Глаза Мидаса-младшего (ЛП) - Шустерман Нил - Страница 17

— Я не свихнулся!

— Я этого и не говорил.

Мальчик поднялся так резко, что его стул упал на пол. Он быстрым шагом пошел к двери, но у самого выхода обернулся:

— Еще кое-что… — Джош вцепился в дверную ручку. Твердая поверхность под пальцами дала мальчику силы задать вопрос и получить ответ на него: — Сколько будет дважды два?

Мистер Киркпатрик удивленно взглянул на него, ожидая розыгрыша:

— В каком смысле, Джош?

— Просто ответьте, — попросил тот.

Учитель пожал плечами:

— Три, конечно. Всегда было три.

12. Не трогай эту кнопку

Ходили слухи, что именно в этот день, на четвертом уроке, Хэл Хорнбек окончательно свихнулся. Не то чтобы раньше этот молодой человек отличался здравым смыслом, но на уроке испанского он почему-то окончательно слетел с катушек. Все очевидцы говорили разное, но, в общем, дело было так. Хэл с усталым и растерянным видом вошел в класс. Потом он безо всякой причины принялся орать как резаный, и его пришлось вывести силой.

Рассказывали, что верзила так и не смог сказать доктору Катлер, школьному психологу, ничего осмысленного. Он просто звал какого-то Бертрама — наверно, своего воображаемого друга.

Кевин и Джош были в другой группе по испанскому. Конечно, они слышали об этом краем уха, но не стали забивать этим головы — у них и своих проблем хватало.

Мальчики также изо всех сил старались избегать встреч с Николь Паттерсон. И зря: именно Николь, присутствовавшая на этом уроке, могла точнее всего описать произошедшее. Девочка утверждала, что Хэл вошел в комнату, увидел ее и заорал во всю глотку. Предположение, что громила Хэл мог испугаться крошки Николь, рассмешило всех до слез.

За ланчем обсуждали, что на первом уроке Хэл ухитрился получить ноль за контрольную по математике, но Кевин был слишком занят поисками сестры, чтобы озаботиться успехами Хэла Хорнбека. Горе-волшебник надеялся, что Тэри придумает, что делать с очками.

У нее действительно нашелся совет:

— Возьми и разбей их молотком. Если хочешь, я тебе помогу. — Легко сказать — речь ведь шла не о ее собственности. Сестра-то не зависела от них. Ей не становилось плохо, когда очки исчезали из виду.

— Их нельзя разбить, — возразил мальчик.

— Откуда ты знаешь? Уже пробовал?

— А что, если мы попытаемся повредить их, а они в отместку сделают что-то с нами?

— Тебя послушать, мы говорим о живом существе, а не о каких-то очках. — Кевин не отвечал, и Тэри стало не по себе от его молчания. — Тогда давай закопаем их так, чтобы никто не нашел. Ты, я и Джош — договорились?

Мальчик изо всех сил тянул время, чтобы не отвечать. Если бы сестра додумалась до этого ночью, когда он чувствовал себя маленьким и слабым, они бы вышли на улицу прямо в пижамах и выкопали яму до самого центра Земли. Но сейчас у него нашлась идея получше, которая точно должна была сработать, хотя горе-волшебник и не собирался никому о ней говорить. Он будет носить очки, но научится держать рот на замке.

Кевин вспомнил знакомого с диабетом. Тот ходил в школу, занимался спортом, развлекался — в общем, был, как все. Вот только каждый день ему приходилось колоть себе инсулин — и так до конца жизни.

Такая же история будет и с очками.

В чем, собственно, проблема? Мальчик носил очки, сколько себя помнил. Теперь они нужны не только глазам, но и всему телу, вот и вся разница. Можно же привыкнуть носить очки и не болтать лишнего, как тот диабетик привык делать уколы.

Эти ободряющие мысли прервались самым неподобающим образом: мир перед глазами вдруг начал расплываться.

Кевин не мог разглядеть лица хулигана, забравшего его очки, но вперевалку удаляющаяся по коридору фигура была вполне узнаваемой.

Хэл Хорнбек.

Хэл не стал обманывать жертву: не играл в собачку, не изображал корриду или родео. Вместо этого он просто забрал очки, добежал до ближайшего выхода, оказался снаружи и исчез.

Горе-волшебник умял пиццу, как будто она состояла из воздуха:

— Я идиот! — воскликнул он. Ни Джош, ни Тэри, сидевшие напротив него в забегаловке, не возражали. — Я должен был догадаться! — Если уж на то пошло, и Джош должен был догадаться. В конце концов, очки они обнаружили вчетвером, а теперь, когда Бертрам исчез, их осталось трое — три мальчика, наблюдающих со стороны, как съезжает с катушек мир. Ничего удивительного, что Хэл заорал при виде Николь. Можно было бы и раньше додуматься.

Да, верзила целые сутки не мог понять, что происходит, но потом он не терял ни секунды. Кевин, Джош и Тэри немедленно принялись прочесывать улицы, чтобы выследить похитителя, но того нигде не было. Как сквозь землю провалился.

— Еще пиццы! — потребовал Мидас.

— Ты уже смолотил целую, — возразила сестра. — Если будешь продолжать в том же духе, лопнешь.

— Еще пиццы! — повторил мальчик. Он был голоден и, чем больше ел, тем сильнее становилось это чувство. Даже набив живот до отвала, тошноты и рези в желудке, он все еще хотел есть.

— Может, так оно и лучше, — предположил Джош.

— Издеваешься? — возмутилась Тэри. — Ты что, хочешь, чтобы очками распоряжался Хэл Хорнбек? Если уж братишка наделал дел, то во что превратится мир с этой дубиной в роли кукловода?

Получив отповедь, Джош вжался в сиденье и принялся грызть корочку пиццы.

Горе-волшебник уничтожил последний кусок и поднял усталые, потухшие глаза:

— Мне плохо.

— Ничего удивительного, — заметил Джош.

— Нет. Не в этом смысле.

И сестра, и друг посмотрели на него, начиная понимать, о чем речь. Очков не было под рукой всего пару часов, а Кевин уже выглядел больным. Его глаза потемнели, кожа стала бледной и рыхлой. Скоро его начнет бить дрожь. А потом что? Мальчик не знал ответа, потому что так далеко дело никогда не заходило и очки рано или поздно возвращались на свое законное место. Но сейчас они были недоступны. Что будет дальше? Сколько он еще выдержит?

Горе-волшебник отложил свой кусок корочки:

— Пицца все равно не поможет.

Все трое знали, что нужно делать.

— Куда бы ты пошел, — спросила Тэри, — будь ты Хэлом Хорнбеком и окажись у тебя в руках волшебные очки?

Стоило ей прямо поставить вопрос, как стал ясен ответ и снова появилась надежда.

Хэл поступил так же, как поступил бы на его месте любой мальчик в городе. Он отправился к зубному врачу.

Канал свободного доступа собирал весь видеомусор мира. На девяносто втором канале находили приют непризнанные звезды экрана и полубезумные пророки. Там часами шли трансляции заседаний городского совета, школьные спортивные соревнования, записанные на любительскую камеру, и совершенно безнадежные балеты. Каждый, кто готов был платить десять долларов за минуту, мог вести на местном телевидении свою собственную передачу.

Только одну из этих программ смотрели неделю за неделей. Это был «Мир ужасного и необъяснимого» Фрэнки Филпота.

Начало эпопеи было известно всем. Фрэнки, ничем не примечательный зубной врач, много лет назад обнаружил набор зубов с золотыми пломбами, которые не только ловили местную радиостанцию, но и (если руки пациента были подняты под строго определенным углом) транслировали потусторонние голоса.

С тех пор Фрэнки посвящал все свое свободное от чужих зубов время изучению паранормальных явлений и каждый четверг в шесть вечера сообщал городу о своих находках.

Конечно, количество его пациентов удвоилось: какой же подросток не хочет попасть к паранормальному дантисту, который может так затянуть брекеты, чтобы из них доносились голоса мертвецов, а еще лучше — мертвых знаменитостей?

Те же подростки каждую неделю смотрели его программу, продолжая надеяться, что в прямом эфире случится настоящее чудо, но ничего подобного не происходило.

Но на этой неделе передача обещала быть интересной.

Кевин, Тэри и Джош подошли к маленькому офисному помещению, где располагался кабинет Франклина А. Филпота, дипломированного зубного врача. Когда ребята вошли, приемная была пуста.