Обнаженное солнце (пер. Н.Виленская) - Азимов Айзек - Страница 39

– Более того, – бесстрастно продолжал Дэниел. – Госпожа Дельмар сидела рядом с вами и наблюдала, как вы падаете, не пытаясь помочь. Не стала бы она и вытаскивать вас из воды, а позволила бы вам утонуть. Самое большее – позвала бы робота, но он, разумеется, явился бы слишком поздно. Впоследствии она объяснила бы это тем, что не смогла прикоснуться к вам даже ради спасения вашей жизни,

Вполне правдоподобно, подумал Бейли. Никого не удивит то, что она не смогла дотронуться до человека. Удивление скорее вызвало бы то, что она сидела так близко к нему.

– Итак, вы видите, партнер Элайдж, что в ее виновности вряд ли можно сомневаться. Говоря, что она должна была покушаться и на Грюера, вы как бы выдвигали довод в ее защиту. Теперь вы видите, что ваша защита обернулась обвинением. Она покушалась и на вас, и на Грюера по одной и той же причине: чтобы убрать людей, слишком настойчиво расследующих первое преступление.

– Вся эта цепочка событий могла быть и совпадением. Откуда Глэдии было знать, как повлияет на меня открытое пространство?

– Она изучала Землю и знала особенности землян.

– Я заверил ее, что уже выходил сегодня и начинаю привыкать.

– Ей не следовало вас слушать.

Бейли стукнул кулаком по ладони.

– Послушать вас, она насквозь лжива и коварна. Не годится, Дэниел, и я вам не верю. В конце концов, мы никого не можем обвинить в убийстве, пока не найдем объяснения отсутствию орудия убийства.

Дэниел пристально посмотрел на землянина.

– Я могу объяснить и это, партнер Элайдж.

– Как? – опешил Бейли.

– Если помните, партнер Элайдж, вы рассуждали следующим образом: если убийца – госпожа Дельмар, тогда оружие, что бы им ни послужило, должно было остаться на месте преступления. Роботы, которые явились почти сразу же, не нашли ничего подобного – следовательно, оружие унесли – следовательно, его унес убийца – следовательно, убийца не госпожа Дельмар. Верно?

– Верно.

– Так вот, было место, где роботы не искали.

– Где?

– Там, где лежала госпожа Дельмар, – под ней. Она упала, лишившись чувств от волнения и потрясения – а может быть, и от ужаса перед содеянным, – и оружие оказалось под ее телом.

– Тогда его обнаружили бы сразу, как только подняли ее.

– Совершенно верно, но роботы ее не поднимали. Она сама говорила вчера за обедом, что доктор Тул велел роботам положить ей под голову подушку и оставить в покое. Первым к ней прикоснулся сам доктор Тул, когда прибыл в имение.

– Ну и что?

– Здесь возникает новая вероятность, партнер Элайдж. Убийцей была госпожа Дельмар, оружие оставалось на месте преступления, но доктор Тул унес его и уничтожил, чтобы спасти госпожу Дельмар.

Бейли, который настроился было услышать нечто действительно ценное, пренебрежительно заметил:

– Совершенная бессмыслица. С какой стати доктору Тулу было уничтожать орудие убийства?

– По очень простой причине. Помните, госпожа Дельмар говорила: «Он лечит меня с детства и всегда был такой добрый и милый». Я задался вопросом, нет ли у доктора причины относиться к ней с особым вниманием. Поэтому я и просмотрел записи на детской ферме. И моя догадка подтвердилась.

– Что подтвердилось?

– Доктор Алтим Тул – отец Глэдии Дельмар, и более того – он знает об этом.

Бейли не мог не верить роботу и очень огорчился, что не он сам, а Р. Дэниел Оливо установил сие немаловажное обстоятельство. Впрочем, гипотеза робота требовала проверки.

– Вы говорили с доктором Тулом? – спросил он.

– Да. И его тоже поместил под домашний арест.

– Что он говорит?

– Он признался, что является отцом госпожи Дельмар. Я предъявил ему регистрационную запись и отметки о том, что он интересовался ее здоровьем, когда она была ребенком. Как врач, он пользовался в этом отношении большей свободой, чем любой другой солярианин.

– А почему он интересовался ее здоровьем?

– Я выяснил, партнер Элайдж, Он был уже стар, когда ему выдали дополнительное разрешение на ребенка, и главное в том, что ему удалось дать этому ребенку жизнь. Доктор считает, что обязан тем своим генам и физическому здоровью и, кажется, гордится результатом больше, нежели здесь принято. Иметь лишний повод для гордости побуждает его и то, что профессия врача на Солярии непрестижна, так как требует личного присутствия. И потому доктор поддерживал ненавязчивые отношения со своей дочерью.

– А Глэдия знает?

– Насколько известно доктору Тулу – нет.

– Доктор Тул признался в том, что унес оружие?

– Нет, не признался.

– Тогда вы остались при своем, Дэниел.

– При своем?

– Пока вы не найдете орудие убийства и не докажете, что его взял доктор, или хотя бы не заставите доктора признаться, ваша версия не доказана. Вы изящно выстроили цепочку выводов, но доказательств у вас нет.

– Вряд ли он признается без применения особых методов допроса, которых я лично применять не могу. Ему дорога его дочь.

– Вовсе нет. Он относится к дочери совсем не так, как мы с вами подразумеваем. На Солярии все иначе, – Бейли прошелся по комнате, чтобы остыть. – Дэниел, вы блестяще справились с логической задачей, но проверки на здравый смысл ваша версия не выдерживает. – (Руководствуется логикой, но не здравым смыслом. Чем не определение для робота?) – Доктор Тул – старик, его лучшие годы позади, хотя ему и удалось лет тридцать назад зачать дочь. Даже космониты дряхлеют. И вот представьте себе – дочь лежит перед ним в обмороке, зять убит. Понимаете, в какой невообразимой ситуации оказался доктор? И вы допускаете, что он настолько сохранил хладнокровие, чтобы совершить целый ряд поразительных поступков. Вот смотрите! Во-первых, он должен был разглядеть под телом дочери предмет, настолько хорошо укрытый, что его не заметили роботы. Во-вторых, разглядев пусть хотя бы краешек этого предмета, он должен был сделать вывод, что видит орудие убийства, и тут же сообразить, что, если он скроет это орудие, его дочь будет трудно обвинить в совершении преступления. Довольно тонкое рассуждение для старика, охваченного паникой. Наконец, в-третьих, он должен был осуществить задуманное, что также нелегко для напуганного старика. А после всего у него хватает смелости настаивать на своих ложных показаниях, то есть оставаться соучастником. Может быть, все и логично, но здравый смысл утверждает обратное.

– Вы можете предложить альтернативное решение, партнер Элайдж?

Бейли, пока рассуждал, уселся и сейчас захотел встать, но усталость и глубокое кресло помешали. Он раздраженно буркнул:

– Пожалуйста, Дэниел, дайте мне руку.

– Простите, партнер Элайдж? – сказал робот, посмотрев на свою конечность.

Бейли, мысленно обругав его за буквализм, сказал:

– Помогите мне встать.

Сильная рука Дэниела тут же извлекла его из кресла.

– Спасибо, Нет, у меня нет альтернативного решения. Точнее, оно есть, но все упирается в орудие убийства. – Бейли нетерпеливо приподнял уголок тяжелой шторы, закрывавшей полстены, сам не очень понимая, зачем это делает, и удивленно уставился в черное стекло, но потом сообразил, что за окном – поздний вечер. К нему тихо подошел Дэниел и освободил край шторы из его пальцев.

В ту долю секунды, когда рука робота с нежностью матери, берегущей ребенка от огня, отбирала у него штору, в сознании Бейли произошла целая революция.

Он выхватил штору из рук Дэниела и, дернув изо всех сил, сорвал ее с окна, оставив одни клочья,

– Партнер Элайдж! – мягко сказал Дэниел. – Вы же знаете, что значит для вас открытое пространство.

– Да, оно значит для меня очень многое, – ответил Бейли. И взглянул в окно. Там ничего не было видно, кроме тьмы, но эта тьма была воздухом, открытым, неогороженным пространством, и Бейли всматривался в него.

Впервые смотрел просто так – не из бравады, не ради нездорового любопытства, не ради разгадки убийства. Смотрел потому, что хотел того и где-то даже нуждался. Вот и вся разница.