Свадьба в Катманду - Агишев Одельша - Страница 24

Несколько секунд переговорник молчал.

— Пожалуй, да, — ответил наконец офицер. — Они тут, в наших руках… Приступайте к работе.

— Спасибо! — Энгельбах ликующе вскинул руки и закричал: — Их поймали! Можно работать!

Этот крик долетел до Игоря и Дэна. Из рук Дэна от неожиданности с грохотом вывалился перископ. Дэн быстро наклонился, поднял трубу.

Их оказалось трое, и все трое были европейцы. Раненый стонал. Ему перевязывали бедро.

— Ну вот, — оглядел их Тамракар. — Я же говорил, здешних среди них нет.

— Загляните в пещеру, Тамракар-джи, — посоветовал старший офицер. — Там еще один…

Тамракар вошел в пещеру и заморгал, пытаясь привыкнуть к темноте. В углу пещеры, вполоборота к нему, сидел на камне полуодетый, грязный, обросший человек. Г олова его была безвольно опущена. Рядом, на камнях, валялись пустые бутылки из-под виски, окурки. Когда человек поднял голову, Тамракар увидел испитое, морщинистое, дряблое лицо с потухшими глазами. Тамракар пригнул голову и шагнул вперед, стараясь лучше разглядеть сидящего. Разглядел и отшатнулся.

— Ну что? — спросил подошедший сзади офицер. — Вы его знаете?

Тамракар ответил не сразу.

— Да, это мой брат.

— Брат?!

Тамракар кивнул.

— Лет тридцать назад он уехал на заработки на Запад, и с тех пор мы ничего о нем не знали…

— Так, — протянул офицер. — Значит, это он показал им, где укрыться.

Тамракар наклонился, поднял валявшийся на камнях пистолет.

— Вот с чем ты вернулся в родные края… Ну что ж, милости просим, канчхо…

Глядя куда-то в сторону, брат молчал.

Игорь с силой содрал все слои целлофана с пролома.

Все так долго ждали этого момента, что действовали почти без слов.

— Перископ!

— Здесь.

Мгновенно установили трубку, продвинули ее в дыру, пробитую погибшим грабителем, подключили в сеть подсветку.

— Так?

— Да. Есть.

Наступившая тишина была такой пронзительной, что отдавалась звоном в ушах.

— Ну?.. Ну?!

— Братцы, — оторвавшись от перископа, по-русски сказал Игорь. — Братцы, там кто-то стоит…

Все застыли, не понимая. Вперед протолкнулся Энгельбах, заглянул в глазок перископа, покрутил наводку фокуса, выпрямился и усмехнулся:

— Ну что ж. Надо познакомиться с ним поближе. Крепите тросы.

— Какие тросы? — не понял Игорь. — Ломать же надо!

— Ни в коем случае, — откликнулся Энгельбах. — Зачем ломать то, что открывается? Ведь на этот раз это действительно вход. Крепите лебедочный трос.

Шарма вызвал рабочих. Перископ убрали, в отверстие завели металлический трос. В несколько секунд пробили второе отверстие — оно было намечено и начато во время отсутствия Игоря. Завели второй трос, вытянули концы к блокам…

Брату Тамракара и тем двоим надели наручники. Потом их связали в одну цепочку, гуськом. Собрали оружие, инструменты взлома, остатки консервов. Раненых — двух полицейских и одного грабителя — положили в тени.

Солнце уже накаляло камни, горячим маревом заливало склоны, пекло головы.

— Доктор Шарма, отвечайте, — вызывал по переговорнику старший офицер. — Вы слышите меня?

— Давайте, — махнул рукой Энгельбах, и Шарма включил лебедку.

С мерным, низким гулом натянулись тросы, дрогнули блоки, закрепленные на стальных стояках, и «дверь» поползла вверх. Медленно, неохотно, но все же достаточно ровно она шла по двухтысячелетним каменным пазам, шла с тяжким, глухим гулом, скрежетом, шла, замедляя ход, и вот встала. Лебедку выключили.

За поднятой плитой открылся невысокий порог и за ним — камера-ниша. Что в ней было, разглядеть не удавалось. Прямо за дверью, заслонив собою проход и предостерегающе подняв руку, стояла человеческая фигура. Вначале она казалась такого же цвета, как камень, как монолит скалы — черно-пыльный, глухой, тяжелый. Но вот лучи фонарей и светильников проникли сквозь пыль, и под ней глубоко, неярко засветилось, засияло что-то мягко-рыжее, а выше, над головой, сверкнуло и заискрилось ярко-белое, ярко-синее, радужное…

Это был золотой Будда, украшенный короной, серьгами и ожерельями из драгоценных камней.

— Боже мой… — тихо проговорила Вика. — Что это?

Игорь оглянулся. Она стояла позади всех и не отрывала глаз от Будды. Все утро ее не было видно, и, несмотря на азарт и напряжение этих минут, Игорь не мог отвязаться от ощущения какой-то тревоги: оглядывался, искал ее глазами. И вот она рядом.

— Что это? — завороженно повторила она.

— Это Будда Предостерегающий, — ответил Энгельбах и указал на надпись у подножия статуи: «Перед страхом всеобщей гибели замкни свои уста».

— А-а-а! — вдруг вскрикнул Шарма. Вскрикнул так же, как тогда, при виде первого завала, только теперь он еще и запрыгал, заплясал на бамбуковых мостках, а за ним запрыгали, заплясали все, закричали и замахали руками, потрясенные увиденным.

Лишь Энгельбах остался почти невозмутимым. Он придвинулся ближе и наклонился над порогом.

— Так и есть, — пробормотал он. — Тут, конечно, не могло быть никаких газов. Какой-то другой принцип… задачка для химиков.

Он перешагнул порог и стал осматривать статую.

— Мистер Тарновски, — позвал он. — Потрудитесь осмотреть это произведение искусства и решите, можно ли его сдвинуть, чтобы пройти дальше.

Все стихли. Дэн приблизился к статуе, начал детально осматривать с помощью своей карманной лупы.

— Цельное золотое литье, — произнес он, и его голос как-то осел. — Украшено по отливке золотой чеканкой и драгоценными камнями. Работа… нет, не уникальная, а единственная. Такого еще никто не находил. Ему просто нет цены…

— Спокойнее, мистер Тарновски, спокойнее, — предостерег Энгельбах. — Ваша оценка транспортабельности?

Дэн приник к полу у самых ног Будды.

— Он стоит совершенно свободно. Весит… килограммов триста или около того. Его можно вынести вручную.

— Вот этим мы сейчас и займемся, — сообщил Энгельбах.

— Господин доктор, Шарма-джи! — вызывал старший офицер. — Алло, отвечайте!

— Да, я слышу! — откликнулся наконец переговорник ликующим голосом Шармы. — Я был там, в тайнике! Вы не представляете, что мы нашли!

— Доктор Шарма, у меня раненые. Мне срочно необходим вертолет!

— Что? — голос Шармы сразу изменился. — Да-да, сейчас. Я немедленно передам ваше распоряжение пилоту! Сию минуту!

Он уже плыл, плыл в свете фонарей, в сумраке узкого прохода, золотой Будда, его бережно несли ученые и несколько рабочих. Проплыл над колодцем-ловушкой, проплыл через вторую дверь, показался в проломе первой двери. Через две тысячи двести лет он вновь выходил на солнце. И когда выплыл, вышел и засиял, засветился золотом и камнями, рабочие, что сбежались к пролому, ахнули в потрясении и затихли.

— Сюда, сюда! — командовал Дэн.

С помощью рабочих он уже расстелил на земле полотно специальной синтетической ткани, на которую слоями были уложены кипы упаковочных прокладок.

— Дэвика, смотри! Что это? — прыгал в восторге выбежавший навстречу процессии Суреш. — Какой он красивый! Это бог, да? Бог?

Дэвика, не скрывая восторга, смотрела на статую.

Пилот вертолета тронул тумблер, запустил несущий винт, готовясь к полету.

Статую осторожно, бережно уложили на толстый слой упаковочных материалов. Стали заворачивать. Дэн командовал.

— А вот тут, — произнес Энгельбах, шагнув в нишу, — тут должно быть самое главное.

Шарма, Бехал и Игорь вошли в камеру-нишу вслед за ним.

Энгельбах стоял перед стеной, которая вначале показалась им всем исчерченной какими-то полосками. Теперь было видно, что это не полоски, а ребра плиток. Они были плотно, стопками, столбиками, обоймами, уложены в выбитые в камне гнезда, похожие на библиотечные полки.