Свадьба в Катманду - Агишев Одельша - Страница 11

Игорь промучился ночь в палатке, исчеркивая один бумажный лист за другим, потом исчеркивал их в автобусе, потом в зале и даже на трибуне продолжал что-то черкать на своих уже не имевших живого места листках. Он совершенно ясно осознавал, что ни к какому серьезному сообщению не готов, и от отчаяния решил ограничиться только тем, что видел и понял сам, без ссылок, анализа и всяких обобщений, на которые все равно не было времени. Он просто рассказал о своих наблюдениях над устройством и планировкой горных крепостей и культовых сооружений — тянь-шанских, памирских, кавказских, на раскопках которых работал или стажировался.

К его облегчению, в зале было пустовато, слушали его довольно рассеянно, вопросами не перебивали. Президиум тоже мирно помалкивал. В нем сидели местные руководители в самаркандских тюбетейках и несколько историков, которых Игорь знал. Только над дальним краем стола виднелась чья-то незнакомая, низко опущенная коричневая лысина. «Гость, — определил Игорь. — Вчера наугощался и теперь кимарит». Ему было хорошо известно, как тут принимают иностранных гостей, и он не сомневался, что коричневая лысина до завтрашнего утра никаких докладов воспринять не в состоянии.

Понемногу он увлекся, оторвался от своих листочков, стал спорить сам с собой, сам себе возражать и опровергать свои возражения, что часто делал в работе над диссертацией и что сейчас вызвало в зале улыбки, и в результате просрочил свое время минут на десять, совершенно не слыша покашливаний председателя, потом постукиваний в микрофон и, наконец, уже попросту громких окликов. Не слышал, пока не тронули за плечо.

Зал посмеялся, Игорь сошел с трибуны и отер пот со лба.

— Ну, Сабашников, вы и наглец, — негодующе покачивая головой, выговорил ему присутствовавший в зале институтский проректор по науке. — Это ж надо! Двадцать пять минут на трибуне, и ни одной цитаты из основоположников русского и узбекского научного востоковедения, ни одной ссылки на высказывания руководителей республики! Нет, рано мы вас в аспирантуре восстановили, рано!

Такова была благодарность за все его старания.

А когда он вышел в холл и стал соображать, как вернуться в Кок-Янгак, где ждала куча дел, его вдруг прихватил за локоть знакомый деятель из оргкомитета конференции.

— Сабашников, ты задержись. Старик о тебе спрашивал. Видно, глянулся ему твой доклад…

— Какой старик?

— Ну ты даешь, вася! Тебя же сам Энгельбах слушал! Великий археолог! Неужели ты «Богов Востока» не читал?

Игорь, конечно, читал не только «Богов Востока», но и другие книги знаменитого Энгельбаха, но ни сном ни духом не ведал, что та коричневая лысина он и есть.

Вечером во время ужина их познакомили. Энгельбах хлопнул его по плечу и провозгласил:

— Вот он, юный горный орел от археологии! Дайте ему бокал, я хочу чокнуться с историком не по профессии и знаниям, а по Божьему велению, то есть с таким же отпетым придурком, как я!

Они крепко выпили, проговорили полночи и расстались друзьями.

Поэтому когда Игоря две недели назад срочно вызвали в ректорат и объявили, что он командируется в зарубежную экспедицию по приглашению эксперта ЮНЕСКО профессора Энгельбаха, он не удивился. Поразился он тогда, когда узнал, куда едет. В Непал. Сразу защемило сердце, и все сборы, хлопоты, оформления разных документов прошли как в тумане, прерываемом только новыми и новыми подхлестывающими телеграммами неугомонного Энгельбаха.

Этот же туман сопровождал его и в «Ил-62», глубокой ночью вылетевшем из Ташкента в Индию, и в Дели, в те часы, пока ждали оформления на спецрейс, и в старом транспортом «Дугласе», и здесь, в Катманду.

Все это было совпадение, везение, «ломовая пруха», как еще выражался друг Марат, но главная «пруха» ждала Игоря впереди, очень скоро, через несколько секунд, вот за этой застекленной дверью лавки, куда он входил.

Толкнув дверь, Игорь сделал шаг в маленькую, тесную лавку. Он успел заметить, что никакой бечевы и пенопласта здесь нет и в помине, а полки набиты шмотьем, и тут же его едва не сбили с ног. Какая-то легкая, стремительная фигурка, до головы нагруженная тяжелыми свертками и спешащая к выходу, с размаху налетела на Игоря. Посыпались на пол пакеты, сумки, упаковки. Игорь уронил своего Шиву, Шива грохнулся на деревянный пол с громовым раскатом.

— Твою мать!! — на чистом русском языке выразилась фигурка. — Куда же ты прешь, мудила?

Услышав этот голос, Игорь, кинувшийся было поднимать свертки и пакеты, замер.

— Надо же смотреть, кретин! — Женщина, присев, собирала с пола упаковки со шмотьем и ругалась по-русски и по-английски. — Бастард, дубина, жопа!

— От жопы и слышу, — негромко сказал Игорь.

Она резко обернулась, и они оказались лицом к лицу.

— Боже мой… — проговорила она. — Сабашников. Это ты?

— Я.

Она вглядывалась в него и как-то странно, недоверчиво улыбалась.

— Откуда?

— Из дома.

— Прямо из Ташкента?

— Ну да.

— И… как ты сюда попал?

— Прилетел. В командировку.

— Неужели… копать?

— Ага.

— Нет, правда? — Она вдруг тихо засмеялась. — Ты и в самом деле в командировке? Да? Вот так просто, со своей лопаткой и кисточкой? Взял и приехал? Да? Да?! — Она уже не могла удержаться, ее трясло от смеха, она хохотала и плакала. — Ой… я не могу… нет… не верю… это бред…

Он кинулся к ней, чтобы успокоить, она металась, всхлипывала, задыхалась у него в руках.

— А я… я подумала… что ты… за мной приехал… что тебя прислали… за мной… ой, не могу!..

Молодой продавец прибежал со стаканом воды, она выбила у него из рук этот стакан, зарыдала в голос, и тогда Игорь вдруг вспомнил кое-что из детства и, прихватив ее голову рукой, резко и сильно надавил пальцами на ее глазные яблоки. Она испуганно вскрикнула: «Не надо!!» и сразу стихла. Так они стояли несколько секунд, а тот продавец и еще один, выглянувший из подсобки, молча смотрели на них.

— Пошли отсюда, — попросила она.

Он вывел ее на улочку, в тень.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально, — безучастно ответила она.

— Я сейчас! — Он быстро вернулся в лавку, собрал пакеты, свертки. Продавец молча помог ему.

Вика стояла на том же месте и безуспешно щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить. Игорь ждал, руки у него были заняты. Зажигалка так и не сработала, и Вика отшвырнула ее в сторону.

— Мне надо выпить, — сказала она.

Никаких кафешек поблизости не наблюдалось. Игорь ткнулся в какой-то магазинчик. Там спиртным не торговали. Он вышел. Вика, опустив голову, ждала. Игорь вдруг услышал голоса европейцев, оглянулся. Это была группа туристов. Игорь кинулся к ним, но те в ответ только качали головами. Какие-то мальчишки снова прицепились к нему. Он спросил их о выпивке. Они его не поняли, галдели о своем, совали браслеты, ножи. Наконец он поймал какого-то пожилого прохожего в пиджаке и очках, и тот сразу ткнул пальцем в угловую лавку.

Они сидели на ступеньках какого-то храма. Вика долго вытирала рукой горлышко бутылки, потом глотнула.

— Индийский. Гадость, — скривилась она.

— Другого не было.

Она глотнула снова. И еще. Протянула бутылку ему. Игорь помедлил и тоже выпил. Виски действительно был дрянной. Игорь зажег спичку из купленной в той же лавке коробки. Вика закурила, выпустила дым.

Она сильно загорела и похудела. Серые глаза стали еще больше, скулы и подбородок заострились. Раньше она не курила; ее лицо в сигаретной дымке показалось ему чужим. Чужой казалась прическа, закрытая блузка, длинная юбка.

— Давно прилетел? — спросила она.

— Вчера ночью.

— А меня как нашел?

— Сам не знаю. Мы здесь покупаем кое-что по работе. Вот и зашел в лавку.

— Понятно, — кивнула она. — Ну конечно, это же тебе не Дели и не Москва. Здесь вся торговля в центре, на этом пятачке. Тут все и встречаются. Я наших из посольства иногда два раза на день здесь вижу…

Она говорила спокойно, отчужденно, не глядя на него и куря глубокими затяжками.