Дневники св. Николая Японского. Том Ι - Святитель Японский (Касаткин) Николай (Иван) Дмитриевич - Страница 25

Забыл прибавить: вчера о. Федор сообщил еще, что 1 тыс. руб. [тысяча рублей] получена для Миссии от г–жи Гранье из Ростова–на–Дону, и 1 тысячу пожертвовал В. И. Сушкин, брат Афонского о. Макария; эти деньги сам г. Сушкин скоро и пошлет, если не послал уже. Слышал еще Ф. Никол. [Федор Николаевич], что 1 тысяча пожертвована Киевским Митрополитом [11] и 1 тысяча — Троицко–Сергиевской Лаврой, но где эти деньги, не знает.

14 сентября 1879. Пятница.

Воздвижение

Утром зашел познакомиться Афонский иеромонах, о. Арсений. Что за добрый и благожелательный человек! Был на поздней обедне в Соборе; певчие пели превосходно. Выходя из Собора, случайно познакомился с Иваном Петров. [Петровичем] Корниловым, Почетным Опекуном, членом Совета Министерства народного просвещения, который очень заинтересовался Миссией и тут же пригласил к себе на обед в 5 час., сказав, что у него будет брат, член Государст. Совета.

После обеда заехал к о. Феодору, чтобы взять экземпляры рапорта, один из которых обещался доставить Корнилову; от него был у графа Путятина, которого со всем семейством не оказалось в Петербурге, — у графини М. Вл. Орловой–Давыдовой, которой тоже не оказалось в Петербурге, наконец, у Ламберт — графини Елис. Егоров. [Елисаветы Егоровны]. Безукоризненно добрая женщина! Как я был неправ пред о. Владимиром, не доверяя его рассказам о добрых людях Петербурга. Заржавели мои убеждения о людях! Нужно будет покаяться пред о. Владимиром, который своею молодою душою принимал впечатления так, как они есть, — в добре прямо видел добро, без всяких экивоков и вычуров, которые мы, люди пожилые, любим величать опытностью, состоящею иной раз ни более ни менее, как в грязных, запылившихся очках.

Графиня Ламберт, еще не выходя ко мне, уже припрятала в кармане 500 руб., которые в течение разговора и передала — на книги для Миссии, упомянув, что на храм 1000 руб. она отвезла Высокопр. Исидору, прося его заняться дальнейшим сбором, а еще 500 руб. пожертвует на женское училище. Видел и мужа ее, больного генерала. В 7–м часу прибыл к Корнилову, намеренно опоздав к обеду, так как голова болела, и я же не обещался безусловно прибыть к обеду. Весьма любезно приняли и с глубоким интересом слушали о Миссии. Брат, Феодор Петрович Корнилов, дал адрес и просил быть у него также. Здесь же был Петр Андреевич Гильтебрандт, редактор «Древней и Новой России», обещал помочь статьею и заказал написать о политической важности Миссии в Японии — для ноябрьской книжки. Встретился еще здесь с моряком Скворцовым, бывшим флаг–офицером адмирала Штакельберга. Все сочувственно относятся и все молвят истинно теплое слово в пользу Миссии.

15 сентября 1879. Суббота

Утром был у Преосвященных Викариев Варлаама и Гермогена; первый очень расположен к Миссии; обещался и еще пожертвовать икон. Познакомился с цензорами–архимандритами: Сергием — очень добрым человеком, Арсением — довольно сердитым, и был у Геласия — моего старого знакомого, все еще живущего цензором.

Возвратясь в комнату, застал у себя сестру М. Ал. Черкасовой, ту, что за новгородским помещиком; успокоил ее касательно Марьи Алек. и просил успокоить другую сестру, что за доктором.

В 11 часов был на Акафисте в Крестовой. Чудно пели! В Церкви столкнулся с Архим. [Архимандритом] Мемноном, очередным, — бывшим наставником в Смол. [Смоленской] Семинарии.

После обеда поехал в Новодевичий монастырь; по дороге туда заехал к Як. Апол. [Якову Аполлоновичу] Гильтебрандту; семейство его, — мать, сестра и брат — студент медицины, приняли как родного; хотели даже отложить положенное завтра отправление в Крым. Не застав Якова Апол., обещался приехать еще после всенощной.

В Новодевичьем монастыре приняли совершенно по–родственному. Когда я стал рассказывать об о. Владимире, матушка Евстолия позвала Аполлонию, Агнию и Феофанию, и все слушали с материнскими улыбками о подвигах в Японии их любимца. Матушка Агния тут же сказала, что они уже заказали 10 холстов для икон в храм, предпринимаемый к постройке о. Владимиром; «только подивились мы дешевизне материалов в Японии: будет храм такой же, как наш Собор, а стоить будет всего 60 тысяч; а наш Собор стоит 350 тысяч; но мы холсты заказали такой же величины, как у нас иконы в нижнем ярусе». Я сказал, что храм за 60 тысяч едва ли можно построить такой, как Собор, что материалы и в Японии не очень дешевы; но что иконы пусть они пишут, согласно уже принятому решению и просьбе о. Владимира, что если эти иконы не будут по размерам годны для предпринимаемого храма, то они будут 12–ю запрестольным» иконами для 12–ти других храмов. Но матушки ответили, что им хотелось бы, чтобы их иконы были именно в этом храме, и потому две иконы, холсты для которых завтра принесут, они напишут, заготовление же других холстов остановят до времени, когда определены будут размеры храма. Кстати, во время разговора пришел их архитектор Александр Ив. [Иванович] Поликарпов, с которым они и познакомили меня. Он обещался поговорить со мною о храме и дать много других храмовых планов или указать место, где добыть их. Матушки направили меня также к благотворителю Григ. Мих. [Григорию Михайловичу] Петрову, у которого и нужно побыть во вторник к 8–ми ч. утра.

Заехал к о. Феодору за экземп. рапорта еще, потому что, действительно, как говорил о. Владимир, об Японской Миссии нигде и никто ничего не знают, и нужно всем подробно рассказывать; я вернулся к себе и застал здесь человека от графини Ламберт с письмом, в котором выражается вся ее удивительнейшая доброта: во–первых, она принимает все меры, чтобы дать мне доступ к Императрице [12], которой, к несчастью, нет в Петербурге теперь; во–вторых, прислала еще 500 руб. на женское училище. Что за люди есть! Как освежается душа таким теплым участием других к любимому делу! И как хорошо, что я приехал сюда! Заржавел бы и закостенел бы в недоверчивости к людям и подозрительности! Здесь стряхнется это пыльное бремя, воскреснет юношеская вера в людей, и с удвоенными силами хорошо будет вновь приняться за дело. Чувствую, что я приеду в Японию другим человеком, не тем — кисло–жестоким. каким выехал.

В 9–м часу, устроив с помощью о. Моисея, чтобы ворота в Лавру не были затворены после 10–ти часов, я отправился к Гильтебрандту и в дружеском семействе хорошо провел вечер. Лег спать около 2–х часов.

16 сентября 1879. Воскресенье

Чтобы написать статью, положил вставать, как и в Японии, в 3 часа: Андрей и разбудил; но такое полусонное состояние было, что спустя час опять лег. Побыл за ранней обедней в Крестовой. Служил сам Владыка Исидор. Пели, конечно, превосходно. После обедни отправились с Афонским о. Арсением к В. И. Сушкину. Славный старец, и по лицу — точно праведник, — редко можно видеть такое светлое, тихое, доброе лицо. Пообедали. К сожалению, я скоро должен был уехать, так как хотелось побыть в Академии на магистерском диспуте М. Чельцова, на который еще вчера нашел приглашение на столе и который имел начаться в час. Вернувшись к себе на минуту, был задержан вошедшим Ив. П. [Иваном Петровичем] Корниловым, который привел с собою еще генерала (в звездах) Ив. Феод. [Ивана Феодоровича] Золотарева; они зашли от Митрополита. Золотарев — горячий старик; слушая о порядках Японии, вдруг схватил меня за руку и воскликнул: «Батюшка, нельзя ли оттуда прислать человека к нам — поучить нас!» Удивительное недовольство у всех текущим порядком вещей! Революция, или — важные государств. [государственные] перемены, — в воздухе. Золотарев звал также к себе.

На диспуте приятно было вновь увидеть старых учителей, актовую залу, послушать умную речь Кояловича. взглянуть на молодежь. Защищался магистрант очень плохо; впрочем, провозгласили магистром. Выходя, у крыльца встретился с графом Путятиным. Встретился точно с отцом родным. Граф зашел ко мне, обещал все содействие; но у него на руках теперь еще дело об Иерусалимской Миссии. Что за возмутительное! Хотят закрыть духовную Миссию, — чем в корень было бы подрезано все православие в Палестине. Авось, граф отстоит ее. Звал к себе в Гатчину; обещался приехать в четверг.