Зверолов - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 50

— Хорошо, — кивнул лейтенант и стал снимать шинель. Мы, пригибаясь, подошли ближе (стрельба продолжалась) и помогли перекатить раненого, отчего тот застонал, на шинель. После чего ухватились за края и волоком затащили раненого на участок дядьки Богдана, и там уже взяв нормально, понесли в дом.

— Глафира, стол готовь! — когда мы ввалились в сени, крикнул сосед жене. Эта семейная пара жила одиноко, сыновья уже повзрослели и свили свои гнезда, поэтому я не предполагал, что у них в доме могут находиться дети. Поэтому вздрогнул, когда увидел двух белобрысых мальчишек четырех лет, жмущихся к печи.

— Вы укладывайте его на стол, — велел я. — А я к родителем побегу и отведу детей к ним. Там подвал глубокий, пуля не достанет. Кстати, кто это?

— Внуки, — коротко ответил сосед с напряжением в голосе, помогая лейтенанту снять часть одежды с лежащего на полу раненого, пока его жена, квохча, вытирала стол тряпкой.

— Ясно.

Подхватив под мышки пацанов, я выскочил на улицу и, не обращая внимания на то, что они в одной домашней одежде, то есть в колготках и рубашках, понёсся к дому родителей. Мальчишки от неожиданности расплакались, да и холодно было для них на улице, но мы вихрем пронеслись по саду-двору и, заскочив на крыльцо, попали в сени, потом в гостиную, и по лестнице спустились в подвал.

— Бабуль, присмотри за ними, — велел я, передавая ей мальчишек. — Это внуки Хмельницких. Мам, там у них тяжелораненый. Давай свой чемоданчик с лекарствами. Нужно помочь.

— Он стоит в прихожей в шкафу, — быстро ответила мама, подхватывая одного из мальчишек. Того, что был помладше на вид.

— Понял, — я подбежал к лестнице и, остановившись, велел отцу: — Ты тут проследи, хорошо?

— Конечно, — ответил батя, покачивая на сгибе руки ружье.

— Вот и хорошо.

Подхватив чемодан, я выбежал во двор, не забыв прикрыть двери, и побежал обратно к соседям, неся в руках довольно увесистый кожаный кофр-портфель. Навстречу мне попалась тетка Глафира, направлявшаяся к родителям. Видимо, побоялась оставлять внуков одних, или муж отослал в безопасное место.

— Как тут у вас? — спросил я, забегая к соседям.

Раненый, уже раздетый до пояса, лежал на столе, а вот лейтенант и хозяин дома на вид чистыми, но уже окровавленными тряпками закрывали раны. Судя по всему, их было две. В грудь и живот.

— Вот черт, — пробормотал я.

Лезть в живот и грудь я не могу, навыков, как ни печально, не хватает. Знания есть, опыта нет операций при огнестрельных ранениях. Одно дело смотреть, другое — оперировать самому. Без опытного помощника я в раны не полезу. Так что единственный выход — это плотно и хорошо перевязать. Главное — остановить кровь и отправить в больницу. Открыв кофр, я стал доставать всё необходимое: перекись, бинты и мази.

Найдя шприцы и сыворотку от столбняка, я только покачал головой. Вот что значит старшая медсестра. Сделав укол, я начал перевязку, одновременно расспрашивая стоявшего рядом лейтенанта:

— Что у вас там произошло?

— Не знаю. Нас как примелькавшихся убрали на соседнюю улицу, отслеживать, чтобы к вам по огородам не подобрались. Когда началась стрельба, мы по проходу перебежали на эту улицу и поспешили на помощь. Да вот подранили командира моего.

— Раны тяжёлые, до окончания перестрелки может не дожить. Его немедленно надо эвакуировать. К тому же, лейтенант, я не видел ваши документы.

— Да, конечно, — вытерев руки о чистую тряпицу, парень достал красные корочки и предъявил их мне. Мельком глянув, я убедился, что парень действительно свой, из местного управления.

— Кто там старший на связи у вас в управлении? — задал я вопрос.

— Капитан Сидихин.

— А Андреев куда делся? — удивился я.

— Перевели.

Сидихин был замом Андреева, так что перестановке я особо не удивился.

— А-а-а… Кстати, почему оставили пост без приказа?

— Старший приказал, я исполнил, — тут же отвертелся тот от неудобного вопроса. Хотя может, так и было.

— Значит, так. Пулевое в плечо я перевязал, но похоже, легкое задето, вот на губах кровь, и дышит он с хрипами. Дальше живот. Тут тяжелее ранение, крови мало, а это значит, у него внутреннее кровотечение. Если за полчаса не доставим его на операционный стол, твой напарник не долго проживет, лейтенант. Раны сквозные, из автомата его срезали. Поспешить надо.

— Что делать? Стреляют еще.

— Дядька Богдан, — повернулся я к соседу, — через твой участок можно попасть к соседям?

— К Ветлицким? Можно, там калитка… А, понял, у них машина, и дом находится на соседей улице.

— Ты беги, предупреди их, и готовьте машину, а мы сейчас принесём раненого.

— Бегу.

Сосед действительно сорвался с места, прихватив с вешалки полушубок и шапку, а мы стали укрывать раненого его же одеждой. Чтобы тот не замерз, пока несем.

Раненый был достаточно сухощав и невысок, в этом нам повезло. Нести тут надо метров двести, поэтому, взявшись за полы шинели (лейтенант со стороны головы, я со стороны ног), мы вынесли его из дома. На половине пути нас перехватили дядька Богдан и сосед, дядька Илья. Вчетвером уже было легче.

Машина, старенький москвич, уже негромко работала на холостом ходу. Мы затащили раненого в салон и уложили на заднее сиденье. После чего хозяин сел за руль, а дядька Богдан устроился рядом. Лейтенант категорически не захотел уезжать, но просил проследить за раненым, отдав соседу его документы. Наконец машина уехала вниз по улице в сторону ближайшей больницы — тут езды пять минут, а я вопросительно посмотрел на летеху.

— У меня приказ охранять вас.

— Ясно. Пошли к нам, там и приступишь к своей работе.

Лейтенант был без шинели, в свитере да шапке. Заметив, что он начал синеть и дрожать на ветру — градусов пятнадцать с утра было — я повел его в дом.

У родителей, успокоив всех, кто был внизу, с вешалки дал лейтенанту полушубок и отправил на улицу — пусть сторожит. Хотя стрельба вроде стихала. Уже минуту ни одного выстрела, но зато в том месте слышался многоголосый шум, рев моторов, и, взвыв, стихла сирена. Дети в подвале бегали, играли в догонялки, взрослые степенно беседовали, а я сидел на ступеньках лестницы и отслеживал ситуацию. Не выдержав, поднялся наружу и, выглянув, спросил у лейтенанта, который занял позицию наблюдения в том же месте, где и я их увидел:

— Ну, что там?

— Вроде взяли голубчиков. Начальства понаехало… Машины скорой помощи вижу, милиции и две красные пожарных, тушат угли, что остались от какой-то постройки, — обстоятельно ответил охранник, продолжая наблюдать за ситуацией. — О, к нам машина едет. Вроде наша «аварийка»… Точно, наши, из дальнего наблюдения.

Через минуту машина остановилась у ворот нашего дома, и вышедшие люди начали перекрикиваться с лейтенантом. Тревога в их голосе пропала, когда лейтенант подтвердил, что со мной всё в порядке. Потом он доложил о ранении напарника и о том, что его отправили в ближайшую больницу добровольные помощники.

Оставив еще двух охранников, грузовик укатил обратно.

На ближайшие два часа нас оставили в покое. Вернувшийся дядька Богдан с полчаса посидел у нас, доложил лейтенанту, что напарник его предан с руки на руки врачам. Пополдничав, он прихватив своих и утопал домой.

Стрельба давно стихла, и охрана подтвердила, что все боевики задержаны. Жизнь в доме вернулась в нормальное русло. Бабушка с мамой суетились на кухне, отец убрал ружье на место и с дедом в подвале дегустировал домашние вина с батькиных виноградников. Там же на всякий случай находились и дети. То есть дочки с сёстрами.

Сходить к соседям за медпортфелем мне не дали, один из охранников сам принес его.

Так мы и сидели в неизвестности, ожидая новостей.

— Бать, время за семьей Толика ехать. Поезд прибывает через сорок минут. Пойду, поговорю с охраной и съезжу на вокзал.

Сперва охрана воспротивилась моему отъезду, пришлось дать напора в голос, что всё равно поеду. Те связались с начальством и получили разрешение. Один охранник остался во дворе у родителей, двое поехали за мной на своей машине. Так что доехал я до вокзала в сопровождении охраны и вполне благополучно. Также они сопровождали меня по перрону.