Зверолов - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 45

Как я намаялся с «Пленницей», не передать. Фильм сняли, а цензура его в категорической форме не пропускала, один хлюпик, впоследствии с расквашенным носом, орал, что его надо вообще сжечь. Вот тогда мне и пригодился тайный канал к телу Брежнева. Одним словом, он посмотрел «Пленницу» у себя на даче (причем, как мне позже рассказали, дважды), долго смеялся и велел выпустить ее для пробы в кинотеатрах Москвы, а там как лавина пошел фильм. Ладно, хоть не пришлось «Бриллиантовую руку» так проталкивать. Она впервые вышла на экраны неделю назад, я с дочками уже три раза ходил на премьеру. От родителей, вон, получил поздравительные открытки. Уж они-то знали, кто автор сценария, да и знакомые многие благодарили за такой фильм.

Одним словом, я в советском шоу-бизнесе был фигурой неоднозначной и загадочной. Те, кто были допущены к телу, старались это, по моей просьбе, не афишировать, а кто не удержался, получал черную метку от меня. То есть там, где было мое влияние, этому человеку не было песен или роли. Я мстительный. Так что краем, но мое инкогнито еще держалось моими же титаническими усилиями. Не хочу, чтобы меня узнавали на улице. Это противоречит всей моей сущности.

Но это всё так, шелуха повседневной жизни. Да, вполне возможно (отрицать это глупо), скоро я стану известной личностью, и меня будут узнавать на улице (не хочу-у-у!) — это могло подвигнуть неизвестных принять подобные меры? Фиг его знает. У нас в Союзе всё может быть. Кто еще? Британцы? У них агентуры в наших органах и службах хватает, и хоть мы изрядно пропололи от них грядку, но оставалось еще немало, уж я-то знаю. Жаль только, что общие сведения без фамилий и другой информации, а то бы стуканул куда следует.

Что у нас по британцам? Могли они узнать о том, что это я приложил руку в захвате их резидентуры во Франции? Могли, на них вроде не только полковники пахали, но и генералы. Хотя нет, одного, что был с ними связан, давненько взяли. Хм, а если янки поделились с ними информацией, их-то законспирированная сеть целёхонька? А ведь вполне могли, преследуя свои цели, когда сдавали меня. Британцы мстительны — вон, нашим мешали с автозаводом в Италии. Да, из всех, кому я явно и неявно наступил на хвост, именно британцы могли посметь всё это устроить. Получается, основанная версия — это они? Пусть пока будет, поработаем над этим предположением после возвращения от родителей… и надо будет поберечься. Если это действительно они, могут принять и непопулярные методы. М-да, и к Стругову не подойдешь. Ловушка, стопроцентная ловушка.

Все эти размышления двадцать четвертого декабря шестьдесят восьмого года я проводил у себя в кабинете в тишине за бокалом вина, хотя… с тишиной я погорячился. Поставив бокал на столешницу, я подхватил подбежавшую Женю и посадил ее на колени, как раз зазвонил телефон, и я снял трубку. Звонила мама. Подтвердив, что встречать нас нужно завтра в три часа дня, когда самолет сядет в аэропорту Киева, поговорил о дефицитных подарках для родственников, которые можно достать только в Москве, и которых уже были собраны три чемодана. Потом мама пожелала поговорить с внучками, и я передал трубку Жене, крикнув остальным, что звонит бабушка и чтобы они сняли трубку параллельного телефона в прихожей.

Пока дочки рассказывали бабушке свои детские новости, я взял со стола бокал и сделал глоток, продолжив размышления. Настроение такое было. Из него меня вырвала Женя, протягивая трубку:

— Всё.

Вернув трубку на аппарат, я снял дочку с колен (выросла совсем, большая стала и тяжелая) и вместе с ней направился на кухню. Время — семь вечера, ужинать пора. К тому же выходной, воскресенье, по причине которого я сегодня появился дома достаточно рано. В час приехал после отработки небольшой практике в Склифе в приемном покое (нас, студентов, старались перебрасывать в разные отделения, чтобы разносторонний опыт был). Ничего особенного не было: двое с травмами, поскользнулись на льду, у обоих переломы рук, причем самое забавное — у обоих левых. Закон случаев во всей красе. Наложил гипс и отправил их домой. А вот третий немного посерьёзнее, черепно-мозговая. Жена угостила сковородкой. Отправил на рентген, потом дежурный врач решил того положить. Как будущий врач я с ним был не согласен, у парня не было ничего серьезного, контузия разве что, но как человек был обеими руками за. Второго удара тот мог и не пережить, пусть у нас полежит, пока жена не успокоится.

Вот после нескольких часов работы в приемном покое под присмотром дежурного врача, радующегося, что всю черновую работу свалил на студента-практиканта, я и вернулся домой пораньше.

После завтрака я немного поиграл с дочками и вернулся в кабинет. У меня еще два конспекта лежат, я их с собой беру, буду учить у родителей. Но можно начать и сейчас. Хоть они и не профильные — терапия — но всё равно очень мне интересны. К тому же недавно от своих юристов получил книгу на французском языке одного ведущего хирурга Франции. Очень вкусная вещь. Нужно будет часть перевести Зиновьеву, я уже похвастался приобретением, и он ею заинтересовался. Честно говоря, для того и хвастался, он мне постоянно помогает, вот я ему и хочу сделать подарок, хоть что-то новенькое узнать, а то пока Минздрав подсуетится, не один год пройдет, а у меня книга чуть ли не сразу из типографии.

Утром я стал собираться, складывая в один чемодан свои и дочкины вещи. Остальные, то есть все, что у меня были в наличии, были набиты подарками (в прихожей стоят). Дочки радостные, что не идут сегодня в садик, поспали подольше, но уже успели встать, сами умылись и почистили зубы, а сейчас помогали мне собираться. Серьезные такие.

Дарья Михайловна гремела посудой на кухне, готовя нам завтрак, а я прикидывал, что еще взять. Наконец, собравшись и позавтракав, я спустился с дочками во двор — в аэропорт поедем ближе к обеду, так что времени полно, пусть поиграют во дворе, тем более очень уж просились.

Очистив скамейку от выпавшего снега, я положил небольшую овечью шкурку и сел на нее, поглядывая на дочек, скатывающихся с ледяной горки (в постройке я принимал непосредственное участие), и, достав сегодняшнюю газету, стал читать свежие новости по Москве. Прочитав основные новости, я перевернул газету и принялся за некрологи.

«Тэк-с. Что у нас тут? Скорбим в связи со смертью мужа… жены… матери… О! Не понял?! Коллектив больницы… так-так-так… выражает соболезнование коллеге в связи… гибелью мужа, полковника Стругова?! Блин, почему не пишут, как он погиб?!» — прочитав некролог еще раз, я задумался. Сомнений быть не может, да и не верил я в такие совпадения, зачистили полковника, к гадалке не ходи. Убрали опасного свидетеля, а я ведь хотел поговорить с ним приватно, планы строил, как британцев разоблачу. Оборвалась ниточка.

Свернув газету, я стал задумчиво похлопывать ею по голенищам обрезанных валенок-галош, в которых обычно выходил во двор.

Подумать долго не сложилось, скоро вылет. Получалось, что мне требовалось навестить своего бывшего непосредственного начальника, то есть генерала Сахаровского, раз пошла такая пьянка. Дотянулся, блин, думал, сам всё это распутаю. Нет, пусть этим профессионалы занимаются. Наводку я дам на британцев, а уж генерал по-любому им жизнь усложнит, чай узнать, кто отдавал приказы и кто их выполнял, представится возможным.

Встав, я крикнул, чтобы дочки собирались. Ага, как же, уйдут они от игр, вон уже дважды участвовали в куча-мала. Так что пришлось их ловить, бегая по площадке. Правда, мне это было в радость, не меньше чем дочкам. Ничего, за полчаса поймал, хоть и другие дети мне старательно мешали. За Женькой даже с горки следом пришлось скатиться, с Максим и Сашей на руках. Родители на скамейках громко болели за меня.

Так с дочками на шее и под мышками я и вернулся обратно в квартиру. Пока Дарья Михайловна, квохча и бормоча, снимала с дочек мокрую от снега одежду, я, скинув обувь и верхнюю одежду, прошел в кабинет, где набрал номер приемной генерала, попросив меня соединить с ним. Тот оказался недоступен, на совещании. Попросив секретаря записать меня на прием, добавил, что буду через сорок минут, и пошел одеваться, мысленно выстраивая будущий разговор.