Кодекс - Престон Дуглас - Страница 9

— Мы можем поговорить конфиденциально?

— Разумеется.

— Шесть месяцев назад моему отцу поставили диагноз — рак. — Филипп помолчал и присмотрелся к лицу Хаузера, стараясь понять, знает тот или нет. Но Хаузер оставался непроницаем, как его стол красного дерева. — Рак легких, — продолжал Филипп. — Отцу сделали операцию, провели обычный в таких случаях курс химиотерапии и облучений. Кризис миновал, наступила ремиссия, и какое-то время казалось, что он проскочил, но затем болезнь вернулась и стала обостряться. Пришлось возобновить химиотерапию. Но отцу она очень не нравилась, и в один прекрасный день он стащил с себя больничный халат, взял одежду у медбрата и сбежал. По дороге домой купил коробку «Куба либре» и с тех пор не выпускает сигар изо рта. Три месяца назад ему дали полгода жизни.

Хаузер слушал и попыхивал сигарой. Филипп запнулся и посмотрел на него.

— Он общался с вами в последнее время?

Хаузер покачал головой и выпустил новый клуб дыма.

— В последние сорок лет — нет.

— Примерно месяц назад, — продолжал Филипп, — Максвелл Бродбент исчез вместе со своей коллекцией, а нам оставил видеозапись.

Хаузер изогнул бровь.

— Нечто вроде последней воли, наказа. В этой записи он объявил, что забирает коллекцию вместе с собой в могилу.

— Объявил — что? — Хаузер подался вперед, маска слетела с лица, ее сменило заинтересованное выражение. Он был искренне удивлен.

— Взял с собой. Деньги, коллекцию все. Похоронил себя в неизвестном месте, вместе со всеми богатствами, словно египетский фараон, а нам предложил: найдите могилу и тогда можете ее обокрасть. Понимаете, он считает, что мы таким образом должны заработать наследство.

Хаузер откинулся на спинку кресла и громко расхохотался. А когда наконец успокоился, пару раз лениво пыхнул сигарой и стряхнул в пепельницу двухдюймовую колбаску пепла.

— Только Максу могло прийти подобное в голову.

— Значит, вы ничего об этом не знаете? — спросил Филипп.

— Ничего. — Судя по всему, Хаузер говорил правду.

— Вы ведь частный детектив, — продолжал Филипп. Хозяин кабинета перегнал сигару из одного уголка рта в другой.

— Вы выросли с Максом. Год провели с ним в джунглях. Знаете его самого и методы его работы лучше, чем кто-либо другой. Не захотите ли вы в качестве частного сыщика помочь нам найти коллекцию?

Хаузер выпустил струйку голубого дыма.

— Полагаю, что задание не слишком сложное, — добавил Филипп. — Такую коллекцию невозможно транспортировать незаметно.

— А как насчет «Гольфстрима-4» Макса?

— Сомневаюсь, чтобы отец решил похоронить себя в самолете.

— Викинги погребали себя в своих кораблях. Что, если и он упаковал сокровища в герметичный, не боящийся давления контейнер и затопил самолет посреди Тихого океана на глубине трех миль? — Хаузер развел руками и улыбнулся.

А Филипп только и сумел выговорить:

— Нет, — и хлопнул себя по лбу, стараясь отогнать ужасное видение: Липпи среди всякой грязи на дне морском. — Вы же сами так не считаете.

— Я не утверждаю, что он это сделал, — усмехнулся Хаузер. — Просто хотел показать, к чему можно прийти, поразмыслив десять секунд. Вы действуете вместе со своими братьями?

— Мы братья лишь наполовину единокровные. Нет, я решил найти могилу самостоятельно.

— А каковы их планы?

— Понятия не имею. И, откровенно говоря, мне совершенно безразлично. Разумеется, я поделюсь с ними тем, что найду.

— Расскажите мне о них.

— Том такой человек, за которым нужен глаз да глаз. Он из нас самый младший. В детстве был совершенно необузданным. Первым прыгал в воду со скалы и первым бросал камень в осиное гнездо. Его вышибли из двух-трех школ, но в колледже он остепенился и теперь ведет себя тихо и пристойно.

— А другой — Вернон?

— Подался в псевдобуддисты. Состоит в какой-то секте, которой руководит бывший профессор из Беркли. Всегда был никчемным. Перепробовал все: наркотики, культы, всяких гуру и группы протеста. Мальчишкой таскал в дом увечных кошек и щенков, которых переехали машины, и выкинутых из гнезд сильными собратьями птенчиков. Но все, кого он приносил, все равно умирали. В школе его постоянно дразнили. Из колледжа исключили. Постоянной работы он так и не нашел. Милейший мальчуган, но совершенно непригодный ко взрослой жизни.

— Чем они сейчас занимаются?

— Насколько я слышал, Том вернулся на свое ранчо в Юте и отказался от намерения искать коллекцию. А Вернон решил заняться поисками самостоятельно и не желает, чтобы я тоже в них участвовал.

— Кроме ваших двух братьев, кто-нибудь еще знает об этом деле?

— Два копа из Санта-Фе видели видеопленку и в курсе всего.

— Их имена?

— Барнаби и Фентон.

Хаузер сделал пометку. На телефонном аппарате вспыхнул сигнал. Он поднял трубку, долго слушал, затем быстро, но тихо ответил в микрофон. Сам сделал звонок. Потом еще и еще. Филипп начал раздражаться: он ждет, теряет время, а сыщик занимается другими делами.

Хаузер положил трубку.

— Жены и подружки на горизонте просматриваются?

— Пять бывших жен, из которых четыре живы, одна умерла. И никаких подружек, о которых стоило бы упоминать.

Верхняя губа Хаузера чуть дрогнула в улыбке.

— Макс всегда был дамским угодником.

Снова наступило молчание. Частный детектив, казалось, задумался, но вдруг, к досаде Филиппа, вновь взялся за телефон и стал куда-то звонить. Наконец он оставил аппарат в покое.

— Ну а теперь, Филипп, что вы знаете обо мне?

— Только то, что вы с моим отцом были партнерами, когда занимались раскопками, два года скитались по Центральной Америке, а потом у вас произошел разрыв.

— Все верно. Мы вместе провели почти два года в Центральной Америке — искали могилы майя. Это было в начале шестидесятых годов, когда такие вещи можно было делать более или менее легально. Мы кое-что нашли, но только после того, как мы расстались, ему улыбнулась удача, и он стал богат. А я отправился во Вьетнам.

— А ваш разрыв? Отец никогда о нем не рассказывал. Последовала короткая пауза.

— Макс никогда об этом не говорил?

— Нет.

— Я и сам с трудом припоминаю. Знаете, как бывает, когда два человека изо дня в день вместе? Они начинают друг друга раздражать. — Хаузер положил сигару в пепельницу из граненого хрусталя. Она была размером с суповую тарелку и весила, вероятно, не меньше двадцати фунтов. А Филипп стал сомневаться, не зря ли он явился сюда. Хаузер показался ему каким-то легковесным.

Телефон опять моргнул, и хозяин кабинета поднял трубку. Это переполнило чашу терпения Филиппа. Он встали коротко бросил:

— Зайду к вам в другой раз, когда вы будете не так заняты.

Но Хаузер украшенным золотым кольцом пальцем дал ему знак задержаться. Слушал еще с минуту, затем разъединился.

— А что такого особенного есть в Гондурасе? — спросил он.

— Гондурас? Не понимаю, при чем здесь Гондурас?

— При том, что Макс отправился именно туда.

— Так все это время вы занимались моим делом? — уставился на него Филипп.

— Ну, скажем, не все, — улыбнулся детектив. — Но сейчас мне сообщили, что пилот Макса доставил его вместе с грузом в гондурасский город Сан-Педро-Сула, откуда Макс вылетел на военном вертолете в местечко под названием Брус-Лагуна. Там его следы теряются.

— Вы все это выяснили, пока мы говорили? Хаузер выпустил новый густой клуб дыма.

— Я хоть и частный, но все-таки сыщик.

— И как оказывается, очень неплохой. Детектив задумчиво выпустил еще клуб дыма.

— Поговорив с пилотом, я узнал многое другое: характер груза и сколько он весил. По дороге в Гондурас ваш отец никоим образом не пытался замести следы. Вы в курсе, что мы с ним там бывали? Неудивительно, что он отправился именно туда. Гондурас — большая страна со множеством самых труднодоступных в мире внутренних районов — густых джунглей, рассеченных ущельями необитаемых гор, которые окружает Москитовый берег. Думается, туда-то он и отправился.