Кодекс - Престон Дуглас - Страница 44

Зачем он приказал Хаузеру это совершить? Почему позволил себя сломать? Скиба убеждал себя, что Хаузер так или иначе бы их убил. Что сам он не стал причиной смерти людей, и вообще все эти разговоры с Хаузером — пустые разглагольствования. Он из тех ненормальных, кто любит поговорить о жестокостях и побренчать оружием, однако дальше этого дело не идет.

Зазвонил аппарат внутренней связи, и Скиба нажал на клавишу дрожащей рукой.

— Мистер Феннер из «Диксон Эссет менеджмент». Ему назначено на два часа.

Скиба проглотил застрявший в горле ком. Эту встречу он пропустить не мог.

— Проводите его ко мне.

Феннер выглядел как большинство знакомых ему биржевых аналитиков: маленький, сухонький, распространяющий вокруг себя ощущение безмерной самоуверенности. В этом заключался ключ к успеху. Феннеру хотелось верить. Скиба оказал ему немало мелких услуг: делился горячей информацией, устроил его детей в эксклюзивную частную школу на Манхэттене, отстегнул пару сотен тысчонок на любимую благотворительность его жены. В обмен Феннер постоянно советовал покупать акции «Лэмпа» и тем самым засадил своих незадачливых клиентов в кучу дерьма. Хотя сам успел от них избавиться и при этом недурно заработал. В общем, он был успешным биржевым аналитиком.

Феннер сел рядом с ним у камина.

— Как дела, Льюис? Похоже, радоваться нечему?

— Похоже, Стэн.

— Не хочу в такой ситуации тратить время на любезности. Мы слишком давно друг друга знаем. Что мне сказать своим клиентам: почему им не стоит сбывать с рук акции «Лэмпа»? Назови хотя бы одну вескую причину.

Управляющий поперхнулся.

— Что тебе предложить, Стэн? Минеральной воды? Шерри? — Феннер покачал головой:

— Инвестиционный комитет наезжает на меня. Ваши акции на ноле. Ребята в ужасе, и я, честно говоря, тоже. Я же тебе доверял, Скиба!

Вот подонок! Будто он все последние месяцы не знал, в каком положении находится компания! Соблазнился подачками, которые швырял ему Скиба, и инвестиционным бизнесом, который предоставлял Диксону Лэмп. Алчный сукин сын! С другой стороны, если Диксон изменит рекомендации и вместо «покупать» будет предлагать «воздержаться» или «продавать» — это добьет компанию. И тогда разговор серьезно пойдет о главе 11.

Скиба закашлялся. Ему никак не давалось это слово. И он кашлем пытался скрыть поразивший его паралич. Феннерждал.

— У меня для тебя кое-что есть, — начал управляющий. Аналитик чуть склонил голову набок.

— Но это между нами, строго конфиденциально. Стоит использовать мою информацию, и это дело будет расценено явным случаем инсайдерских торговых операций[34].

— Инсайдерские торговые операции считаются таковыми, если идет торговля. Я же стремлюсь, чтобы мои клиенты сохранили акции «Лэмпа». А для этого мне нужна какая-то веская причина.

Скиба сделал глубокий вдох.

— Через несколько недель Лэмп объявит, что получил в распоряжение уникальную рукопись объемом две тысячи страниц, которая была составлена древними майя. Манускрипт описывает растения и живые организмы тропического леса, которые содержат лечебно-активные компоненты. Дает рекомендации, как их извлечь, определяет дозы и называет побочные эффекты. Это полная сумма медицинских познаний древних майя — итог их опыта жизни в самом насыщенном биологическими формами уголке планеты. Лэмп будет владеть им от макушки до пят — все законно и чисто: никаких отступных, никаких партнеров, тяжб и закладных.

Скиба замолчал. Выражение лица Феннера нисколько не изменилось. Если какие-то мысли и вертелись у него в голове, это никак не отразилось на его физиономии.

— Когда вы объявите об этом? Можешь назвать дату?

— Нет.

— Но это точно?

— Вполне.

Ложь далась легко. Фармакопея оставалась их единственной надеждой. Если дело с кодексом сорвется, все остальное не будет иметь значения.

Последовала долгая пауза. Феннер снизошел до некоего подобия улыбки, и это немного нарушило суровость его аскетического лица. Он поднялся и взял кейс.

— Спасибо, Льюис, теперь я могу вздохнуть свободнее.

Скиба смотрел, как он осторожно выходит из двери.

Если бы он только знал…

38

Когда они спустились со склона, джунгли сильно изменились. Местность стала труднопроходимой: на пути то и дело попадались глубокие овраги и бурные реки, а между ними громоздились скалистые кряжи. Отряд по-прежнему шел по звериной тропе, но она настолько заросла, что временами приходилось прорубать себе дорогу. Путники скользили и падали на крутых подъемах, а потом также скользили и падали на крутых спусках.

Целыми днями они пробивались вперед. Здесь не было плоских площадок, чтобы разбить лагерь, поэтому приходилось ночевать на склонах; гамаки натягивали между деревьями и спали прямо под дождем. По утрам в джунглях поднимался туман и стоял полумрак. В тяжелые дни удавалось пройти не больше пяти миль, и тем не менее к вечеру все жестоко изматывались. Не было возможности охотиться. Еды недоставало. Никогда в жизни Том не испытывал подобного голода. По ночам он мечтал о бифштексе на ребрышках и жареной картошке, а днем грезил мороженым и омарами под соусом. У костра теперь говорили только о еде.

Дни сливались один с другим. Дождь ни на секунду не прекращался, туман не рассеивался. Гамаки сгнили, и их пришлось плести заново. От сырости одежда стала расползаться. В ткани завелись вши. Швы на обуви разошлись. Переодеться было не во что, и вскоре они могли остаться нагишом. Их тела страдали от укусов, царапин, ушибов, порезов, ранок и ссадин. Выбираясь из очередного оврага, Вернон поскользнулся, чтобы не упасть, ухватился за куст, и на него дождем посыпались огненные муравьи. Насекомые так жестоко его искусали, что сутки держалась высокая температура, и он едва мог идти.

Единственная отрада была в том, что лес дарил им целебные растения. Сэлли находила их великое множество и готовила мази, которые творили чудеса и избавляли путников от мучительных укусов, ссадин и грибковых инфекций. Они пили травяной чай, который, по ее словам, избавлял от депрессии, но настроение не поднималось.

И постоянно по ночам и даже днем слышались покашливание и рык ягуара. Никто не упоминал о звере — дон Альфонсо запретил, — но он не выходил у Тома из головы. Разве в джунглях не было других животных, чтобы пропитаться? Что ему надо? Почему преследует, но не нападает?

На четвертую или пятую ночь — Том начал терять счет — они остановились на ночлег на скале, которая клином вдавалась между огромными гниющими стволами. Как обычно, шел дождь, от земли поднимайся пар. Они рано поужинали — сварили ящерицу и какие-то корешки. Поев, Сэлли поднялась и взяла ружье.

— Мне нет дела до ягуара, я иду на охоту.

— Я с вами, — заявил Том.

Они направились от лагеря вдоль ручейка, который бежал по овражку. День выдался хмурым, от деревьев парило, все окутала дымка, и по лесу разлилась томность. Слышались только крики птиц и стук падающих капель.

Через полчаса, ступая по замшелым камням и упавшим стволам, охотники вышли к бурной реке и повернули вдоль нее. Они шли гуськом сквозь клубившийся туман, и Том подумал, что Сэлли и сама немного похожа на кошку — так бесшумно она кралась по лесу.

Внезапно девушка остановилась, сделала предостерегающий жест, медленно подняла ствол и выстрелила.

Из подлеска выскочил какой-то зверь, пискнул и бросился в кусты. Но вскоре его вопли затихли.

— Не знаю, что это было. Видела только что-то толстенькое с длинной шерстью.

В кустах они нашли зверя, который, вытянув ноги, лежал на боку.

— Какая-то разновидность пекари, — сказал с отвращением Том. Он никак не мог привыкнуть к роли мясника.

— Ваша очередь, — улыбнулась Сэлли.

Он достал мачете и принялся потрошить тушу, а девушка наблюдала за ним. Когда он извлекал внутренности, от них валил пар.

— В лагере обварим кипятком и выщиплем шерсть, — предложила Сэлли.