Кей Дач. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 131

Не знаю.

Я хотел бы увидеть настоящие звезды.

Я хотел бы летать от звезды к звезде. Пройти по планетам Приграничья, посетить Терру. Кем угодно там быть! Хоть золотарем! Но не в нашей дыре! Господи, пусть не верю я в тебя, не верю, но молю, помоги вырваться отсюда! В настоящий, огромный мир, где можно стоять под небом, в котором горят звезды, а не межпланетный мусор! Где происходят настоящие дела!

— Лешка!

Из темноты возникла фигура в форме. Я узнал Дениса — почему-то он был при полном параде, даже три своих ордена нацепил. И звездочку на погоны уже добавил…

— Так и знал, что это ты шатаешься… — уже потише сказал он, подходя. — Все-таки военная территория, приятель!

Я молчал.

— Или я выбыл из разряда тех, с кем ты разговариваешь? — полюбопытствовал Денис.

— Нет… — выдавил я. — Извини. Ты был прав… во всем.

— Надо же. — Огарин развел руками. — Ты признаешь… — Он замолчал, подошел ближе, взял меня за руку. — И ты меня извини. У тебя неприятность случилась, а тут я со своими нравоучениями. Не держи зла.

— Мир и любовь, — ответил я. Надо же, способность шутить еще не атрофировалась!

— Да, кстати… мир и любовь… У тебя водичка есть?

Я отстегнул с пояса новую флягу, рефлекторно прихваченную из трактира, молча подал Денису. Тот глотнул, снял фуражку и вылил остатки воды себе на голову. Задумчиво сказал:

— Красиво… все-таки мне будет не хватать вашего неба… Держи!

В его ладони лежала жемчужина. Чуть поменьше той, что я проворонил днем. Но все равно — большая.

— Я глянул по справочнику — должно хватить на билет в метрополию, — сказал Денис. — Бери.

— Нет.

— Что? — Огарин удивленно посмотрел на меня. — Эй, Лешка, привет! Это я! Я взял у тебя флягу воды, а взамен даю эту самую жемчужину. Какая разница, человек предложил обмен или абори?

— Большая. Абори не знают ей цены.

— Не хотят знать. И я не хочу. Все равно продавать бы не стал, увез как сувенир. Какого черта… лучше тебе помогу. Бери!

— Откуда она у тебя?

Денис фыркнул.

— Оттуда, откуда и у всех. Я ведь дежурю на посту. Гоняю туземцев, если те забредают на взлетное поле. А они иногда протягивают мне жемчуг. Зачем обижать отказом ходячие излучатели? Вот откуда жемчужина. И она не единственная, кстати.

— Нет.

— Почему, скажи на милость? Бьют — беги, дают — бери!

— Денис, ты прав насчет судьбы. Не умею я пользоваться ее подарками.

— Так вот он тебе, подарок! Пользуйся!

— Денис, это…

— Что — «это»? Что?

Минут десять мы переругивались. Денис пихал мне в руку жемчуг, а я не принимал его. Я не мог сформулировать, почему не должен был брать жемчуг. Не знал этого сам. Но — не брал.

— Лешка. — Денис наконец-то понял, что меня не переспорить. — Ну в чем дело? Ты говоришь — я прав. Так вот она, судьба!

— Это не судьба.

— А что же тогда?

— Жалость.

Огарин сплюнул. Уже совершенно спокойно спросил:

— А когда будет судьба?

— Я ее узнаю.

— Может, ты и прав, — неожиданно заметил он. — Никогда не верь в подарки судьбы. Если не приходится вырывать их зубами — они не вкусные. Молодец, Лешка… Чему-то я тебя научил… все-таки.

Засунув руки в карманы, нахохлившись, он стоял передо мной, разом утратив свой бравый и всегда уверенный вид. Смотрел в искрящееся небо — наверное, для него это зрелище и впрямь необычное, раз никогда не упускает случая полюбоваться.

— Красиво, — осторожно заметил я.

Огарин пожал плечами.

— Да я в общем-то не любуюсь. Пытаюсь найти корабль.

— Какой корабль?

— Яхта класса «Рикша». Час назад запросила разрешения на посадку. Думаешь, чего я тебя искал на поле? Броди… мне-то что. Но попадешь под откатный луч двигателя — мало не покажется.

— Яхта, — повторил я. В наших краях это была еще большая редкость, чем земной транспортник или круизный лайнер. Обычная яхта, конечно, если к ним применимо слово «обычная», нуждается в регулярном и сложном обслуживании. А до ближайшего по-настоящему развитого мира — почти двадцать световых. — Что это за модель, «Рикша»?

— Не знаю. Их сейчас много развелось. Может, развалюха, а может, летающий дворец.

— Скоро будет?

— Через полчаса. — Огарин достал трубку. — Или чуть раньше.

— Наверное, на дозаправку или ремонт идет, туристы загодя предупреждают, — предположил я. — Можно мне посмотреть?

— Да смотри, мне-то что.

Мы стояли, глядя на зачирканное метеорами небо. Углядеть в нем корабль — почти невозможно. И все-таки было что-то завораживающее в этой безумной попытке — среди тысячи сгорающих звезд разглядеть одну, живую.

— Помнишь, как мы познакомились? — спросил вдруг Денис. — Точно так же. Ты выбрался на поле поглазеть на какой-то корабль.

— Помню. Ты меня еще чуть не пристрелил.

— Ага. Ну что ты хочешь, я же третий день был на планете. К вашей безалаберности еще не привык. На Ханумаи мне дали бы отпуск за пристреленного нарушителя.

— За пристреленного мальчишку.

— Без разницы. Режим космопорта — это режим. Брось, Лешка. Кто старое помянет…

— Угу.

Огарин похлопал меня по плечу.

— Знаешь, буду я скучать, наверное. И без вашего сумасшедшего неба, и без этих придурков-абори. И без тебя тоже.

— Без меня, придурка.

Капитан тихо засмеялся.

— Злись. Только не на меня злись, такая злость — бесплодна. На себя. Всегда и во всем. Чтобы ты ни сделал неправильного — злись на себя. Это иногда помогает.

— Корабль, — сказал я.

— Где? — Огарин вновь задрал голову.

Я соврал ему. Не потому даже, что хотел прервать поток нравоучений. К ним я привык, да и говорил Денис большей частью правильные вещи.

Мне просто захотелось тишины.

Это смешно, наверное. Вот только Денис для меня был другом, настоящим другом. Я это только сейчас сумел понять. Все остальные, ну, даже те, с кем я времени проводил в десять раз больше, они были наши, местные. Я их знал как облупленных, и они меня тоже. Это все-таки не совсем дружба, когда выбирать не приходится. С Денисом мы подружились после того, как он десять минут продержал меня на прицеле, а я позорно разревелся. И виделись-то не очень часто, он вечно был занят, старший офицер гарнизона из двадцати человек, а мне надо было шастать по лесам и обихаживать абори.

Но он был моим другом. Теперь его не будет рядом. Останется наш маленький поселок, останется гарнизон, останется это рассыпающееся под ногами взлетное поле, и миллионы сгорающих в небе звезд пеплом лягут под ноги. Денис улетит к новому месту службы, а я еще месяц-другой поругаюсь с общиной, а потом пойду к напомаженной Ноновой с букетом алых роз.

— И впрямь корабль, — удивленно сказал Денис. — Как ты разглядел? Таких талантов не замечал.

Я удивленно посмотрел в небо. Да. Точно. Красная точка, на первый взгляд неотличимая от тысяч других, никак не собиралась гаснуть, да и двигалась ощутимо медленнее.

— Идет на плазменных, до посадки минут пятнадцать — двадцать. — Капитан покачал головой. — Нет, ты и впрямь молодец! Как углядел?

Ощущение было дурацким.

Мне всегда хотелось, чтобы он меня хвалил. От родителей доводилось иногда слышать слова одобрения. От него — никогда или почти никогда. Не за что было. Да и сейчас, если честно, не за что.

— Никак, — сказал я. — Не видел я корабля. Просто так сказал, наудачу.

Огарин хмыкнул.

— А может быть, и это — хорошо?

— Чего ж хорошего?

— Удача, хоть кусочек удачи. Пропадешь ты тут, Лешка. Точно пропадешь.

— У нас планета мирная, добрая. У нас только негодяи да бездельники пропадают.

— Лешка, пропасть можно по-всякому. Даже оставаясь живым и здоровым, с хорошенькой женой, здоровыми ребятишками и приличным счетом в банке. Для некоторых — не это главное.

— Для тебя, например?

— Ага, — с удовлетворением ответил Денис.

— Ты потому пошел в космопехоту?

Огарин усмехнулся:

— Да я ведь тебе не рассказывал никогда. Теперь можно, пожалуй.