Диптаун. Трилогия - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 50

– А карманник учит людей бдительности. Только нужен ли этот урок многодетной мамаше, у которой спёрли кошелёк с зарплатой?

У меня есть миллион возражений. Я могу объяснить, что в работе дайвера кража чужих файлов не основное. Хакер, не входя в виртуальность, сможет сделать это с большим успехом. И есть разница между кражей и копированием информации – я не оставляю за собой пустых компьютеров. Какая разница для человечества, кто первым выпустит новый сорт шампуня или лекарства от простуды?

Но я не хочу спорить с Викой.

– Извини, – она касается моей руки. – Я не права.

– Почему же. Всыпала по заслугам…

– Извини… Понимаешь, Неудачник, мы упали в мир чистой информации. Мир вседозволенности. Можно воевать, распутничать, хулиганить. Не готовы законы, а самое главное – не готова человеческая психика. Наказаний в глубине практически нет – даже если тебя экскоммуницируют из сети, ты вправе войти под другим именем. Можно нарваться на неприятности, воруя информацию, но и здесь сдерживающие нормы мизерны. Попробуй, докажи двенадцати присяжным, что именно мистер Джон Смит спёр новую игрушку с сервера «Микропроза», передал её Ване Петрову, а тот с помощью Ван Хо пиратски выпустил её в продажу. Мир недоказуемых преступлений и ненастоящих смертей. Только боль в душе остаётся настоящей – но кто измерит эту боль, что скользнула по проводам и сжала твоё сердце? У нас не осталось ничего, кроме морали. Смешной, ветхой морали. И оказалось, что быть негодяем или праведником куда удобнее, чем человеком… просто человеком, настоящим человеком.

– А что такое – человек? – говорит Неудачник. – Просто человек, настоящий человек?

– Я бы тебе объяснил, – отвечаю я. – Если бы был Богом. Кончайте, а?

– Но мне действительно интересно, – Неудачник по-прежнему говорит спокойным, даже равнодушным голосом, но в глазах его огонёк азарта.

– Ты – человек.

– Почему?

Действительно, почему? Ведь я был готов считать его лишь хитрой программой. Я теряюсь, но Вика тоже смотрит на меня, ждёт ответа, и я говорю:

– Не знаю. Ты не стрелял по людям в «Лабиринте», спасал несуществующего ребёнка. Но ведь это самая абсолютная глупость… Ты цитируешь Кэрролла в подлиннике, но ведь человек – это не вызубренный запас знаний… Ты третьи сутки в глубине, и ничего, держишься…

Вика удивлённо смотрит на Неудачника.

– И как ты вошёл в виртуальность, непонятно… только ведь это не показатель человека, а совсем наоборот…

Он терпеливо ждёт.

– Знаешь, это, наверное – в нас, – говорю я неожиданно для самого себя. – Для меня ты человек… потому что я хотел бы быть твоим другом.

Кажется, Неудачник растерялся.

– Здесь, в глубине, мы все в масках. Может быть, это и лучше, правдивее. Не знаю. Когда ты выйдешь в реальный мир, то можешь оказаться очень неприятным типом. Но здесь и сейчас я считаю тебя человеком. Этого никак не объяснишь.

– Может быть, тогда и лучше, что я не могу выйти в реальность? – спрашивает Неудачник. Смотрит на Вику, смущённо улыбается. – Ведь я не человек.

Приплыли.

Безумие, часть вторая.

Вика улыбается, разглядывая Неудачника, а у меня холодеет в груди.

– Вика… он не врёт. Он никогда не врёт, – говорю я, вставая. – Если не хочет отвечать, тогда просто отмалчивается… – Беру её за руку, оттаскиваю от стола. Неудачник наблюдает за нами, печально и спокойно.

– Ты пошутил? – Вика вопросительно кивает Неудачнику.

– Нет.

– Он шутить не умеет, – подтверждаю я. – Ты не можешь выйти из глубины?

– Нет.

– Ты человек?

– Нет.

– Кто ты?

Молчание.

– Видишь? – почти кричу я. – Он не отвечает!

– Минуту назад ты назвал меня человеком, – говорит Неудачник. – Даже добавил, что хотел бы быть моим другом. Это была правда?

Моя очередь отмалчиваться.

– Ты говорил, что истина – здесь и сейчас, – продолжает он. – В глубине каждый может быть самим собой, без грима. Только душа… если верить в душу.

– Да, – говорю я. – Да. Я не врал!

– Тогда чем ты напуган? Моим признанием?

Киваю. Вика прижимается ко мне, и я чувствую, как вздрагивает её тело.

Не ожидал, что она так испугается.

– Почему ты не сказал раньше? – кричу я.

– Я говорил достаточно, Леонид.

И тут Вика начинает смеяться. Взахлёб.

– Вы с ума сошли, оба! Ты – не человек? – она вырывается, подходит к Неудачнику, берет его за руку. – Ответь!

– Что ты вкладываешь в понятие человек?

– Двуногое, лишённое перьев!

– Я – не человек.

Кошмар продолжается. Неудачник играет в свои игры, Вика растерялась, а я уже и не знаю, как разорвать цепь недомолвок и загадок.

Компьютерный разум невозможен! Не время, не время ещё ему появиться на свет. Но я не в силах считать слова Неудачника ложью!

Зуммер, разрывающий тишину, – как избавление.

Вика отступает от Неудачника, открывает дверцу буфета, протягивает руку. Там, среди банок, пакетов и коробочек валяется радиотелефон.

– Да? – не отрывая взгляда от Неудачника, произносит она.

Голос в трубке громкий, уверенный, он доносится до меня, и я узнаю его мгновенно.

– Пригласите Стрелка.

– Кого? – очень натурально удивляется Вика.

– Стрелка. Скажите, что человек без лица хочет с ним поговорить.

Я делаю шаг и беру из её руки трубку.

– Говори.

– Во-первых, я хочу вас поздравить, Стрелок. А во-вторых, предлагаю выйти.

– Хрен, – коротко отвечаю я.

– Стрелок, нет времени для игр. Я стою у главного входа. Но на этот раз я опережаю конкурентов лишь на пару минут. «Аль-Кабар» смог проследить ваш маршрут. Выходите.

– И что дальше?

– Вы получите обещанную награду. А я получу Неудачника.

Громкий, очень громкий телефон. Смотрю на светловолосого парня, который не считает себя человеком. На хмурящуюся Вику.

– Мне кажется, он не хочет идти с вами, – отвечаю я. – Извините.

– Стрелок, у нас был договор…

– Я не обещал отдавать вам парня. Из «Лабиринта» я его вывел, а остальное – наше дело.

– Ты много на себя берёшь, дайвер.

– Кто-то должен принимать решения.

– Что ж, ты решил.

Голос исчезает. А через секунду пол вздрагивает, подкидывая нас к потолку, бревенчатые стены хрустят, изгибаясь. На меня падает картинка с изображением водопада – и журчание воды под ухом приводит меня в чувство.

Я поднимаюсь, ползу по вставшему на дыбы полу. Это не землетрясение. Это рушатся стены борделя. Это взламывают защиту, которую наивно нахваливал Компьютерный Маг.

Впрочем, если в хижину ещё не ворвались – значит, защита не так уж и плоха.

– Вика!

Я помогаю ей подняться. Лицо Вики в крови, рукав свитера разорван.

– Сволочи… – шепчет она.

Лишь Неудачник не упал – он стоит, прижимаясь к стене, раскинув руки для равновесия.

– Я выйду из зда… – начинает он, но грохот следующего взрыва перекрывая слова. – Это неизбежно…

– Ты хочешь сдаться?

– Нет, но…

– Тогда не дёргайся! – я легонько встряхиваю Вику. – Верёвки в комнате есть?

Она растерянно качает головой.

– Нужны верёвки!

Вика переводит взгляд на окно. Поняла.

– Можно спрыгнуть…

– Семь с половиной метров, убьёмся!

К счастью, Вика не обращает внимания на точность цифры, а то не избежать несвоевременного скандала. Женщины – они из другой глины слеплены.

– На третьем этаже… – начинает она, и тут дверь распахивается. Я рву с тела пояс, который с шелестом превращается в плеть. Но в дверях не Человек Без Лица, и не его наёмники. Там, балансируя на своих крылатых шлёпанцах, болтается Компьютерный Маг. Коридор за его спиной окутан разноцветным мерцанием, вспышками, и при взгляде в это карнавальное марево со мной что-то происходит – движения замедляются, теряют точность…

– О, Варлок девятитысячный! – радостно вопит Маг при виде плети в моей руке. Вплывает в комнату, захлопывает за собой дверь, и моя неожиданная заторможенность проходит. – Вика, где Мадам?