Шесть собак, которые меня воспитали - Прегозин Энн - Страница 15

Теперь Делла отсутствовала во время кормления, щенки быстро поняли, что уже из миски, а не из их прекрасной мамы поступала еда. Четыре раза в день я приносила наполненную до краев миску, и они бежали к ней и собирались вокруг, все лапки и туловища располагались правильно – вокруг миски – и десять маленьких черных головок вытягивались и лакали свои завтраки, полдники, обеды и легкие поздние ужины.

Щенки начали есть самостоятельно, и молока у Деллы стало меньше. Но она продолжала подкармливать их. Я просыпалась среди ночи от чуть слышных посасывающих звуков и видела, как она, лежа на боку, кормила своих щенков. А затем, минут через десять, воцарялась тишина.

Наряду с кормлением у меня появилась новая забота. Пока щенки питались только материнским молоком, Делла, заботилась еще и о том продукте, который выходил у щенков с противоположного конца, был абсолютно безвредным и съедобным. Но с переходом на обычную пищу это закончилось.

Теперь с другого конца у щенков выходили такие же фекалии, как и у взрослых собак. Детеныши исправно выкладывали «продукт» на газеты. А так как у меня подрастали десять щенков, то кучки появлялись бесперебойно. Поддерживать чистоту, просто заменяя запачканную бумагу на чистую, никак не получалось. Как только я меняла часть газет, несколько щенков замечали, как прекрасно они теперь выглядят, и мчались туда с вполне определенными намерениями. Если я не успевала убрать грязные газеты сразу, то в следующую секунду (и это случалось всегда) кто-нибудь из щенков обязательно наступал в кучку. Затем, играя с братом или сестрой, другой щенок пробегал по кучке, третий и вовсе в нее падал. Так что нужно было не только менять газеты, но и чистить щенков.

Так днями и ночами я кормила щенков, чистила их, поила, меняла газеты и благодарила Бога за увиденное четыре года назад объявление в газете «Нью-Йорк Таймс».

Если я не проводила никаких мероприятий по уходу за щенками, то играла с ними, с этими маленькими, но подрастающими день ото дня, прекрасными созданиями, у которых с людьми было связано только хорошее. Стоило нам с Паулой (приехавшей домой из колледжа на летние каникулы) войти в комнату и позвать: «Щенята!», как те подбегали к нам. Мы садились на пол в их загоне, а они прыгали вокруг нас, ползали по ногам, скатывались на пол и опять залезали к нам на колени.

Однажды мы решили убрать ограждение и выпустить щенков (малыши были ростом с небольшую кошку и очень крепкими и сильными). В ту же секунду примерно половина своры выскочила из комнаты и помчалась (а я кинулась в погоню) в прачечную, находившуюся в конце коридора. Здесь, словно дети в магазине игрушек, они похватали носки, нижнее белье, другие вещи, которые лежали на полу, и начали ликующе бегать по комнате с добычей в зубах. Пока я пыталась воспрепятствовать разбою здесь, остальные щенки тоже выбежали из своей комнаты, стали носиться по коридору, часть из них решила присоединиться к веселью в прачечной.

Поняв, что прекратить этот «карнавал» можно, лишь вернув на место загородку, я побежала обратно (стараясь не наступить на кого-нибудь из щенков), быстро ее восстановила и выбежала в коридор, где веселились детеныши. Взяв часть из них в охапку, вернула их в загон. Так же поступила с остальными беглецами, которые еще не успели покинуть коридор. Потом направилась в прачечную, где вырвала старую резиновую мыльницу из пасти одного и остановила состязание по перетягиванию мочалки, в котором участвовали еще двое. Наконец, все десять, в приподнятом настроении от пережитого приключения, снова оказались в своем загоне, а в коридоре валялись изжеванные носки, нижнее белье, прочие интересные и полезные с точки зрения щенков предметы.

Очень трогательно выглядели малыши, когда все вместе засыпали, положив головы друг на друга, как на подушки, их лапки и хвосты сплетались, а десять маленьких животиков поднимались и опускались, они были похожи на лоскутное одеяло, сплетенное из общего покоя и удовлетворения.

Иногда они засыпали на мне. Я сидела с ними на газетах, играла с их мягкими ушками, массировала их, и вдруг они начинали широко зевать, высовывая свои розовые язычки. Они засыпали у меня на руках, такие маленькие и доверчивые, и не было в эти минуты человека счастливее меня!

Делла охраняла комнату щенков, как Форт Нокс. Чтобы уберечь ее от чрезмерного стресса, я позволила войти в ее святую святых только нескольким посетителям. Одним из них стал врач, друг нашей семьи, у которого (я об этом уже рассказывала) был огромный палевый дог. Доктор жил всего в нескольких кварталах от нас, однажды он позвонил и попросил разрешения прийти посмотреть на щенков.

Это был веселый человек, и ему нравились коктейли. Одно время они с женой захаживали к моим родителям, частенько засиживались допоздна за бокалом-другим мартини, с ними всегда было очень весело.

Как-то в субботу он пришел, чтобы наконец увидеть выводок Деллы. Моя мама смешала для него его любимый мартини, и он с бокалом в руке направился в подвал.

Деллу я заранее отвела на кухню и тщательно закрыла двери. Не успел наш гость переступить через порог, как бдительная мамаша открыла двери на кухне, в момент добежала до подвала, ворвалась туда и толкнула доктора так сильно, что тот выронил бокал. Она стояла, пристально и свирепо глядя на незваного посетителя, демонстрируя готовность принять самые решительные меры, если он сделает еще хотя бы шаг по направлению к ее щенкам.

Я немедленно вступилась за доктора, неготового к такому повороту событий. Точно не помню, куда я увела собаку, но это место было своего рода крепостью, что-то вроде запирающейся ванной на четвертом этаже. Когда я вернулась и пригласила гостя продолжить визит в подвал, то он три раза переспросил меня: «Ты уверена, что она не сможет выйти?» И в его голосе слышалось немалое беспокойство.

Время неумолимо. Пришел день расставания со щенками, который стал для меня настоящей трагедией. Одно дело знать, что этот день настанет, но совсем другое – пережить его. Я была уверена, что заводчица так же тщательно проведет собеседование с претендентами на моих щенков, как в свое время со мной. И какими же счастливыми окажутся их будущие хозяева! Мать этих малышей – просто удивительная собака. Люди, которые их окружали, – любящие, заботливые и веселые. Теперь настала пора щенкам встретиться с внешним миром, чтобы начать жить своей жизнью. Я молилась, чтобы они попали к добрым и порядочным людям, которые заботились бы о них и любили бы их так же, как делали это их мать и я. Заводчица заверила меня, что именно так все и будет. Как бы то ни было, щенков все равно придется отдавать. Я отвозила щенков Деллы одного за другим и каждый раз с тяжелым сердцем возвращалась домой.

Ни одна комната в доме моих родителей никогда не выглядела так пусто, как комната щенков в подвале в ту ночь, когда я вернулась от заводчицы, где рассталась с последним из них. В одиночестве я спустилась вниз и стояла там, подавленная тишиной.

Но для Деллы материнство на этом не закончилось. Был Морган, которого я отдала своим родителям. В течение следующих двенадцати месяцев он рос неподалеку от своей обожаемой матери. Этот огромный, но такой милый датский дог стал любимцем моих родителей.

Примерно в это же время мои родители купили ферму Календарь (известное место, с которым связанны исторические события), там был большой старинный кирпичный дом. Ферма располагалась в сельской местности на севере штата Нью-Йорк. Летом Делла и Морган становились, как говорила моя мама, «баронскими собаками», имеющими в личном владении земельные угодья. Зимой мать и сын величественно восседали возле огромного камина.

В том же году закончилась моя учеба в колледже. Я получила диплом журналиста и около года проработала в издательстве в Нью-Йорке, хотя мне это не слишком нравилось. Я серьезно подумывала о том, чтобы снова поступить в колледж и выучиться на ветеринара. Меня останавливало то, что мне не давались математика и химия, хотя я хорошо знала биологию и зоологию. Кроме того, я не выношу вида крови, а значит, связанная с кровью часть ветеринарии будет для меня недоступна.