Леди-послушница - Вилар Симона - Страница 37

– Позволь направить к тебе лекаря, Юстас, – крикнул епископ через дверь. – Ты ранен, тебе требуется помощь.

В ответ послышалась ругань и новый грохот.

Страстная пятница – день распятия и смерти Иисуса Христа. Люди шли в храм молиться и оплакивать гибель Спасителя на Голгофе. Во многих домах гасили огни, чтобы вновь разжечь только в субботу. В этот день нельзя шуметь и ликовать, запрещается шить и заниматься полевыми работами, даже торговля замирает.

Дворец епископа вплотную примыкал к собору. Генри уже начал собираться на службу, когда ему доложили о прибытии отправленного им ранее на остров Уайт гонца – рыцаря по имени сэр Жос. Тот выглядел усталым и грязным после проделанного пути, но Генри принял его в своих личных покоях, несмотря на то, что обляпанные глиной сапоги гонца пятнали его ворсистый ковер. Более того, епископ самолично протянул ему кубок с вином и ждал, пока Жос его осушит.

– А теперь рассказывай.

Сэр Жос чуть кивнул, с сожалением поглядев в опустевший кубок.

– Милорд епископ, дела весьма… Весьма странные, я бы сказал. Принц велел убить их всех – и храмовников со стражей, и всю свиту миледи. Дело было поручено Геривею Бритто, и тот справился неплохо – если тут уместно подобное выражение.

– И храмовников? – медленно переспросил епископ и прикрыл глаза. О, раны Господни! Не хватало им еще неприятностей с тамплиерами!

Судя по рассказу Жоса, Геривей справился с поручением умело, и посыльному епископа сначала просто сообщили, что все спутники миледи уже отбыли. Об этом поведал сенешаль замка Карисбрукс. Тогда Жос решил побродить по округе и расспросить людей. Он понимал, что в столь бурную погоду корабль не мог уплыть по Каналу, да и помнил разговоры о повреждениях «Святого Иакова», требующих ремонта. Однако корабля и впрямь нигде не было заметно. Жос отправился в портовый кабачок, угостил там пивом пару-тройку рыбаков, и они поведали, что «Святой Иаков» отвели подальше в одну из бухт и там спалили. Даже дети бегали смотреть, как он горит. Людям ведь рты не заткнешь.

Вооруженный этими сведениями, Жос вернулся в Карисбрук и от имени лорда-епископа еще раз хорошенько потряс сенешаля. И тот признался: люди Геривея порубили всех, едва только принц с девушкой отчалили. Ночью тела отнесли в пустынное место и закопали, а потом пустили пастись там овец, дабы и места захоронения никто не смог найти.

– Ты хорошо справился, Жос, – вымолвил наконец епископ. – Теперь иди отдыхай. Но знай: вскоре я потребую заменить на острове сенешаля, причем буду рекомендовать на это место тебя. С условием, что ты проявишь смекалку, когда тамплиеры начнут допытываться, куда делись рыцари их ордена.

Такие вопросы следует решать безотлагательно. Но надо же, каков Юстас! Нагадил, щенок, а ему, служителю церкви, одному из виднейших людей Англии, придется прибирать за ним.

Епископ вышел из своих покоев, едва не дрожа от гнева. А у дверей Юстаса вновь наткнулся на скрещенные копья охранников. И по-прежнему из покоев доносились сдавленные рыдания принца, да еще Хорса с мрачным лицом стоял в переходе.

– Что? Неужели до сих пор не нашли девчонку?

Хорса молчал, только надменно вскинул лысую голову. Шрам в уголке рта кривил его губы, отчего создавалось впечатление, что сакс усмехается. Но епископ заставил себя сдержаться. Что ж, хорошо, если у его племянника столь верные слуги. Даже этого закоренелого мятежника смог подчинить.

Зато с замеченным во дворе Геривеем епископу было легче столковаться: тот жаждал пробиться в круги знати и стремился заручиться поддержкой влиятельного Генри Винчестерского. Епископу не слишком нравился этот убийца, рвущийся в лорды, но он сделал ему знак приблизиться. И словом не упомянув события на острове Уайт, Генри указал на рослого гнедого жеребца, приведенного людьми Геривея. Несомненно, на этом коне сегодня уехала с принцем девушка. Но где же она сама?

– Мы заметили его у торговцев шерстью, направляющихся в Винчестер, – с охотой пояснял Геривей. – Большой обоз с шерстью, много возов, много верховой охраны. Ну а под одним из торговцев этот жеребчик. Оказалось, толстосумы купили коня у самой леди Милдрэд. Она подъехала к ним и предложила его на продажу.

– Так у нее теперь есть деньги? И она может податься куда угодно?

– Торговцы заявили, что она направилась в сторону Ромсейского аббатства, – успокоил Геривей.

Аббатство Ромсей было самым крупным на юге Англии, и, возможно, саксонка рассчитывает укрыться там. Генри это устраивало: в случае надобности тамошняя настоятельница беспрекословно вернет ему девицу. Поэтому, когда Геривей добавил, что собирается доложить принцу о месте пребывания леди Милдрэд, Генри остановил его.

– Повремени, я сам попробую разобраться. Никуда эта саксонка от нас не денется. А Юстас сейчас в таком состоянии, что… Вот тебе мой совет, Геривей: пусть к его высочеству приведут женщину. Подберите для него на улице девку, и желательно светловолосую.

Это был странный совет от духовного лица, собирающегося на службу, дабы увещевать мирян. Но, в любом случае, в этот вечер Генри хорошо справлялся со своими обязанностями, пусть мысли его были далеко. Щенок Юстас просто не понимал, к каким неприятностям для него может привести эта история. Конечно, за годы войны разбой и беззаконие стали привычными в Англии, но тем не менее власть имущие не должны подавать пример подобных действий, дабы не лишиться поддержки тех, на кого хотят опереться. Нет, Генри надо было самому разобраться в случившемся. А для этого дочь Эдгара Армстронга необходимо скорее разыскать и взять под присмотр.

Однако когда к вечеру из Ромсея явились посланцы, его ждало разочарование: девушка там не появлялась.

Так прошла ночь – самая темная и печальная ночь перед Пасхой. На следующий день выглянуло солнце. А во дворец епископа прискакал гонец от короля с посланием для принца Юстаса. Генри даже обиделся, что его августейший брат прислал посыльного не к нему – своему советчику, а к этому неуравновешенному мальчишке. Поэтому он и повел себя с посыльным столь властно и непреклонно, что гонец не осмелился не отдать ему письмо для принца. Епископ принял свиток с печатью Стефана, решительно сломал воск и пробежал глазами строчки. Король срочно вызывал сына в Оксфорд, и отправиться тому надлежало незамедлительно. Стало известно, что Давид Шотландский готов поддержать племянника в его военном походе на Англию, а преданные сторонники анжуйской партии – Глочестер, Херефорд, Солсбери – уже созывают своих рыцарей. И если Генрих Плантагенет и Давид Шотландский ударят с севера, Бигод поднимет мятеж на востоке, а Глочестер и Херефорд двинутся к ним с юга… У епископа стали расплываться буквы перед глазами, а руки задрожали так сильно, что свиток зашуршал.

Несмотря на свою внушительную комплекцию, он почти вбежал в прихожую племянника.

– Юстас! – заорал он. – Юстас, послание от короля! Немедленно впусти меня!

Сначала не было никакого ответа, но потом за дверью послышалось движение. Наконец тяжелая створка приоткрылась, и шагнувший было вперед Генри отступил, пропуская выскользнувшую навстречу женщину. У нее было опухшее от побоев лицо, глаза совсем заплыли, и двигалась она сгорбившись, как-то странно переваливаясь и прижимая к груди остатки разорванной одежды. Плакать не смела, лишь негромко всхлипывала. Епископ сокрушенно покачал головой, но сразу же забыл о ней, едва переступил порог.

В комнате царил разгром: перевернутая мебель, разбитые в щепы стулья, со стен сорваны гобелены, с высокого ложа свисают остатки полога. Кругом следы блевотины и крови, тяжелый запах. Сам Юстас стоял у раскрытого окна, заложив руки за спину. Он выглядел почти спокойным, даже перевязанная голова была вскинута с каким-то высокомерием. Это особенно разгневало епископа.

– Мальчишка! Щенок! Ты что вытворяешь! Мои люди были на острове Уайт и вызнали, что ты наделал. Как ты смел пролить кровь на Страстной неделе? Как смел расправиться с тамплиерами? Ты гадишь везде, где бываешь, не задумываясь о последствиях. Не думая о грехах!