Леди-послушница - Вилар Симона - Страница 124

Захват предводителя часто предопределяет исход боя. И когда де Траси покорно слез с коня и отошел, все еще удерживая на весу раненую руку, многие это заметили. Сказалось и страшное утомление: воины стали сдерживать коней, переводить дыхание, безропотно опуская оружие или протягивая его тому, кто рядом, в знак признания их победы. Потом они спешивались, некоторые еще могли стоять, а иные просто ложились на землю в страшной усталости, никли среди мертвых тел. Только лошади еще испуганно всхрапывали да стонали раненые.

После недавнего шума тишина оглушала, как будто все умерли.

Граф Херефорд подскочил к лежавшему ничком брату и дрожащими руками стал стягивать с него шлем.

– Вальтер, ты слышишь меня?

Тот медленно поднял веки, чуть улыбнулся, даже попытался привстать.

– Я успел? Все в порядке?

– Да, братишка, мы победили. И все благодаря тебе.

Вдруг он принялся вертеть головой, выискивая взглядом де Траси. Тот стоял, окруженный людьми из отряда Херефорда.

– Фиц Миль, прикажи своим псам отстать от меня! Я уже признал свое пленение. Мой победитель – Артур из Шрусбери. И клянусь Всевышним, если бы не этот парень, твой брат сейчас бы не скалился на меня, будто именно ему принадлежит победа.

Херефорд подошел. Меч чуть подрагивал в его руке, глаза горели сквозь прорези. Потом оба, не сговариваясь, сняли шлемы, оставшись только в кольчужных капюшонах.

– Твое счастье, барон де Траси, что ты не мой пленник.

– Могу догадаться. Но учти, я и ордалии[102] бы не убоялся, чтобы доказать, что на той охоте не моя стрела сразила твоего отца.

Много позже, когда пленных и захваченный обоз уже отправляли к Фарингтону, а остатки войска выстраивались в колонну, граф увидел Артура. Тот сидел на склоне холма, обнимая голову своей соловой – лошадь была мертва, из ее груди торчало железное оперение тяжелого болта, а Артур все еще гладил ее по морде, словно хотел приласкать.

Херефорд был тронут.

– Успокойся, – сказал он, приблизившись. – Одну потерял – появится другая. Да и не это главное. Ты хоть знаешь, кого пленил? Это один из последних оставшихся в живых бастардов старого короля Генриха, барон де Траси. Отныне ты можешь считать себя богатым человеком, Артур. И уж я похлопочу, чтобы за спасение благородного Вальтера Фиц Миля Плантагенет посвятил тебя в рыцари.

Эти слова как будто привели юношу в себя. Он в последний раз провел рукой по голове соловой, потом бережно положил ее на землю и встал. Когда ему подвели мощного гнедого жеребца де Траси, стоившего, пожалуй, не меньше целой деревни, он только с опаской посмотрел на него и отступил. Херефорд с готовностью предложил ему выбрать любую другую лошадь.

– За мной долг за спасение брата. Я ведь все видел, но был далеко и уже не надеялся, что Вальтер спасется от разъяренного де Траси.

Уже когда Артур уселся на крепкую мышастую лошадку и поехал подле графа, тот неожиданно спросил:

– Признайся, это ведь ты увез Милдрэд Гронвудскую?

Артур бросил на него осторожный взгляд.

– Леди сама попросила меня об этом. А я еще до встречи с вами обещал доставить ее, куда она пожелает.

Херефорд продолжал внимательно смотреть на него.

– Это не потому, что она узнала… Ты не открыл ей мою тайну?

Артур не сразу и понял, о чем он, и лишь потом сообразил: граф намекал на свою болезнь.

– Плохого же вы обо мне мнения, ваша светлость, если думаете, что я начну всякое болтать о человеке, от которого видел столько добра. А увез я леди Милдрэд потому, что она рыдала и просила меня об этом. Позже я заметил на ее руках синяки. Догадайтесь сами, что там произошло, раз юная леди была готова нестись куда угодно, но только не оставаться с вашей семьей.

Херефорд поразмыслил немного и помрачнел.

Больше они не касались этой темы.

Глава 23

Милдрэд видела, как в Девайзес привезли барона де Траси, потомка короля Генриха I, пусть и внебрачного. За годы смут между домами Блуа и Анжу память о царствовании прежнего короля стала уже легендарной, как и все, что имело к нему отношение. И вот один из его многочисленных бастардов, уже седой великан с суровым лицом, прибыл в Девайзес в качестве пленника, однако все ему кланялись, а комендант Хью Пайнел отвел в замке одни из лучших покоев. Ведь когда человек вроде прославленного де Траси дает слово, что не сбежит, – ему верят, настолько велика его честь и уважение к нему.

Только позже комендант сообщил девушке, что знаменитый Генрих де Траси пленен не кем иным, как Победителем Великанов. А когда Милдрэд не поняла, то сэр Хью просто расхохотался и пояснил, что это ее Артур так представился де Траси.

Милдрэд почти вприпрыжку понеслась к плененному барону, чтобы самой все разузнать. Тот мрачно подтвердил:

– За себя, своего коня и снаряжение я согласился заплатить Артуру из Шрусбери добрую сотню фунтов. Платить за себя дешевле мне было бы стыдно, ибо я стою дорого. Так что можете сообщить принцу Юстасу или даже самому королю, что я пленник в Девайзесе и буду ждать выкупа.

Милдрэд ходила по замку сама не своя. Она улыбалась, кружилась, словно в танце, радуясь, что ее избранник жив и прославился. Теперь можно открыто утверждать, что он достоин рыцарского звания. И когда Милдрэд увидела спускающегося по лестнице брата Метью, то так и кинулась к нему, принялась расхваливать Артура, восхищаться его отвагой и ловкостью.

– Он лучше всех! Я всегда в него верила!

Метью скривил рот в некоем подобии улыбки. Он выглядел утомленным, вокруг глаз темнели круги от недосыпания и усталости. Столько раненых, столько забот, столько надо успеть. И видя, что Милдрэд готова щебетать, как птичка по весне, он все же прервал ее, заявив, что они еще не скоро увидят Артура.

– Среди всего захваченного у де Траси было послание королевы Мод к сыну и мужу. В нем сообщалось, что Мод собрала отряды в Кенте, зафрахтовала суда и вскоре это воинство прибудет в город Бридпорт, что на побережье. Вот именно с этим письмом Артур и поскакал к Плантагенету. Теперь Генрих поспешит к морю, и уж Артур будет при нем, клянусь святым Эдмундом, день которого мы как раз и отметили сегодня в замковой церкви. Ведь этого святого особенно почитают у вас в Денло, не так ли?

– Да, – только и ответила Милдрэд, проводя рукой по лбу, словно приходя в себя.

Увы, война продолжалась, и Артур все еще вдали и в опасности. Милдрэд так хотела его возвышения, но теперь все чаще думала о той угрозе, какой невольно подвергла возлюбленного. Но гронвудская леди с детства была приучена к мысли, что война – долг и достоинство мужчины, что только так он может добиться наибольшей чести. И все же сейчас она особенно понимала, почему ее матушка так радовалась, что Эдгар Армстронг носил прозвище Миротворец и столь редко выступал с оружием в руках.

Милдрэд думала об этом все время, пока строчила письма под диктовку коменданта, даже когда писала на имя Юстаса о выкупе за де Траси. Ей было немного не по себе от того, что к принцу уйдет послание, начертанное ее рукой. Но Юстас был так далеко, где-то в Оксфорде, и понятия не имел, что она находится в Девайзесе. И когда девушка в очередной раз выводила в конце: «Писано двадцатого ноября, в день святого мученика Эдмунда», она размышляла о том, что там, где особенно почитают этого святого, в Восточной Англии, ее родители наверняка ничего не ведают о местонахождении дочери, ибо последнюю весть о ней они получили, когда Милдрэд еще жила в Херефорде.

– Сэр Хью, – посыпая лист песком, обратилась Милдрэд к коменданту, – нельзя ли и мне отправить личное послание? Ваш гонец повезет письма о выкупе к принцу Юстасу в Оксфорд. Но мне бы было желательно, чтобы он нашел кого-то, кто переправит еще одно письмо к моим родным в Гронвуд-Кастл, в Восточную Англию.

Хью Пайнел не нашел в ее просьбе ничего предосудительного и даже задержал посыльного, пока девушка писала домой. Милдрэд не стала пояснять, как вышло, что она оказалась в замке Девайзес, но уверяла, что с Божьей помощью вскоре сможет обнять родных и все им поведать. Письмо вышло кратким и несколько сумбурным, но гонец уже топтался за дверью, ворчал, что конь под седлом и он бы хотел выехать поскорее, чтобы успеть прибыть в Оксфорд до того, как разразится гроза. А то вон какие тучи движутся с запада.