Богатырская история (сборник) - Алеников Владимир Михайлович - Страница 11

И побежала к Фёдору.

Запыхавшись, влетела она в рощицу.

– Вставай, Фёдор Иванович! – кричит. – На битву пора! Народ уже поднялся, собрался, тебя ждёт!

Тут-то она и увидела, что Федька вовсе и не спит, а лежит убитый.

– Ой! – ахнула Алёна. – Что же это делается! – И заревела в три ручья, совсем по-девчоночьи, по-бабьи. – Кто ж тебя, касатика! Кто ж тебя, родимого! Как же мы без тебя жить-то будем! Ох, бедный ты мой!

В это время донеслись до неё воинственные крики со стороны кощаковского лагеря. Выглянула она промеж деревьев, увидела, как сам хан Кощак (которого признала Алёна по шлему с павлиньими перьями) объезжает своё войско, вдохновляет его на бой.

«Не время сейчас для слёз! – спохватилась Алёна. – Надо решать что-то. Кто же теперь горожан в бой поведёт? Ведь без Федьки они, пожалуй, весь свой кураж потеряют. А там недолго и город потерять».

Снова взглянула она на неподвижно лежащего Федьку. Вздохнула тяжело:

– Ах, не вовремя тебя жизни лишили! – Сняла с него шлем, погладила по голове. – Недолго же послужили тебе доспехи богатырские!

После чего, уже не раздумывая, Алёна надела шлем себе на голову.

– Придётся тогда мне вместо тебя народ в бой вести, Фёдор Иванович, – пояснила она безмолвному Федьке. – Раз больше-то некому. Глядишь, никто и не разберёт под доспехами-то, ростом-то мы с тобой вроде одинаковые.

Через несколько минут из рощицы выбежал Фёдор-богатырь в полном своём богатырском облачении. Повернулся к городским воротам, призывно махнул мечом.

– Ура! – закричали ополченцы. – Веди нас, Фёдор-богатырь! Отстоим город от врага!

Ворота открылись, и отряд ополченцев высыпал наружу. Во главе с Фёдором бросился он на кощаковцев.

Завязалась отчаянная битва.

Глава двенадцатая

Старушка

Целый день шла та кровавая битва, аж до самого заката рубились. Кощаковских воинов было во много раз больше, тьма-тьмущая, но так мужественно сражались ополченцы, и прежде всего Фёдор-богатырь (он, конечно же, в первых рядах бился, всех своим примером вдохновлял!), что не выдержали басурманы, бросились бежать, оставляя на поле убитых и раненых.

Безуспешно пытался удержать их Кощак. Позорно бежали воины, напуганные бесстрашным юным богатырём и его отрядом.

Алёна (а как вы понимаете, это была именно она!), увидев, что победа уже неизбежна, улучила момент, выскользнула из гущи преследовавших врага ополченцев и снова забежала в известную нам рощицу. Там она быстро сбросила с себя богатырское облачение и опять превратилась в самую обычную девчонку.

– Победили мы, Фёдор Иванович! – сказала она неподвижному Федьке. – Отстояли родной город. Разбили врага наголову. А тебя потеряли.

После чего выбежала она навстречу к радостно возвращавшимся в город ополченцам.

– Эй, – закричала, – идите сюда! Горе у нас! Погиб Фёдор-богатырь! Смертельно ранили его в битве.

Прибежали встревоженные горожане. Улетучилась радость от победы. В горьком безмолвии столпились они над мёртвым Федькой. Почтительно подняли его, понесли к городским воротам.

Весь город погрузился в траур. Плакали женщины, притихли дети, сурово молчали старики.

Положили Федьку на постаменте на городской площади, стали готовиться к торжественным похоронам.

А теперь я должен вам рассказать, что всё это время делала Акюдаг. Ведь по мере того как солнце клонилось к закату, она всё больше понимала, что надежды на победу почти не остаётся. А значит, не получить ей заветную ладанку с живой водой, не стать молодой, вечно живущей, а предстоит доживать свой век в виде ползающей по кустам гадюки.

Глянула на себя колдунья в серебряное зеркало и ужаснулась. За последние дни совсем она состарилась, окончательно превратилась в развалину-старуху, которая на ладан дышит.

И решила хитрая Акюдаг, что ждать больше нечего. Надо действовать. Раз силой не удалось, то нужно коварством взять.

Надумала колдунья сама разыскать Алёну, да так обкрутить девчонку, что та и воду волшебную ей отдаст, и сама в крови замарается.

– А кровь, – хихикнула Акюдаг, – не смоешь, не отстираешь!

Накинула она на себя русский расписной платок, чтобы её никто не узнал, смешалась с отрядом ополченцев, несущим убитого Федьку, и таким образом незаметно пробралась в город.

В городе никем не узнанная колдунья разыскала Фролку, велела ему держаться неподалёку. Фролка согласился, деваться-то ему было некуда, надежды на обещанную награду таяли на глазах.

А сама Акюдаг осторожно подобралась к Алёне, которая одиноко стояла рядом с лежащим посреди площади Федькой. Горожане в это время разошлись по домам, чтобы подготовиться к похоронной церемонии.

– Спи спокойно, Фёдор-богатырь, – всхлипывала Алёна. – Прогнали мы ворога. Надолго запомнит он славу богатырскую.

И в это время она почувствовала, как кто-то трогает её за плечо. Алёна обернулась. Рядом стояла совсем древняя старушка, про таких говорят «божий одуванчик». Смотрела на неё слезящимися глазками.

Алёна, конечно, не узнала в ней свирепую Акюдаг. Мысли её были сейчас далеки от неё. Ей тем более и в голову не могло прийти, что колдунья может оказаться тут, рядом.

– Что надобно, бабушка? – спросила Алёна.

– Дружка оплакиваешь, девушка? – прошамкала старушка.

– Богатыря, бабушка, – поправила Алёна.

– Кому богатырь, а кому и дружок сердечный, – усмехнулась старушка. – А только зря ты так сокрушаешься, милая. Есть вода живая, заговорённая. Если той водой дружка твоего обрызгать, он и подымется…

– Где же та вода, бабушка? – удивилась Алёна.

– Где ж ей быть, как не у тебя на шее!

Алёна, услышав это, тут же схватилась за ладанку, которая и вправду висела у неё на шее. Но Алёна никогда не знала, что там внутри. Покойная мама так ей секрет и не открыла. Только завещала, когда умирала, ладанку эту никогда не снимать.

– Только цена той воде жизнь человеческая! – добавила старушка.

– Чья же жизнь? – нахмурилась Алёна.

– Убей дитя невинное, вот вода сразу волшебной и станет.

– Да ты что, бабушка! – возмутилась Алёна. – Ты что ж такое болтаешь?!

– Неужто для дружка сердечного чужой крови жалко? – снова усмехнулась старушка. – Значит, не любишь его. Ладно, пожалею тебя. Не надо тебе никого убивать. Отдай мне ладанку с водой. У меня в руках эта вода и без крови невинной волшебной станет.

– Ну хорошо. Может, и вправду оживишь Федьку.

Алёна потянулась к шее, чтобы снять и отдать ладанку, но в последний момент приостановилась, задумалась. Что-то сильно смущало её в том, как жадно смотрела на ладанку старушенция.

– Ну давай! – протянула та скрюченную когтистую руку.

– Нет! – решительно сказала Алёна. – Что-то тут не то! Злая ты! Не дам я тебе воду заветную.

– Дай хоть на минуточку! – заныла старушка. – Подержать только. Посмотреть одним глазком!

Глаза её бешено засверкали, на груди зазвенело монисто из маленьких зеркал, и Алёна тотчас по этому звону узнала, кто на самом деле скрывался под расписным платком.

– Ты – колдунья! – воскликнула она. – Я тебя признала. Ты – Акюдаг!

– Догадалась, мерзкая девчонка! – зашипела разоблачённая колдунья. – Дай мне воду! Дай! Тебе всё равно от неё никакого проку!

– Уходи отсюда! – отвечала Алёна. – Убирайся вон из нашего города подобру-поздорову! Я сейчас народ позову!

– Неужели тебе не жалко старого человека? – притворно захныкала Акюдаг. – Посмотри на мои седые волосы. Я ведь жить хочу! Спаси меня! – взвыла она и, оглянувшись, громко позвала: – Фролка! Сюда!

Тотчас от стены отделился незаметно стоявший там Фролка и подошёл поближе. Перепоясан он был богатырским мечом, тем самым, помните, который он подменил у Федьки.

– Ну чего, ёлки-моталки? – хмуро спросил он.