Большой вопрос - Неручев Иван Абрамович - Страница 8

Ответчица Бочкарева Лидия Владимировна, 1912 года рождения, из рабочих, беспартийная, с незаконченным высшим медицинским образованием, занята домашним хозяйством, имеет детей: Олега 14 лет, Игоря 12 лет и Виктора 9 лет.

Ее объяснения:

Что я могу сказать? После таких несправедливых слов мужа говорить нелегко. Не готовилась я, как мой муж, ночами напролет, не распределяла факты по полочкам, как кухонную посуду, не записывала их, эти факты, в голубой блокнот, тисненный золотом. Ну что же, скажу, как сумею. Поймете меня — хорошо, не поймете — буду искать правды выше. Так вот: я согласна на развод и тоже прошу суд прекратить нашу никчемную, никому не нужную семейную жизнь. Только прошу вас, товарищи судьи, не винить в этом меня. Виноват мой муж.

Начну и я издалека. Да, мы действительно любили друг друга. Да, мы связали свою судьбу добровольно, по любви. Да, нас в свое время постигло горе, и это выбило меня из колеи. Всё это так, верно. Верно и то, что мы до 1945 года, до самого окончания войны были счастливы, а последние пять лет ссоримся. Но муж не сказал всей правды, — она горька для него. А правда эта вот в чем: когда у нас родились сыновья, я бросила институт и отдала себя целиком мужу, детям, заботам о них. Я дышала ими, молилась на них, как может молиться преданная жена и любящая мать. Что же дал взамен мне он, мой муж, умный, знающий, всеми любимый доктор?

Буду справедливой: первоначально я имела всё — искреннюю любовь, искреннее внимание. Но с окончанием войны он в сущности исчез из семьи: день занят, вечер занят, ночью занят…

На вопрос председательствующего —

— Нет, до войны этого не было. До войны мы жили хорошо… А теперь… Подумайте только, что получается: у мужа большой общественный труд, слава, почет, добрые знакомые, знатные друзья, его, видите ли, все любят. А у меня: неуловимый, усталый муж, забота о нем, отбивающиеся от рук мальчики, тревога за них, магазины, кухня и многие другие обязанности домашней хозяйки да еще, как презрительно выразился муж, «так называемой».

Муж говорил еще о долге советского врача, об обедах с добрыми пациентами. Не за это я упрекаю его. Много занят — пусть: большому кораблю — большое плавание. Чуткий он врач — хорошо, похвально, сама гордилась этим. Но он считает за труд позвонить домой, чтобы предупредить о позднем возвращении. А я целый вечер подогреваю обед и жду его.

На вопрос народного заседателя Болотова —

— Жду потому, что муж каждое утро, уходя из дому, обещает вернуться во́-время, к обеду. Не было ни одного случая, чтобы он сдержал свое слово. Является поздно вечером, а то и ночью, от обеда отворачивается, правда, извиняясь (спасибо ему хоть за это проявление чуткости), быстро раздевается и еще быстрее засыпает крепким, сладким сном.

На вопрос народного заседателя Цветаева —

— Нет, к детям он тоже охладел. Примерно за последние три года он совершенно отошел от детей, не интересуется их успехами в школе, ничем не интересуется, что касается мальчиков.

Далее, муж перед вами сегодня сетовал на то, что я чуть ли не глушу его таланты, отравляю жизнь, мешаю работать и, кажется, хочу даже поссорить его с нашей эпохой.

Да, граждане судьи, сознаюсь в своих грехах: я стала невыносимой. Да, у нас до́ма ад, и мы скрываем его от посторонних. Всё это верно. Верно и то, что на милиционеров я не набрасываюсь. Но ведь и работники милиции на меня тоже не набрасываются, не обижают меня, почтительны со мной.

На вопрос председательствующего —

— Я не хуже других женщин, наших советских тружениц. Почему же они живут хорошо, по-человечески, а я страдаю? Тружусь я много, и совесть моя чиста и перед ним, моим мужем, и перед моими детьми.

На вопрос председательствующего —

— Верно, по-настоящему разобраться в наших взаимоотношениях нелегко. Я теперь и сама не всегда знаю, где я права, где неправа, где он говорит мне правду, где лжет. А что он стал лгать — это факт. Одна моя приятельница сказала мне: «Мужчинам доверять нельзя, особенно в нашем возрасте». (Ей тоже около сорока лет.) Она точно не утверждала, но как будто именно моего мужа видела в театре со смазливой девчонкой. Муж это категорически отрицает, но я верю приятельнице, а не ему: приятельнице врать нет смысла, мужу выгодно отпираться. Только этим его увлечением и можно объяснить, что он забыл меня. Тяжко мне в этом сознаться, но ничего не поделаешь. Народный суд должен знать всё, раз мы пришли сюда за помощью и правдой.

На вопрос председательствующего —

— Не пропаду… Голова есть, руки есть. Поступлю медицинской сестрой, а дальше как быть, увижу…

На вопрос народного заседателя Болотова —

— Надеюсь, что он будет платить мне на детей, что положено по закону, а больше от него мне ничего не нужно. Впрочем, он как-то предлагал мне поделить детей, грозил добиться своего через суд.

Вот, кажется, всё, что я хотела сказать. Развести нас, повторяю, надо, и чем скорей, тем лучше, особенно для него, любимого всеми доктора, — надо же развязать ему крылья.

После перерыва допрашивали свидетелей.

Свидетель Никонов Валериан Павлович, 1902 года рождения, член ВКП(б), профессор, доктор медицинских наук, главный врач городской больницы, по существу дела показал:

— Я хорошо знаю супругов Бочкаревых, особенно Семена Михайловича, моего заместителя по городской больнице. Что я могу сказать о нем? Прекрасный врач, великолепный общественник, настоящий патриот нашей Родины…

На вопрос председательствующего —

— Относительно причин их развода, мне, признаться, ничего неизвестно. Я от всего сердца сожалею, что у них возник конфликт, который принял такие размеры.

На вопрос народного заседателя Болотова —

— Конечно, как начальник, я мог бы поинтересоваться, но знаете, как-то неприятно: разные люди могут по-разному отнестись к такому вмешательству в семейные дела.

На вопрос народного заседателя Цветаева —

— Конечно, быт моих подчиненных мне не безразличен. Но в данном случае у меня не было оснований тревожиться за судьбу Семена Михайловича. Если Лидия Владимировна нетерпимо стала относиться к самоотверженной работе своего мужа, объясняя его задержки на службе другими причинами, то это напрасно, совершенно напрасно. Семен Михайлович — порядочный человек и, повторяю, настоящий патриот нашей Родины…

На вопрос председательствующего —

— Семен Михайлович неоднократно в беседах со мной тепло отзывался о своей жене, о детях, от всей души сожалел, что у него так складываются обстоятельства, что он меньше теперь уделяет внимания своей семье.

На вопрос народного заседателя Цветаева —

— Нет, зачем же? Семье тоже надо уделять должное внимание, но не за счет службы. Прежде всего государственный и общественный долг, а потом всё остальное — вот о чем я говорю.

На вопрос народного заседателя Болотова —

— О Лидии Владимировне я тоже не знаю ничего предосудительного. Она, по-моему, вполне достойна своего мужа: прекрасная жена, хозяйка, мать, человек, — это общее мнение всех тех, кто знает Лидию Владимировну.

На вопрос председательствующего —

— Мое искреннее пожелание супругам Бочкаревым: не уходить отсюда врагами, прекратить свой спор и дать суду торжественное обещание никогда не возобновлять его.

Свидетель Дуброва Мария Захаровна, 1914 года рождения, беспартийная, с высшим образованием, врач городской больницы, по существу дела показала: