Легенды II (антология) - Хэйдон Элизабет - Страница 20

За этим последовало другое нашествие. Андалы переправились через Узкое море на кораблях, огнем и железом смели государства Первых Людей, согнали с родных земель Детей Леса, и много чардрев пало под их топорами. Они поклонялись богу в семи ликах, и символом их веры служила семиконечная звезда. Лишь на крайнем севере Первые Люди, возглавляемые Старками из Винтерфелла, сумели дать отпор захватчикам. На всех остальных землях победители-андалы создали свои государства. Дети Леса постепенно исчезли, а Первые Люди смешались с завоевателями.

Несколько тысячелетий спустя явились ройнары, но не как завоеватели. Их многотысячные флотилии шли из-за моря, спасаясь от растущей мощи государства Валирия. Эта республика владела большей частью известного мира. Только ее правители, наделенные волшебной силой, умели выращивать драконов и подчинять их своей воле. Но за четыреста лет до начала действия саги на город Валирию обрушился Рок, за одну ночь превративший его в руины, и государство распалось.

Вестерос избежал последовавшего за этим распадом хаоса. Из сотен его королевств осталось всего лишь семь, но и они продержались недолго. Отпрыск погибшей Валирии по имени Эйегон Таргариен высадился в устье Черноводной с небольшим войском, двумя своими сестрами-женами и тремя драконами. Верхом на драконах Эйегон и его сестры выигрывали битву за битвой и подчинили себе шесть из семи королевств с помощью огня, меча и дипломатии. Из оплавленного оружия своих павших врагов завоеватель соорудил чудовищный Железный Трон, с которого стал править как Эйегон Первый, король андалов, ройнаров и Первых Людей, властелин Семи Королевств.

Династия, основанная Эйегоном и его сестрами, царствовала около трехсот лет. Дейерон Второй присоединил к государству последнее из королевств, Дорн, посредством брачного союза, а не войны, поскольку последний дракон уже полвека как умер. «Межевой рыцарь», опубликованный в первом сборнике «Легенд», относится к последним дням правления Дейерона Доброго, примерно за сто лет до начала «Песни льда и огня». В государстве тогда царил мир, и Таргариены находились в самом расцвете. В новелле рассказывается о приключениях оруженосца Дунка, о весьма загадочном мальчике по имени Эг и о большом Эшфордском турнире. Новелла «Присяжный рыцарь» возвращает нас к тем же героям около года спустя.

 ПРИСЯЖНЫЙ РЫЦАРЬ

История Семи Королевств

© Перевод. Виленская Н.И., 2006

В железной клетке на распутье дорог гнили под летним солнцем два мертвеца.

Эг остановился на них поглядеть.

— Как вы думаете, кто они, сир?

Его мул Мейстер, благодарный за передышку, принялся щипать сухую дьяволову траву у обочины, несмотря на то что был навьючен двумя громадными бочками с вином.

— Разбойники. — Дунк сидел верхом на Громе и потому был гораздо ближе к мертвецам. — Насильники и убийцы. — На его старом зеленом камзоле под мышками проступили темные круги. Солнце пылало на синем небе, и из Дунка с утра вышло несколько галлонов пота.

Эг снял широкополую соломенную шляпу, обнажив блестящую лысую голову, и стал отмахиваться от мух — сотни их ползали по трупам, а в безветренном воздухе висело и того больше.

— Наверное, они были большие злодеи, раз их посадили в воронью клетку.

Эг, бывавший порой мудрым как мейстер, оставался в сущности десятилетним мальчишкой.

— Лорды лордам рознь, — сказал Дунк. — Не всем нужна веская причина, чтобы предать человека смерти.

Клетка была рассчитана на одного человека, однако в нее втиснули двоих. Они стояли лицом к лицу, переплетя руки и ноги, прижавшись спинами к горячим железным прутьям. Один из них перед смертью начал глодать плечо и шею другого. Над обоими успели потрудиться вороны. Когда Дунк и Эг появились у холма, птицы взмыли вверх черной тучей, напугав Мейстера.

— Кто бы они ни были, видно, что они голодали, — сказал Дунк, глядя на обтянутые зеленой кожей скелеты. — Может, украли хлеб или убили оленя в лесу какого-то лорда. — Засуха длилась второй год, и лорды стали весьма немилостивы к браконьерам, которых и прежде не очень-то жаловали.

— А может, они из разбойничьей шайки. — В Даске они слышали арфиста, певшего «Как вешали Черного Робина», и с тех пор благородные разбойники мерещились Эгу за каждым кустом.

Дунк встречал иногда разбойников, когда был оруженосцем у старого рыцаря, и не хотел бы встретиться с ними опять. Те, которых он знал, благородством не отличались. Один, которого помогал вешать сир Арлан, так любил перстни, что у мужчин отсекал заодно и пальцы, а у женщин откусывал. О нем, насколько знал Дунк, песен не складывали. Разбойники или браконьеры, разница небольшая, в компании мертвецов все равно невесело. Дунк медленно объехал клетку. Пустые глазницы казненных, казалось, следили за ним. У одного голова была опущена, а рот открыт, и Дунк заметил, что у него нет языка. Вороны, что ли, склевали? Дунк слышал, что воронье первым делом выклевывает глаза — может, язык идет следующим по порядку. А может, это лорд велел отрезать ему язык за дерзкие речи…

Дунк запустил пальцы в выгоревшие на солнце волосы. Мертвым уже ничем не поможешь, а вино в Оплот отвезти надо.

— Откуда мы ехали-то? — спросил он, оглядывая дорогу. — Что-то я закружился.

— Оплот вон там, сир, — показал Эг.

— Ну так поехали. К вечеру доберемся, если не будем торчать тут да мух считать. — Он тронул Грома каблуками и повернул большого коня на левую дорогу. Эг опять нахлобучил шляпу и потянул Мейстера за повод. Мул в кои-то веки подчинился без споров. Ему тоже жарко, подумал Дунк, да и бочки весят будь здоров.

Дорога от солнца стала твердой, что твой кирпич. В колее конь мог запросто сломать ногу, и Дунк держался посередине. Он сам вывихнул себе лодыжку, когда они уезжали из Даска — ночью было прохладнее, и он шел пешком. Рыцарь должен учиться терпеть боль, говорил ему сир Арлан. «Да, парень, сломанные кости и шрамы — такая же часть рыцарства, как мечи и щиты. А вот если Гром сломает ногу, то без коня и рыцаря нет».

Эг вместе с Мейстером плелся следом, ступая одной босой ногой в колею, а другой на середину. Из-за этого он на каждом шагу то поднимался, то опускался. На бедре у него висел кинжал, за спиной — сапоги, старый бурый камзол он подобрал и завязал вокруг пояса. На измазанном лице под полями соломенной шляпы темнели большие глаза. Ему десять, и росту в нем меньше пяти футов. В последнее время Эг стал быстро расти, но Дунка он догонит еще не скоро. С виду он вылитый конюшонок — нипочем не догадаешься, кто он на самом деле.

Клетка с мертвецами уже скрылась позади, но Дунк не мог перестать думать о них. Много разбойников развелось в королевстве. Засухе конца не видно, и простые люди тысячами снимаются с мест в поисках заветных земель, где идут дожди. Лорд Красный Ворон повелел им всем вернуться назад, к своим господам, да только его мало кто послушался. Многие говорят, что они-то и накликали засуху, Красный Ворон и король Эйерис. Это кара богов, ибо тот, кто проливает родную кровь, проклят. Кто поумней, тот, понятно, вслух такого не скажет. «Сколько глаз у лорда Красного Ворона?» — спрашивается в загадке, которую слышал Дунк в Староместе. «Тысяча и еще один».

Шесть лет назад в Королевской Гавани Дунк видел его собственными глазами: тот ехал на сивом коне по Стальной улице, а следом — полусотня Вороньих Зубов. Это было еще до того, как король Эйерис взошел на Железный Трон и сделал его десницей, но лорд и тогда притягивал взоры, весь в черном и алом, с Темной Сестрой на боку, сам бледный, волосы белые — живой мертвец, да и только. На щеке у него родимое пятно винного цвета — оно будто бы напоминает ворона, только Дунк ничего такого не разглядел, пятно и пятно. Мальчуган пялился так, что королевский чародей это почувствовал и повернулся к нему. Глаз у него один, и тот красный, второй у него отнял Жгучий Клинок на Багряном Поле, но Дунку показалось, что оба глаза целы и смотрят ему в самую душу.