Крылатая смерть (сборник) - Уондри Дональд - Страница 39

Неустрашимость испанского духа, благодаря которой маленькая страна на континенте завладела половиной открытого мира, придала сил Панфило де Замаконе перед новым испытанием. Оседлав отданное в его распоряжение страшилище, он вскоре рысил бок о бок с предводителем кавалькады. Несмотря на внешнюю неуклюжесть, походка гаа-йоттнов была упругой и ровной; мех на спине был лучше любого седла. Без понуканий и узды единороги бежали вперед, делая короткие остановки возле заброшенных городков и башен которые вызывали любопытство у Замаконы. Гилл-Фаа-Йнн — человек, который вел беседу в зеленой роще, — охотно показывал руины и объяснял. Самый крупный из городов на, равнине, Биграа, в глазах землянина казался чудом, выплавленным из чистого золота, и Замакона с изумлением рассматривал непривычную архитектуру. Изящные строения тянулись в высоту, крыши венчало множество остроконечных шпилей. Улицы были узки, извилисты и даже хаотичны в расположении, но Гилл-Фаа-Йнн уверял, что более поздние города избавлены от этих недостатков. Вокруг каждого из древних поселений виднелись остатки мощных крепостных стен — напоминание о тех днях, когда жителям равнины угрожали многочисленные армии Цатта.

В одном месте Гилл-Фаа-Йнн по собственной инициативе свернул с дороги, направляясь к возвышавшейся неподалеку приземистой башне. На черной поверхности базальтовых плит не было ни одного рисунка. Внутри одиноко стоял пустой пьедестал из оникса. Примечательной была история, связанная с башней, — в сравнении с ней даже погибшая цивилизация Йотта казалась вчерашним днем. Нависающий купол повторял очертания древних замков, изображения которых сохранились в пещерах Цина: их воздвигали в честь жуткого, похожего на многолапую жабу идола, именуемого Цаттогвой в манускриптах Йотта. Это было могущественное и почитаемое божество; его именем назывался крупнейший из городов после того, как культ переняли равнинные жители Кейнана. Предания Йотта гласят, что таинственное божество выползло из подземных глубин озаряемого красным сиянием мира — из бездонной пропасти, скрытой тьмой, где возникали и умирали великие цивилизации задолго до того, как появились четырехлапые рептилии Йотта. Среди циклопических руин были обнаружены многочисленные изваяния Цаттогвы, который, по мнению археологов Цатта, представлял собой образ давно исчезнувшей расы. Черная бездна, называемая «Энкай» в манускриптах Йотта, была тщательно обследована: в разное время туда спускались несколько экспедиций, среди находок которых наиболее ожесточенные споры вызывали загадочные углубления и борозды в каменных плитах.

Когда люди Кейнана открыли красный мир и прочли уцелевшие рукописи, они переняли культ Цаттогвы и подняли из бездны все чудовищные изваяния этого бога, поместив их в священных башнях — вроде той, что видел Зама-кона. Новый культ процветал, затмевая прежнее почитание Йига и Ктулу. Часть подземных жителей, зоны назад переселившихся во внешний мир, захватила жабообразного идола с собой. Небольшие черные фигурки до сих пор покоятся в хранилище Олатое в земле Ломар возле Северного полюса. По слухам, поклонение божеству во внешнем мире пережило даже ледниковую эпоху и нашествие диких орд волосатых гнопфкехов, разрушивших саму цивилизацию Ломар; однако определенно никто не мог ничего утверждать. Под землею расцвет культа неожиданно оборвался: осталось только имя, данное столице, — Цатт.

Причиной угасания культа послужило открытие одной из экспедиций, спускавшихся в бездну Энкай под красными холмами Йотта. Согласно старинным рукописям, бездна была необитаема, но за эоны, минувшие со времени заката цивилизации Йотта и до первого восхождения людей на земную поверхность, что-то изменилось в природе подземелья: возможно, это изменение и повлекло за собой гибель Йотта. Никто не знает, что именно произошло. Может быть, тектонический сдвиг приоткрыл нижние этажи бездны или электронный вихрь промчался по подземелью, оставляя за собой выжженную пустыню. Какова бы ни была причина, теперь она навсегда останется тайной. Когда исследователи Кейнана спустились в пропасть Энкай с мощными атомными прожекторами, они встретили живых существ, в изобилии усеивавших поверхности каменных туннелей и поклонявшихся ониксовым и базальтовым изваяниям Цаттогвы. Сами они не походили на жабообразного Цаттогву — их облик был еще омерзительнее: аморфные комья слизи, произвольно принимающие любую форму. Люди Кейнана не стали медлить для более детальных наблюдений, и те, кому удалось выбраться оттуда живым, отдали приказ замуровать входы, соединявшие Йотт с бездной ужаса. Все изваяния Цаттогвы в городах Кейнана были испепелены дезинтеграторами, и культ прекратил свое существование.

Эоны спустя, когда на смену прежним страхам пришло любопытство ученых, древние легенды о Цаттогве и Энкай были извлечены из небытия, и в нижнюю часть Йотта отправилась хорошо экипированная и вооруженная экспедиция с целью отыскать замурованные спуски в бездну. Однако все их попытки оказались безрезультатными, вследствие чего среди ученых сразу же возникли разногласия, существовала ли Энкай вообще? Исследователи манускриптов Йотта отвергали любые сомнения в истинности дошедших сведений; их доводы подтверждали более поздние хроники Кейнана, описавшие злополучную экспедицию в бездну. Однако вопрос оставался неразрешенным. Последующие религиозные культы старались подавить даже воспоминание об Энкай и налагали суровые наказания за одно упоминание ее названия, хотя ко времени появления Замаконы мало кто воспринимал угрозу наказаний, как и сами культы, всерьез.

При приближении кавалькады к гряде холмов река, пересекавшая равнину, оказалась по левую руку. Глубокое русло прорезало один из склонов, и всадники осторожно двигались по дороге, извивавшейся вдоль берегового обрыва. Пошел дождь. Замакона почувствовал, как на кожу падают случайные брызги и мелкие капли, однако, когда он поднял голову, ни облачка не нарушало голубоватого сверкания неба. Позже Гилл-Фаа-Йнн объяснил ему, что капли падают вследствие испарения и конденсации на окружающих предметах водяных паров — явление в подземном мире вполне обычное и никак не связанное с поверхностью небосвода. Как можно было заметить, над равниной постоянно висела легкая дымка, вполне компенсировавшая отсутствие облаков.

Со склона холма, подмываемого рекой, Замакона видел обширную панораму древней равнины — такою же, какой он видел ее с противоположной стороны, выйдя из туннеля. Зачарованный необычайной красотой, он с неохотой продолжал восхождение, и Гилл-Фаа-Йнн несколько раз поторапливал его. Вершина была близка: бурая лента дороги растворялась в голубой пустоте над головами наездников. Впечатляли картины подземной природы: отвесная стена, покрытая зеленью, по правую руку; бездонный поток — по левую; и сверкающее море голубых молний впереди и вверху. Единороги миновали вершину, и глазам предстала гигантская долина цивилизации Цатт.

Замакона, затаив дыхание, рассматривал подземный ландшафт, подобного которому было невозможно вообразить и в самых смелых мечтах. Вдоль пологого склона пестрели редкие фермы, высились случайные башни. В долине, словно шахматная доска поделенной полями возделываемых угодий, поблескивали широкие дороги, выложенные из золота или базальтовых блоков; текли узкие каналы, орошающие земли водой из реки. Мощные серебряные тросы, водруженные на золотых колоннах, соединяли строения и группы строений, поднимавшихся там и здесь. Иногда попадались разрушенные и поваленные столбы без тросов. Крошечные фигурки занимались возделыванием пашен, и пару раз Замакона не мог удержаться от дрожи, рассматривая отвратительных четвероногих тварей, впряженных в подобие плуга.

Но наиболее впечатляющим был призрачный лес башенок и остроконечных шпилей, возвышавшийся в голубоватой дымке по другую сторону долины. На первый взгляд казалось, что дома и замки покрывают склон высокого холма — совсем как живописные городки в горах родной Испании. Однако более пристальный взгляд убеждал в ошибочности такого предположения. Посреди равнины поднимался настоящий город-здание, многочисленные башни которого все устремились в небо. Серый туман, собравшийся над островерхими шпилями, приглушал голубоватое сияние, отражавшееся в миллионах золотых куполов и крыш. Бросив взгляд на исполненное достоинства лицо Гилл-Фаа-Йнн'а, Замакона понял, что перед ним находится главный город страны — Цатт.