Искатели неба (сборник) - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 68

Даже если эти древние экспонаты умеют летать, то четверых планёру не поднять. Никак!

Может, и стоило сюда бежать, но вдвоем с Хелен, а не прихватывать Марка и Луизу…

– Дверь! Выбивай дверь!

При входе в зал воздухоплавания я не стал тратить заряды пулевика, да и бить стекла ногами поостерегся. Подхватил с пола большую аляповатую вазу и швырнул ее на стеклянную дверь. Та разлетелась.

Хелен проскользнула первая, бросилась к «Королю морей». Приникла к толкачам, постучала по ним.

– Ты что, думаешь, они настоящие? – растерянно спросил я. При любом раскладе не станут в Хрустальном Дворце держать толкачи с пороховым зарядом. Слишком риск велик.

– Нет… – Хелен повернула какой-то рычажок, щелкнули крепления, чуть разошлись. Хелен с силой пихнула трубу, и толкач, выскочив, загромыхал по полу. По бокам у него шли три тонких, будто крылышки, выступа, и далеко он не прокатился. Даже по звуку можно было понять, что он пуст.

– Так что же ты…

Я замолчал, когда Хелен произнесла Слово. В подвеске возник новый толкач. Поворот рычага – и он уже закреплен.

– Каждый летун, кому Слово позволяет, запасные толкачи на нем хранит… – Хелен насмешливо взглянула на меня. Перешла ко второму толкачу, сняла и заменила его. Постояла миг, опираясь на крыло, – видно, нелегко ей далось дважды подряд забраться в Холод.

– Тебе помочь? – глупо спросил я.

– Как ты мне тут поможешь… – Летунья двинулась к другой стороне машины. Минут пять у нее заняла смена последних двух толкачей. Затем распахнула дверцу кабины, заглянула внутрь. Стала осматривать поплавки. Она здорово побледнела, но держалась твердо.

Мы ждали, помощи тут от нас никакой. Лишь Марк влез:

– Нам планёр наружу не вытащить…

– И не надо, – бросила летунья. – От земли двадцать метров, море рядом, зал большой… Считай – новую полосу получили.

Младший принц вдруг нахмурился. Глянул на меня, на Луизу.

Тоже понял?

– Никогда ему с такой нагрузкой не взлететь! – выпалил он.

Хелен тем временем уперлась в бок планёра – крылья закачались, поплавки неохотно сползли с деревянных колодок.

– Помогите!

Мы навалились все вместе и сдвинули планёр с места. Паркетный пол был гладко натерт мастикой, видно, каждый вечер убирали, и поплавки скользили легко.

– Вот теперь у нас толкачи настоящие, – тяжело дыша, сказала летунья. – Но обычного старта не выйдет, не хватит силы. Надо сразу все четыре запалить. Понимаешь, Маркус?

– Тогда поднимемся?

– Может быть. Не знаю. Но иного шанса нет. Только… запал не сработает сразу на все толкачи. Надо их снаружи поджечь, я покажу как.

Теперь я понял. И Луиза поняла, лицо ее исказилось:

– Ты к чему клонишь, Хелен?

– Книгу спасти хочешь? – спокойно ответила летунья. – Книга у Маркуса. Значит, он летит. Поднять планёр отсюда лишь я смогу… может быть. Значит, я лечу. Кто еще? Ты или Ильмар? И пойми, сестра, четверых планёр не донесет. Кто важнее, кто сумеет укрыть мальчика? Кто летит, а кто остается запалы поджечь?

Настоятельница молчала.

– Решай, сестра Луиза. Что тебе важнее – спасти святое Слово или себя?

– Как поджигать? – тихо спросила Луиза.

– Сейчас покажу. Ильмар, Маркус, выбейте стекло. Все, напрочь! Чтобы этой стены, – она протянула руку, – вообще не было больше!

– Как? – тупо спросил я. – Тут взрывать надо… стекло ладно, а балки чугунные?

– Как хотите! Взрывчатки у меня нет.

Я посмотрел на Марка. Тот не отрывал взгляда от настоятельницы.

– Пошли.

– Ильмар… я не полечу без сестры Луизы… она меня спасла… прятала…

– Вначале стена. – Я взял его за руку. – Помоги. С Луизой что-нибудь придумаем.

То ли он мне поверил, то ли я просто его отвлек, но Марк послушно пошел за мной. Перед стеклянной стеной я остановился, покачал головой.

Невозможно.

Пусть даже удастся выбить толстые стекла, но останется переплет – чугунные балки, разделяющие стену на клетки по два метра. Кабина пройдет, а вот крылья планёру оторвет начисто. Хорошо мы полетим… вниз, на деревья, прямо в руки преторианцам.

Подошедшим, кстати, довольно близко.

Я увидел мелькающие вдали рослые фигуры в серых жилетах. Жилеты не просто их символ, как золотые подковы или серебряные пики на значках других частей. Жилеты эти из стальных пластин собраны и, говорят, в отличие от простых кирас выдерживают выстрел из пулевика.

Серьезные люди, Серые Жилеты…

– Марк… – Я глянул на мальчика. – Если твое Слово… Истинное… Помоги!

– Как?

– Возьми стену на Слово! Убери ее!

Он замотал головой.

– Нет… я не смогу… я…

– Марк! – Я встряхнул его. – Соберись! У тебя Слово Истинное, Искупителем сказанное! Ты им все можешь! Возьми эту стену в Холод! Убери ее! Ты принц Дома, Хрустальный Дворец и тебе принадлежит, ты вправе так сделать! Маркус!

Мальчишка облизал губы. Покосился на Хелен – та что-то делала с толкачами, показывала Луизе, как их поджигать.

Безумная женщина, летунья! Чем больше это вижу, тем больше ею восхищаюсь!

– Луиза… она же мне помогала…

– Да что тебе Луиза, ты же всеми нами вертишь, свои планы строишь! – внезапно прорвало меня.

– Я…

– Скажешь, нет? Когда кто тебе нужен, так ты его используешь, а потом дальше идешь!

– Нет! Нет, Ильмар!

– Так докажи, помоги нам всем!

Марк на миг прикрыл глаза. Кивнул:

– Хорошо. Я… я уберу стену. Попробую. И улетайте вдвоем, а я с сестрой Луизой останусь. Держи меня, граф!

Я растерялся. Либо Марк так врать умел, что ни в голосе, ни в лице ничего не прочесть, либо и впрямь болел душой за свою опекуншу…

– Держи меня, Ильмар, ты же не понимаешь, что тут будет! – пронзительно закричал Марк. Я опомнился и схватил его за пояс. Уперся в пол, чуть отклонился назад, подальше от стекла. Луиза и Хелен тоже замерли, глядя на нас.

Медленно, будто к огню, протянул Марк руку вперед, коснулся стекла. Я почувствовал, как вздрогнуло под руками его худое тело. Вздрогнуло – будто прошел сквозь принца такой заряд энергии, по сравнению с которым сразившее стражника Арнольда электричество было ничем…

Дворец содрогнулся.

Стон прокатился по чугунным балкам, пижонски обшитым сталью, по блистающим стеклам, по всем чудесным экспонатам.

Никогда еще не знали эти стены такого Слова.

Холод!

Меня ударило ледяной волной, когда Ничто раскрылось перед нами, неохотно вбирая в себя тонны металла и стекла. Клочья тьмы слились в одно сплошное пятно, разлились на всю стену, закрывая от нас встающее солнце, бегущих к дворцу преторианцев, перепуганный Миракулюс. В зале стало темно – и мне вдруг пригрезилось, что весь мир сейчас рухнет в ледяное Ничто, повинуясь Слову Божьему, все туда уйдет, и живое, и неживое, и державные земли, и чужие страны…

Марка трясло, как в лихорадке, он был одновременно и обмякшей ватной куклой, и стальной пружиной, и отпущенной тетивой. Слово, что обычно лишь краткий миг звучит, все еще боролось с неподатливой стеной дворца и, видно, высасывало из мальчишки все его силенки, начисто… и что случится, если он не продержится, я не знал…

А потом последняя волна холода ударила по нам, промораживая мне руки, я едва не выпустил Марка, и длись это на секунду больше – так бы и случилось…

Тьма рассеялась.

У павильона воздухоплавания больше не было стены.

Словно огромный нож вырезал ее, ровненько по линии пола, стен и потолка. Сквозь проем радостно врывался прохладный ветер, планёры скрипели и дергались под его порывами, будто все решили взмыть в небо…

А принц Маркус обмяк в моих руках и осел на пол. Если бы я не успел его подхватить, то он точно вывалился бы наружу.

Преторианцы внизу замерли. Все, или почти все, из Серых Жилетов владели Словом. И понимали, что это такое – убрать огромный кусок стены…

Закричала Луиза, бросилась к нам, но я уже нес Марка к планёру. Мальчишка весь был покрыт изморозью – ударило Холодом страшно. И у меня заледенели ладони и лицо, на бровях повисли снежные иглы.