Немезида (пер. Ю.Соколов) - Азимов Айзек - Страница 13

– Как ты смеешь, Янус? Как ты смеешь?

– В чем дело? – Питт нахмурился.

– Как ты смеешь отсылать меня, словно простого оператора-компьютерщика? Не найди я Немезиду – где бы мы были? И ты не стал бы комиссаром! Немезида моя. Во всем, что касается ее, я имею право голоса.

– Немезида уже не твоя. Теперь она принадлежит Ротору. Пожалуйста, уходи, не мешай мне заниматься делами.

– Янус, – продолжала она, повысив голос, – повторяю тебе еще раз: по всему следует, что Немезида летит прямо на Солнечную систему.

– А я тебе опять говорю: может быть, летит, а может, и наоборот. И даже если так – теперь это не наша Солнечная система – она осталась всем этим… Только не надо говорить мне, что Немезида столкнется с Солнцем. Я тебе просто не поверю, если ты станешь упорствовать. За пять миллиардов лет Солнце ни разу не сталкивалось со звездою, даже близко не подходило. Вероятность столкновения звезд чудовищно мала даже в более густо населенных ими областях Галактики. Я не астроном, но это по крайней мере знаю.

– Янус, вероятность и есть вероятность – это не гарантия. Возможно, хоть и мало вероятно, Солнце действительно столкнется с Немезидой, однако я в этом и сама сомневаюсь. Вся беда в том, что близкое прохождение звезды, даже без столкновения, способно оказаться гибельным для Земли.

– И насколько близким окажется это твое близкое прохождение?

– Не знаю. Придется хорошенько посидеть за расчетами.

– Хорошо. Итак, ты предлагаешь, чтобы мы взяли на себя все хлопоты: наблюдения и расчеты. А что прикажешь делать, если ситуация действительно чревата бедой для Солнечной системы? Что тогда? Будем предупреждать их?

– Естественно, разве у нас есть выбор?

– А как мы будем это делать? У нас нет никакой гиперсвязи. А если бы и была – они все равно не смогли бы принять сообщение. Если мы попробуем использовать излучение – если у нас найдется достаточно мощный источник когерентного света, микроволн, модулированных нейтрино, да чего угодно – через два года твое послание достигнет Земли. А как мы узнаем, принято ли оно? Если они получат сообщение и дадут ответ, то его мы узнаем еще через два года. И что же мы получим в итоге? Нам придется открыть Земле, где расположена Немезида, ведь они увидят, что информация от нее-то и идет. И все наши труды, весь план создания единой цивилизации возле Немезиды, вдали от тлетворного влияния Земли, немедленно рухнет.

– Янус, а какую цену придется заплатить человечеству за наше молчание?

– А тебе-то что? Даже если Немезида движется к Солнцу, сколько лет уйдет на это путешествие?

– Вероятно, она подойдет к Солнечной системе через пять тысяч лет.

Откинувшись в кресле, Питт холодным сухим взором с деланным удивлением взглянул на Инсигну.

– Надо же, через пять тысяч лет. Всего только через пять тысяч лет? Ты не забыла, Эугения, первый человек ступил на поверхность Луны всего двести пятьдесят лет назад. Два с половиной столетия миновало – и вот мы уже возле самой близкой звезды. Где же мы окажемся еще через два с половиной века? Да где угодно, возле какой угодно звезды. А через пять тысяч лет, через пятьдесят столетий, люди расселятся по всей Галактике, если только там не окажется иных форм разумной жизни. Да мы протянем руку к другим галактикам! Через пять тысяч лет наша техника станет такой, что, если Солнечной системе и впрямь будет грозить беда, все население и планет, и поселений сумеет отправиться в дальний космос к новым звездам.

– Янус, не думаю, что технический прогресс позволит эвакуировать всю Солнечную систему простым мановением руки. Чтобы переселить миллиарды людей – без хаоса, без снижения уровня жизни, – потребуются долгие приготовления. Но даже если смертельная опасность будет угрожать жизни человечества только через пять тысяч лет, люди должны узнать о ней немедленно. Чтобы, не теряя времени, приступить к подготовке.

– Эугения, я знаю – у тебя доброе сердце – и потому предлагаю тебе компромисс, – проговорил Питт, – Давай так: пусть у роториан будет в запасе еще сотня лет, чтобы обжиться, народить детей, настроить поселений, обрести уверенность и силу. Вот тогда мы сможем спокойно заняться будущим и Немезиды, и самого Солнца. Тогда, если потребуется, мы предупредим Солнечную систему. И у них останутся почти те же пять тысяч лет на подготовку. Одно столетие – подобная задержка едва ли окажется роковой.

– Таким тебе видится будущее? – вздохнула Эугения. – Человечество рассеется среди звезд, и каждая крохотная группка его будет стараться отогнать чужих от своей звезды? Вечная ненависть, взаимные козни и свары – как и все эти тысячи лет на Земле, только раздутые теперь до масштабов Галактики?

– Эугения, ничего мне не видится. Пусть человечество поступает, как ему заблагорассудится. Пусть оно рассеется, как ты сказала, пусть создает себе галактическую империю, пусть делает, что захочет. Я не собираюсь ему диктовать или направлять на путь истинный. С меня довольно моего поселения, его нужд и забот и того столетия, что нужно ему, чтобы пустить корни у Немезиды. К этому времени ни тебя, ни меня благополучно не будет в живых, и пусть наши потомки сами решают, как им предупреждать Солнечную систему и стоит ли это делать. Я пытаюсь подойти к этому делу с позиций разума, а не эмоций. Эугения, ты же умная женщина. Подумай об этом.

Так Инсигна и сделала. Усевшись в кресле, она долго с укоризной глядела на Питта, ожидавшего с подчеркнутым долготерпением на лице.

Наконец она проговорила:

– Ну хорошо, я вижу, к чему ты клонишь. Придется заняться исследованием относительного движения Земли и Немезиды. Возможно, и в самом деле не из-за чего поднимать шум.

– Нет. – Питт поднял вверх указующий перст. – Вспомни, что я тебе говорил. Этого делать нельзя. Если Солнечной системе ничто не грозит, затраты себя не оправдают. Тогда мы будем просто исполнять то, на чем я настаиваю – столетие спокойно растить здесь принесенное Ротором зерно цивилизации. Если же окажется, что это не так, что беда неминуема – совесть, страх и вина будут мучить тебя. Новость эта, конечно же, станет известна и ослабит решимость роториан, многие из которых не менее сентиментальны, чем ты. Ты поняла меня? – Она промолчала. – Вот и отлично, вижу, что поняла. – И вновь знаком велел ей уходить.

На сей раз она ушла. Глядя ей вслед, Питт подумал: она становится совершенно несносной.

Глава седьмая

Разрушение

Марлена круглыми глазами глядела на мать. Она старалась, чтобы радость не отразилась на ее лице, но душа ее пела. Наконец-то мать рассказал ей и об отце, и о комиссаре Питте. Наконец-то ее считают взрослой.

– А я бы проследила за движением Немезиды, невзирая на приказ комиссара Питта, – проговорила Марлена, – но вижу, что ты, мама, поступила иначе. Печать вины на твоем лице доказывает это.

– Вот уж не думала не гадала, что у меня на лбу печать вины, – сказала Инсигна.

– Своих чувств не скрыть никому, – отозвалась Марлена, – стоит только приглядеться повнимательнее – и все становится ясным.

Другие так не умеют. Это Марлена поняла не сразу – и с большим трудом, Люди не умеют смотреть и видеть, не умеют обращать внимание. Они словно не замечают лиц, тел, звуков и поз… и всяких там нервных жестов.

– Не надо тебе постоянно так вглядываться, Марлена, – сказала Инсигна, словно мысли их текли параллельно. Она обняла дочь за плечи, чтобы смягчить то, что хотела сказать. – Люди нервничают, когда ты пронизываешь их взглядом своих огромных глаз. Уважай их уединение.

– Да, мама, – ответила Марлена, без всякого усилия подмечая, что мать пытается как-то оградиться от нее. Она явно беспокоилась о себе самой, не понимая, что выдает себя каждым жестом. – Ну а как случилось, что, невзирая на чувство вины, ты ничего не сделала для Солнечной системы? – спросила Марлена.

– По целому ряду причин, Молли.

Какая Молли! – возмутилась про себя Марлена. – Я Марлена! Марлена! Марлена! Три слога, ударение на втором. Взрослая!