Спасём наш Мир - Охотин Александр Анисимович - Страница 14

По краю леса росли молоденькие ёлочки, а дальше над ними возвышались вековые ели и сосны. Там, между ёлок и сосен, росли и лиственные деревья. Они имели самые диковинные формы, какие не часто встретишь в обычном лесу.

И это всё. Поблизости кроме Дуба, цепи, леса слева и моря справа не было больше ничего… и никого, даже Гоблина.

— Чёрт! Где Блинов? — сам у себя вслух спросил Вовка и тут же услышал лилейный голосочек, донёсшийся из густой кроны дуба:

— Чёрт тут давно уж не появлялся — с тех пор как усатый ему рога укоротил. А мой суженый здесь, со мной. Спасибо тебе, Вова, что ты мне его привёл.

— Кто это говорит?! — удивлённо спросил Вовка.

— Кто, кто… я говорю, кто же ещё? — и листва зашевелилась. Только теперь он разглядел свисающий из листвы огромный рыбий хвост. Хвост медленно раскачивался из стороны в сторону. Среди густых листьев дуба Вовка сразу же увидел и того, точнее ту, которой принадлежал этот хвост.

Странно, но Вовка даже не испугался и не удивился. Он, как будто, уже ожидал чего-то подобного. Русалка мёртвой хваткой вцепилась в Гоблина. Вовка понял, что вырваться из этих «объятий» Гоблину вряд ли удастся. Да он и не пытался вырываться, так как всё ещё не понимал, что с ним произошло, и куда он попал. Гоблин просто сидел на ветке, удерживаемый железными объятиями русалки.

— Спасибо, Вова, за то, что ты привёл мне моего суженого, — продолжила русалка. — Мне давно было предсказано, что ко мне прилетит мой принц из вашего Мира, и вот оно свершилось.

— Чаво-чаво свяршилось? — услышал Вовка скрипучий голос, у себя за спиной.

— Уж что свершилось, то и свершилось, — очень грубо ответила русалка.

Вовка обернулся и увидел двоих. Один был старик, тощий, как скелет, и с золотой короной на голове. Рядом с ним страшная крючконосая старуха, почему- то сидящая в деревянной ступе и держащая в руках метлу.

Гоблин начал истерично кричать и вырываться. Русалка быстро прекратила истерику. Она силой запихала Гоблину в рот что-то похожее на ананас. А старуха произнесла скрипучим голосом:

— Смотри, Коша, малчышка.

— Ага, вижу, — прохрипел в ответ тощий.

— Вы кто такие? — удивился Вовка.

— А ты чаво, — проскрипела старуха, — двоячнык, але сказык ня читывал?

— Что это, не двоечник я, и сказки читал, только вас-то на самом деле нет.

— Это меня-то нет?! — завопил тощий. — Самого царя Кощея нет?! — Казалось, что он вот-вот лопнет, точнее не лопнет, а рассыплется от злости.

— Коша, Коша, успокойся, ты жа апосля инсульту, тобе жа нельзя нервначить, — заскрипела старуха.

— Что ты меня моим инсультом всё время попрекаешь?! У самой хвороб не счесть, а туда же! — продолжал возмущаться Кощей.

— Ну чаво ты, Коша, прядумал? Каке таке хворобы? Подумашь костяной хандроз, и всяво-та.

— Ага, а про склероз забыла?

— Какой ящё склярос? Я про няво ня помню — склярос у мяне.

— А язва желудка?

— А язва-та от чаво? От таво, шты мяса давно не едывала.

— Ну так сейчас и поедим.

— Ты чаво, ты чаво?! Да мне ентого малчышки одной ня хватить, а ящё и с табой дялиться.

— Чего со мной делиться-то? Много я съем с моим гастритом?

— Вы что ли меня съесть собираетесь?! — испугался Вовка, а старуха ответила:

— А ты чаво падумал?! Съядим! На чаво ты ящё сгодиться магёшь?

— Ага, одного уже хотели съесть, — хихикнула русалка. — Забыли, что из этого получилось?

— Это, ты про того кучерявого, что из Болдина? — прохрипел Кощей.

— Сам ты, неуч, из Болдина, — со смехом ответила Русалка. — Это он потом в Болдино съехал, когда ему уж за тридцать годков было, а тогда, когда вы его съесть хотели, ему всего-то двенадцать исполнилось. Он, тогда, как раз в Царскосельский Лицей поступил. Вот оттуда он к вам, злодеям, и попал ненароком.

— Ах, ты, ах, ты, грамотна кака стала, — проскрипела Яга.

— Грамотная, нет ли, а съесть-то вы его тогда не сумели. Думаете, теперь по-другому будет?

— Ну дык тоды «усатый» помяшал. А щас он где? Нету яво тута, усатова — проскрипела Яга.

— Ты уве-е-ерена, что меняу не-е-ету? — Из-за дуба высунулась довольно крупная, даже огромная, кошачья морда, расплывшаяся в хищной злорадной улыбке. — Кого-о-о это вы тут, мяу, съе-е-есть собираетесь? — кот говорил с характерным кошачьим акцентом.

Следом за мордой показался и весь котище: спина чёрная, брюхо белое, морда черная с белым. Типичный кот Васька, только непривычно крупный для кошачьей породы. Он стоял на задних лапах, а передними держал гусли. Ростом котяра был почти с Вовку. Кот уселся на цепь, положив гусли рядом. Передними лапами он несколько раз провёл по усищам, приглаживая их, а потом спросил:

— Ну-у-у! Мяу! И кого-о-о же это вы есть собирались?

— Наверное, меня, — сказал Вовка.

— Погоди-и-и, маульчик, не мяуша-а-ай мне с этими злоде-е-еями беседовать. Пусть они са-а-ами ответят. Ну-у-у, так что ска-а-ажете, злодеи?

— Да мы просто так, мы пошутили, — подхалимисто прохрипел Кощей. — Что уж, и пошутить нельзя?

— Знаем мы ваши шутки, — сказала сверху русалка, затыкая рот Гоблину очередным фруктом.

— Знаем, зна-а-аем, мяу! А меняу, значит, уса-а-атым обозвали.

— Это мы по-дружески, по-дружески, — прохрипел Кощей.

— Мы ужо Вас так уважам, так уважам, Котофей Иваныч, — добавила Яга.

Кощей стал потихоньку пятиться назад. Вовка с удивлением понял, что Яга с Кощеем кота, мягко говоря, побаиваются. Вид у них был очень испуганный. Ступа, в которой сидела Яга, тоже медленно, еле заметно, двинулся вслед за Кощеем. Кот сразу заметил движение. Он вскочил на четыре лапы, напружинился, выгнул спину, приготовившись к прыжку, шерсть у него встала дыбом, хвост распушился, и он прошипел:

— Шшш!!! стоять на мя-а-усссте! А то порву-у-у! Шшш! Ма-а-о!!!

— А если… если… не… не по… не побежим? — дрожащим голосом спросил Кощей.

— Ну-у-у, если не побежи-и-ите, тогда друго-о-ое дело, — сказал кот, снова расплывшись в хищной злодейкой улыбке, — тогда то-о-очно порву. Мя-а-ау! — Кот приготовился к прыжку.

— Погоди их рвать, усатый, — услышал Вовка у себя за спиной насмешливый голос Кирилла. Он обернулся и увидел брата.

— Киррю-у-уша! — обрадовался кот. — Наконе-е-ец-то! Я уж думал, забы-ы-ыл ты друга!

— Ну что ты, усатый, как я могу тебя забыть? Ведь мы же с тобой друзья. Нас ведь столько всего связывает хорошего… ну, правда и плохого тоже, но это так, пустяки.

— Да-а-а, хоро-о-ошего-то, мяу, бо-о-ольше было. Поду-у-умаешь, тот смяу… ха-ха-ха-ха-Мяу! Смяушной слу-у-учай. Жа-а-аль, конечно, картину…

— Не бери в голову, усатый, я ту картину поправил: приклеил сзади кусок холста, загрунтовал и на том месте снова мышку нарисовал.

— Ну-у-у, тогда, можно счита-а-ать, мяу, что только хоро-о-ошее было… ты вискас принёс?

— Принёс, принёс, конечно, вот он, — Кирилл достал из появившегося откуда-то мешка целую кучу баночек с кошачьим кормом.

В кошачьих глазах вспыхнули хищные искорки, кот распушил хвост и, тряся усами, заорал:

— Дрру-у-уг! Я так и зна-а-ал! Мя-а-ау! Что ты настоя-а-ащий друг! — и жадно набросился на еду. Он каким-то чудом запихивал в пасть не раскупоренные банки с кормом, жевал их, а то, что оставалось от банки, выплёвывал в виде искромсанного смятого металла.

— Ну всё, Вова, — сказал Кирилл, — пора возвращаться. Усатому, к сожалению, не до нас. Пока всё не сожрёт, с ним не поговоришь, а сожрёт — спать завалится.

— А как же мы? — прохрипел Кощей. — Нам что теперь делать?

— Да пошли вы к лешему, — ответил Кирилл.

— Нет, нет, тока ня к Лешаму! — завопила Яга. — Я яму картычнай долг ня отдала, лучша к Горынычу!

— Да хоть к самой гиппотрахандрилле.

— Не-е-ет! Тока ня к не-е-ей! Не к хандри-и-иле! Лучша к Ле-е-ешаму!

— Давай, Вован, полезай первым, — сказал Кирилл, не обращая больше внимания на Ягу и Кощея.

— Куда лезть-то, — не понял Вовка.

— Куда, куда. Наверх, куда же ещё? Назад-то оглянись.