Спасти темного властелина - Мясоедов Владимир Михайлович - Страница 33

– Ни к чему было с ней цацкаться! – рявкнул паладин и со злости саданул матрасом по полу, подняв целое облако пыли. – Каленым железом, и все дела!

– Во-первых, это неэстетично и может повредить ее нежную кожу, которую будет крайне сложно восстановить. А зачем мне портить такую хорошую игрушку, с которой я даже не успел еще толком позабавиться? – гоблин отпустил демоницу, взирающую на него с крайне затравленным видом. – Ну а во-вторых, я слышал, что суккубы любят боль и страдания. Причем не только причинять. Скажи, маленькая моя, это правда? А то, может, в качестве поощрения надо дать этому брутальному мускулистому паладину возможность сделать с тобой хотя бы часть того, что он хочет? Квалифицированных палачей у нас уж, извини, нет, придется фанатичными воинами света обходиться.

– Хватит издеваться! – взорвалась демоница, стуча от злобы длинным тонким хвостом по полу и кутаясь в обрывки какой-то старой одежды, выданной ей при заселении в камеру. – Перестань! Ты мерзкая гниль под копытами Огненной Орды! Букашка перед лицом вечности! Топливо для нашей ярости и гнева! Аааа!

Сложенные за спиной крылья суккубы с хрустом изогнулись назад, почти выломавшись из суставов. Взвывшая от боли демоница выгнулась дугой, стремясь хоть как-то облегчить боль.

– Я задал тебе вопрос, весьма простой вопрос, – мягко заметил гоблин, и переплетение кожи и тонких костей начало в прямом смысле слова скатываться в трубочку. Сначала медленно, но с каждой секундой деформация крыльев нарастала. – И пока еще не услышал на него ответа.

– Схватка с сильным врагом – это боль! Тренировки – это боль! Магия – это боль! Чем больше ты можешь вынести, тем выше поднимешься и тем меньше будешь терпеть! – кричала суккуба, отчаянно дергаясь. – Вся наша жизнь боль, лишь полюбив ее, можно добиться успеха! Хватит! Пожалуйста!

– У тебя ничего не сломано – так, пара легких растяжений, максимум вывихов, – заметила эльфийка, когда демоница сложила крылья и прижала их к бокам, чтобы они служили ей дополнительной защитой и не мешали вжиматься в стену. – Будь иначе, движения не были бы такими естественно-автоматическими. Значит, ты плохо умеешь терпеть.

– Да, я слаба! – ощерилась пленница. – Иначе меня бы никогда не отдали в игрушки смертному чародею, пускай даже весьма перспективному! Не могу снести ударом кнута голову латнику вместе со шлемом! Валюсь с копыт от усталости, когда ненадолго подчиняю чье-то сознание! Не в силах найти себе достойного покровителя, поскольку они всегда выбирают тех, кто лучше меня, и оставляют без внимания жалкую неудачницу! Довольны?!

– Ну, что-то такое я и подозревал, когда смог тебя скрутить за тридцать секунд, даже серьезно не ранив при этом, – сказал гоблин. – Но не расстраивайся, не всем же быть великими героями или там ужасными злодеями. Никчемные трусливые плаксы тоже нужны, хотя бы для создания контраста. – Тимон без всякого сострадания прошелся по чувствам пленницы. – Ладно, вижу, на конструктивную работу ты настроилась. Уже хорошо, что мне не пришлось тащить сюда разнообразный пыточный инвентарь и мучиться, находя твои слабые места и болевые точки. Итак, начнем с проверки. Как зовут дитя, родившееся на свет от связи верховного хана Огненной Орды архидемона Сакромонда и человеческой женщины?

– Что-о?! – вопль паладина мог быть услышан не только на улице, но даже и за пределами поселка.

– Как?! – немногим тише закричала Фиэль Златокудрая.

– У первого из повелителей есть наследник?! – суккуба тоже не смогла сдержать удивления. – Точно?!

– А чему вы все так удивляетесь? – не понял гоблин, обводя их взглядом. – Найдите мне хоть одну причину, чтобы архидемон начал страдать целибатом. Ну, кроме смерти и насильственной кастрации какими-нибудь Божественными Ножницами Великой Мести.

При этих словах Фиэль вздрогнула. Ее тыловую часть кто-то начал весьма ощутимо поглаживать. Впрочем, паладин был на виду, а значит, виновник определился мгновенно. Проблема в том, что он уже развернулся обратно к суккубе и требовательно заглядывал ей в глаза, вынуждая отвечать. Возмущаться в такой ситуации было бы… не совсем правильным. Допрос после подобного точно оказался бы нарушен и весьма серьезно. Кто знает, удастся ли в следующий раз так надежно вывести пленницу из равновесия. Тем более, Златокудрая не готова была выставить домогательства гоблина к своей персоне на публику. Особенно такую, которую она не может заткнуть приказом или стрелой. Паладина она могла не любить, причем весьма сильно, но устранять его было бы безумием.

– Э… не знаю таких, – несколько неуверенно пробормотала суккуба. – И никогда не задумывалась о личной жизни архидемонов. В гаремы ханов Огненной Орды меня даже уборщицей не возьмут, о месте наложницы и мечтать-то глупо. Туда вообще посторонних не пускают!

Фиэль взглянула на гоблина:

– А ты-то тогда откуда о наличии ребенка знать можешь, если свежие вести из гаремов архидемонов широкого распространения не имеют?

И тут же стиснула зубы. Невидимые пальцы слегка поменяли область своего исследования и теперь медленно поднимались вверх по ногам и уже почти добрались до коленей.

– Лжешь, собака! – паладин оказался категоричен в своих суждениях.

– Ну почему сразу лгу? – усмехнулся гоблин. – Просто строю разные гипотезы. Ведь не может же такого быть, чтобы архидемон при расширении своих владений не побаловал себя новыми наложницами и не получил соответствующего результата. В противном случае я его как личность совсем уважать перестану. – Гоблин возвел глаза к низкому потолку: – Все! Больше ни о чем меня не спрашивайте! Второй вопрос. Скажи мне, скромная развратница…

Златокудрой стало тяжело стоять. По весьма личным причинам. Надетое с утра белье стремительно сдавало свои позиции и непонятно каким чудом вообще еще держалось на своем месте. Впрочем, в роли чуда, скорее всего, выступал все тот же телекинез, удерживающий предводительницу отряда мстителей от конфуза. Чтобы дать понять гоблину всю неуместность его действий, эльфийка положила коротышке руку на плечо и со всей силы, как физической, так и магической, сжала пальцы. Даже в высасывающей ману тюрьме, благодаря имеющимся запасам энергии, волшебница могла бы подобным усилием раскрошить плотное полено или чьи-то кости. Однако одежда Тимона даже не помялась, поскольку на расстоянии волоска от нее невероятно нахального гоблина прикрывал незримый щит.

«На то, что они у него не получаются, жаловался он зря», – на последних остатках рассудка подумала волшебница, чувствуя, что начинает изменять уже лет сто как покойному мужу. Тот, к его счастью, до начала времени войн не дожил, поскользнувшись во время строительных работ на крыше.

Белье, которому полагалось бы прикрывать самую нежную часть женского организма снаружи, уже требовательно терло его изнутри. Внизу живота начинало расползаться предательское тепло. Тело решительно было настроено на получение удовольствия и к доводам рассудка прислушиваться не желало.

Гоблин продолжал о чем-то допрашивать суккубу, не подавая и вида, что рядом происходит еще хоть что-то интересное. Сменив тактику, эльфийка сама окуталась магической защитой в виде возникшей из ниоткуда воды. Созданная волшебным образом преграда могла уберечь создательницу от несильных ударов. Или более чем нескромных прикосновений.

– Не лги! – чтобы мотивировать свои действия в глазах окружающих, она хлестнула демоницу чарами, словно окатив ведром воды. И понадеялась, что ее собственные соски не слишком выделяются через тонкую ткань платья. Хотя, судя по ощущениям, они должны были вот-вот ее просто проткнуть. – Этого не может быть!

Суккуба испуганно пискнула и сжалась в комочек еще больше. Теперь она, если бы не рога, копыта и крылья, очень напоминала молодую эльфийку, которую мама застала в комнате вместе с кавалером, но зато без одежды. Гоблин обернулся к волшебнице и укоризненно посмотрел на нее… Златокудрой стало так стыдно, словно сначала она отобрала у ребенка только что подаренную игрушку, а потом еще и отдавила хвост его любимому котенку.