Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 49

— В чем дело? В чем дело? — взволнованно спрашивал о боже, схватив Сьюзен за плечи.

Они показались ему чересчур костлявыми.

— ПРОКЛЯТЬЕ, — выругалась Сьюзен.

Она оттолкнула о боже и схватилась руками за стол, пытаясь скрыть лицо.

Наконец, благодаря самообладанию, которое она воспитала за последние несколько лет, ей удалось вернуть нормальный голос.

— Он выходит из роли, — пробормотала она в окружающее пространство. — Я чувствую это. И на его место затягивает меня. Зачем он все это делает?

— Понятия не имею, — ответил о боже, поспешно отступая. — Э… знаешь, перед тем как ты отвернулась, мне вдруг показалось, что у тебя глаза накрашены очень темными тенями… Только они не были накрашены…

— Послушай, все очень просто, — пожала плечами Сьюзен, поворачиваясь к нему лицом. Она почувствовала, что ее прическа, реагируя на волнение, начала изменяться. — Знаешь, что такое наследственность? Голубые глаза, торчащие зубы и так далее. Так вот, в моей семье эта наследственность — Смерть.

— Как и в любой другой… — неуверенно произнес о боже.

— Просто заткнись и не мели чушь, — перебила его Сьюзен. — Я не имею в виду смерть. Я имею в виду Смерть с большой буквы. Я помню то, что еще не произошло, я МОГУ ВОТ ТАК ГОВОРИТЬ, могу вот так вышагивать, и… если он отвлекается на что-то, я выполняю его обязанности. А он периодически отвлекается. Не знаю, что именно случилось с настоящим Санта-Хрякусом, и не понимаю, почему дедушка исполняет его обязанности, но мой дедушка… Он мыслит очень своеобразно, и у него… нет умственной защиты, как у нас. Он не умеет забывать, не может игнорировать. Он воспринимает все буквально и логически и честно не понимает, почему данный подход не всегда срабатывает…

О боже был явно ошеломлен.

— Послушай, к примеру, вот как бы ты поступил, если бы нужно было всех накормить? — спросила она.

— Я? Ну… — О боже на мгновение задумался. — Думаю, прежде всего нужно было бы построить эффективную политическую систему, продумать надлежащее распределение и возделывание пахотных земель, а потом…

— Да, да. А он бы просто взял и дал людям еду. Всем до единого.

— О, понятно. Очень нецелесообразно. Ха, это так же нелепо, как поговорка, будто бы голых можно одеть, дав им одежду.

— Да! То есть нет! Конечно нет. Я имею в виду, что нужно… ну, ты сам понимаешь, что я имею в виду!

— Да, конечно.

— А он — нет.

Что-то с грохотом упало рядом с ними.

Из пылающих обломков кареты всегда выкатывается одинокое горящее колесо. Перед комедийным актером, участвующим в нелепой погоне, всегда появляются два человека, несущие огромное стекло. Некоторые условности настолько сильны, что эквивалентные им события происходят даже на тех планетах, на которых в жаркий полдень камни начинают плавиться и закипать. Когда уставленный посудой стол рушится, из его обломков выкатывается одна-единственная таинственным образом уцелевшая тарелка и крутится на месте до полной остановки.

Сьюзен и о боже дождались, когда тарелка закончит крутиться, а потом перевели взгляды на огромную фигуру, лежавшую среди останков составной фруктовой вазы.

— Он… появился ниоткуда, — прошептал о боже.

— Правда? Ну не стой же как истукан, лучше помоги его поднять.

Сьюзен попыталась откатить в сторону гигантскую дыню.

— Эта гроздь винограда у него за ухом…

— Ну и что?

— Я даже думать не могу о винограде…

— Кончай, а!

Вместе им удалось поднять незнакомца на ноги.

— Тога, сандалии… он очень похож на тебя, — задумчиво произнесла Сьюзен, глядя на пошатывающуюся жертву фруктового падения.

— У меня тоже было такое зеленое лицо?

— Почти.

— Здесь… где-нибудь есть уборная? — спросила фигура, едва шевеля губами.

— Кажется, нужно пройти под вон ту арку, — ответила Сьюзен. — Но я слышала, там не слишком чисто.

— Это не слух, это прогноз, — мрачно ответил толстяк и поспешил прочь. — Прошу вас, приготовьте мне стакан воды и отыщите где-нибудь желудочный уголь.

Они проводили незнакомца взглядами.

— Твой друг? — поинтересовалась Сьюзен.

— Кажется, бог несварения желудка. Послушай… по-моему, я кое-что вспомнил. Из жизни до моего нынешнего воплощения. Конечно, это может прозвучать глупо…

— Говори.

— Зубы, — сказал о боже. Сьюзен задумалась.

— Ты помнишь какую-то нападающую на тебя очень зубастую тварь? — наконец предположила она.

— Нет, просто… ощущение зубастости. Вероятно, это ничего не значит. Я, как о боже похмелья, видел куда более страшные вещи.

— Просто зубы… — вдруг произнесла Сьюзен. — Много зубов, но не страшных. Просто очень много маленьких зубов. Почти… печальное зрелище.

— Да! Но как ты догадалась?

— Возможно, я вспомнила, что в будущем ты будешь рассказывать мне об этом. Не знаю. А большой светящийся желтый шар?

О боже нахмурился.

— Нет, — сказал он. — Боюсь, тут я помочь не смогу. Просто зубы. Ряды и ряды маленьких зубов.

— Ряды я не помню, — призналась Сьюзен. — Просто я почувствовала… что зубы имеют очень важное значение.

— Ха, вы еще не знаете, на что способен клюв! — воскликнул ворон, успевший уже осмотреть уцелевшую и уставленную яствами часть стола и содрать с одной из банок крышку.

— Что там у тебя? — устало спросила Сьюзен.

— Глазные яблоки, — похвастался ворон. — О да, волшебники знают толк в еде. Тут всего хватает, можешь мне поверить.

— Это оливки, — хмыкнула Сьюзен.

— На сливки совсем не похоже, — возразил ворон. — Тебе меня не одурачить.

— Это такие фрукты! Или овощи! Ну, или вроде того…

— Уверена? — Ворон смотрел одним глазом на банку, а другим подозрительно уставился на Сьюзен.

— Да!

Ворон снова закрутил глазами.

— Вдруг стала знатоком глазных яблок?

— Да ты сам посмотри, тупая птица, они же зеленые!

— Ну, может, это очень старые глазные яблоки, — возразил ворон. — Иногда они становятся такими…

— ПИСК, — сказал Смерть Крыс, доедая кусок сыра.

— И совсем я не тупой, — продолжил ворон. — Вороны обладают исключительным разумом, а некоторые лесные виды так умело используют подручные средства!