Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 30

На самом деле Думминг Тупс и его группа студентов-исследователей подготовились к встрече страшдества. Они украсили Гекс веточками остролиста, а на большой стеклянный купол, под которым находился главный муравейник, надели бумажную шляпу.

Чудакулли казалось, что при каждом его посещении что-то новое появлялось в… механизме, думающей машине — или как там еще называли эту штуковину. Иногда всего за одну ночь таинственный прибор самостоятельно перестраивался. А иногда, по словам Думминга, Гекс составлял и выдавал планы того, что ему требовалось. Как правило, от этой штуковины у Чудакулли по спине начинали бегать мурашки. Впрочем, сегодня мурашки принялись скакать особенно оживленно: перед странным прибором сидел казначей. На мгновение Чудакулли даже думать забыл о всяких грибных гномиках.

— А ты что здесь делаешь, старина? — осведомился он. — Ты же должен быть у себя в комнате и интенсивно прыгать, освобождая побольше места в животе. Сегодня ведь Страшдественский пир, помнишь?

— Ура всему розовому, синему и зеленому, — откликнулся казначей.

— Э… мы думали, что Гекс может… ну… помочь, сэр, — сообщил Думминг Тупс, считавший себя символом разумности Незримого Университета. — Решить проблему казначея. Мы думали, это будет ему хорошим подарком на страшдество.

— О боги. У казначея нет никаких проблем, — сказал Чудакулли и похлопал бесцельно улыбавшегося человека по голове, одновременно произнося одними губами слова «совсем сбрендил». — Немного рассеян, и все. Я сказал: «НЕМНОГО РАССЕЯН», да? Неудивительно: он столько времени проводит, складывая эти числа. На свежий воздух и не выходит. Я сказал: «МАЛО БЫВАЕШЬ НА СВЕЖЕМ ВОЗДУХЕ, СТАРИНА!»

— Мы подумали, может, ему хочется с кем-нибудь поговорить… — растерянно промолвил Думминг.

— Что-что? Но я с ним постоянно разговариваю! Стараюсь как можно меньше оставлять его наедине с собой, — пожал плечами Чудакулли. — А то он сразу начинает хандрить.

— Э… да… определенно, — дипломатично заметил Думминг. Он помнил казначея как человека, который считал очень веселым времяпровождением поглощение яйца всмятку. — Итак… э… но мы попробуем еще раз, хорошо? Ты готов, господин Динвидди?

— Да, спасибо, зеленый и немного корицы, если не затруднит.

— Интересно, о чем он будет разговаривать с машиной? — мрачно сказал Чудакулли. — У этой штуки и ушей-то нет.

— На самом деле мы сделали одно ухо, — возразил Думминг. — Э…

Он показал на большой барабан в лабиринте трубок.

— А это не слуховая ли труба Ветром Сдумса торчит оттуда? — подозрительно осведомился Чудакулли.

— Она самая, аркканцлер. — Думминг откашлялся. — Тут такое дело: звук распространяется волнами…

Неожиданно вспомнив, что разговаривает с волшебником, Думминг осекся. Предугадать ход мыслей Чудакулли было довольно просто: раз «волны» — значит, «море». А дальше начнется бессмысленный спор, каких случалось уже немало. Возникнет очередное бездонное недопонимание, которое всегда возникало при попытке что-либо объяснить аркканцлеру. Наверняка будут помянуты «прибой», «песок», а то и «мороженое»…

— Все происходит при помощи магии, аркканцлер, — поправился Думминг, отказываясь от борьбы.

— А, понятно, — несколько разочарованно произнес Чудакулли. — Значит, никаких там сложностей с пружинками, шестеренками и трубочками?

— Никаких, сэр, — кивнул Думминг. — Простая магия. Правда, достаточно передовая.

— Все понятно. И каков ее итог?

— Геке может слышать все, что ты ему говоришь.

— Интересно. Значит, не надо пробивать дырки в картонках и нажимать на клавиши, чем вы тут постоянно занимаетесь?

— Я сейчас все продемонстрирую, сэр, — пообещал Думминг. — Так, Адриан, инициализируй ГБР.

— Как это? Как это? — заинтересованно спросил Чудакулли из-за его спины.

— Это значит… ну, потяни главный большой рычаг, — неохотно пояснил Думминг.

— А, ГБР куда короче. Разумно, разумно… — Думминг вздохнул:

— Совершенно согласен, аркканцлер.

Он кивнул одному из студентов, который потянул красный рычаг с табличкой «Не тянуть». Где-то внутри Гекса пришли в движение шестеренки. Маленькие заслонки перед муравейниками открылись, и миллионы муравьев побежали по паутине стеклянных трубок. Думминг принялся стучать по деревянной клавиатуре.

— Никак понять не могу, как ты помнишь, что надо делать, — покачал головой Чудакулли, наблюдая за его действиями с некоторым оттенком изумленного интереса.

— В основном я действую интуитивно, аркканцлер, — ответил Думминг. — Хотя следует затратить определенное время на начальное обучение. Итак, казначей, — добавил он, — в принципе, уже можно что-нибудь сказать…

— Он говорит: «СКАЖИ ЧТО-НИБУДЬ, КАЗНАЧЕЙ!» — услужливо прокричал Чудакулли прямо в ухо казначею.

— Штопор? Это ж перышко, говорила няня, — откликнулся казначей.

Внутри Гекса что-то закрутилось. В дальней части комнаты неуклюже начало вращаться модернизированное водяное колесо, увешанное бараньими черепами.

Гусиное перо, закрепленное в переплетении пружин и направляющих, принялось выводить буквы:

«+++ Почему Ты Считаешь Себя Перышком? +++»

На мгновение казначей замешкался, а потом ответил:

— Знаешь, у меня есть своя ложка.

«+++ Расскажи Мне О Своей Ложке. +++»

— Э-э… она маленькая…

«+++ Твоя Ложка Тебя Беспокоит? +++»

Казначей нахмурился. Но затем ожил.

— Оп-ля, а вот и господин Студень! — воскликнул он, но как-то не очень воодушевленно.

«+++ Как Долго Ты Был Господином Студнем? +++»

Казначей аж взвился.

— Ты что, издеваешься надо мной? — выкрикнул он.

— Поразительно! — воскликнул Чудакулли. — Эта штуковина все-таки его достала. Получше пилюль из сушеных лягушек будет! Как тебе это удалось?

— Э… — смутился Думминг. — Так получилось…

— Поразительно, — повторил Чудакулли, выколачивая трубку о наклейку Гекса с надписью «Муравейник Inside». — Значит, эта штука — искусственный мозг?

— Можно выразиться и так, — осторожно заметил Думминг. — Конечно, Гекс не умеет мыслить. Совсем нет. Это просто кажется, что умеет.