Санта-Хрякус - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 11

По замерзающим, затянутым туманом улицам громыхала телега. Возница ссутулился на козлах, изображая из себя огромный живой коричневый тулуп.

Внезапно из туманных клубов выскочила некая фигура и через мгновение оказалась рядом с возницей.

— Привет, — поздоровалась фигура. — Меня зовут Чайчай. А тебя?

— Эй, эй, а ну слазь! Мне, не дозволяется подво…

Дернув вожжи, возница остановил телегу. Нож Чайчая с легкостью преодолел четыре слоя одежды, и при этом острие клинка лишь самую малость царапнуло кожу.

— Что-что ты сказал? — переспросил Чайчай, широко улыбаясь.

— Э… слушай, если ты грабитель, так ничего ценного у меня нет, всего-навсего несколько мешков с…

— Неужели? — удивился Чайчай, и лицо его озабоченно нахмурилось. — Ну да мы проверим. Так как тебя зовут, милостивый государь?

— Эрни. Э… Эрни. Да, Эрни.

— Залезайте, господа, — бросил Чайчай куда-то в сторону. — И познакомьтесь с моим другом Эрни. Сегодня он будет нас возить.

Эрни заметил, как из тумана появились еще с полдюжины людей, которые поспешно вскарабкались на телегу. Однако оборачиваться, чтобы разглядеть их повнимательнее, он не стал — легкое покалывание в области почек недвусмысленно намекало на то, что любопытство не пойдет на пользу его служебной карьере. Правда, самым краешком глаза он все-таки рассмотрел, что один из неизвестных, больше похожий на ожившую гору, тащил на своем плече какой-то длинный рулон материи. Рулон шевелился и приглушенно постанывал.

— Все, Эрни, все, кончай дрожать. Просто подвези нас до места, и мы распрощаемся, — сказал Чайчай, когда повозка снова загрохотала по булыжной мостовой.

— Но куда? Куда везти-то?

— Пока прямо. Первая остановка на Саторской площади, рядом со вторым фонтаном.

Нож исчез, и Эрни наконец задышал нормально, по-человечески, не через уши.

— Э…

— Ну, в чем дело? О, да ты весь напряжен. Знаешь, почаще делай массаж плеч и шеи. Мне лично очень помогает.

— Вообще-то, мне не разрешается никого подвозить. Чарли такой нагоняй мне устроит, если узнает…

— Вот об этом тебе совсем не стоит беспокоиться, — успокоил его Чайчай, похлопав по спине. — Ты сейчас среди друзей!

— А на что нам девчонка-то сдалась? — раздался чей-то голос сзади.

— Девочек обижать нельзя, — пророкотал еще чей-то голос. — Так мама говорила. Только плохие мальчишки обижают девочек…

— Банджо, тише ты!

— Но мама…

— Тс-с! Эрни совсем не обязательно знать о наших проблемах, — сказал Чайчай, не сводя глаз с возницы. — Правда, Эрни?

— А? Что? Да туговат я на ухо, — пробормотал Эрни, который в некоторых случаях умел соображать очень быстро. — И вижу плохо. Очень. А лиц вообще не помню. Плохая память? Ха! Да кому вы говорите! Вот иногда я разговариваю с людьми, как сейчас с вами, потом они сходят, а я ну ничегошеньки не помню. Ни сколько их было, ни что они несли, ни о какой-то там девчонке… — В голосе возницы начали прорываться истерически-визгливые нотки. — Ха! Я даже имя свое порой забываю, так вот!

— Но тебя ведь зовут Эрни, правильно? — спросил Чайчай и в очередной раз широко улыбнулся. — А, уже приехали. И похоже, здесь что-то происходит.

Откуда-то спереди донеслись звуки драки, потом мимо пробежали два тролля в масках, за которыми по пятам гнались трое стражников. На телегу никто даже внимания не обратил.

— Я слышал, банда Де Бриза собиралась сегодня брать сейф Пакли, — раздалось за спиной Эрни.

— Похоже, господин Браун не сможет к нам присоединиться, — сказал другой голос и хихикнул.

— Не уверен в этом, господин Белолиций. Совсем не уверен, — раздался еще один голос, на этот раз донесшийся со стороны фонтана. — Не примешь ли мой саквояж? Осторожнее, он тяжелый. — Голос был тонким и приятным. Обладатель подобного голоса, как правило, хранит деньги в бумажнике и тщательно пересчитывает сдачу, невольно подумал Эрни — и тут же постарался забыть о собственных измышлениях.

— Так, Эрни, едем дальше, — велел Чайчай. — Вокруг Университета.

Повозка тронулась, а тонкий и приятный голос произнес:

— Основное правило: берешь деньги и тихонечко удаляешься. Правда?

В ответ раздалось общее согласное бормотание.

— Такое нужно впитывать с молоком матери.

— Ну, ты-то многое впитал от своей мамочки, господин Белолиций.

— Не смей ничего говорить о нашей маме! — Голос был похож на маленькое землетрясение.

— Это же господин Браун, Банджо. Ну все, все, успокаивайся.

— Он не должен ничего говорить о нашей маме!

— Хорошо! Хорошо! Привет, Банджо… Где-то у меня была конфетка… Куда же она запропастилась? А, вот. На, кушай. О да, ваша маменька дело знала туго. Тихо войти, не торопиться, взять то, зачем пришла, и уйти по-умному. Не торчать на месте, не пересчитывать добычу и не твердить друг другу, какие умные и храбрые парни тут собрались…

— Абсолютно согласен, господин Браун. Судя по всему, дела у тебя идут хорошо.

Телега громыхая приближалась к противоположному концу площади.

— Неплохо, господин Кошачий Глаз, неплохо. Близится страшдество, а это всегда расходы. Приходится крутиться. Так о чем там я? Ах да. Хватать и бежать — о нет, это не для меня. Возьми немножко и тихо удались. И одевайся поприличнее. Вот мой девиз. Прилично одевайся и степенно удаляйся. Почти стихи получились. Только не бежать. Ни в коем случае. Бегущий человек всегда привлекает внимание, а стражники похожи на тех же собак. Они бегут за бегущим. Нет, уйди медленно, немножко выжди за углом, пока суматоха не уляжется, затем поворачивай и иди обратно. Это их ставит в тупик. Тебе даже дорогу уступают. «Добрый вечер, офицеры», — говоришь ты и направляешься домой пить чай.

— Понял, понял, главное тут — спокойствие. Если нервишек хватит. И ты выйдешь чистеньким из любого, ну, этого самого…

— Прежде всего, господин Персик, ты никуда не вляпаешься.

«Опытный волк учит щенят уличной жизни. Настоящий класс виден издалека», — подумал Эрни (и опять-таки приложил все усилия, чтобы немедленно забыть услышанное).

— Кстати, Банджо, что у тебя с губами?

— Он потерял зуб, господин Браун, — сказал кто-то и хихикнул.