Роковая музыка (Музыка души) - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 80

Каждая нота была отчетлива, как звон колокольчика и проста как солнечный свет, так что проходя через призму мозга, она разбивалась на миллионы сверкающих цветов.

У Глода отвалилась челюсть. А потом музыка принялась раскручиваться в его мозгу. Не Музыка Рока, хотя они использовали одни и те же двери. Ручеек звуков волшебным образом возродил в памяти шахту, где он родился, и гномий хлеб, который мама выковывала на наковальне, и ту минуту, когда он впервые осознал, что влюблен [32] . Он вспомнил свою жизнь в пещерах под Медной Головой, до того, как город призвал его, и он так захотел оказаться дома, как не хотел ничего другого. Он никогда и не подозревал, что человек сможет так воспеть глубину.

Клиф отложил свои молотки. Те же самые звуки вливались в его корродированные уши, однако в его мозгу они превращались в разломы и вересковые пустоши. Когда чувства переполнили его душу дымом родного края, он сказал себе: как только все это кончится, я вернусь посмотреть, как там моя старая мамочка и больше никогда ее не покину.

Мистер Достабль обнаружил у себя в голове странные и приводящие в смятение мысли. Они касались вещей, которые нельзя ни продать, ни купить.

Профессор Современного Руносложения стукнул по хрустальному шару.

— Звук слишком слабый, — пожаловался он.

— Не загораживай. Я ничего не вижу, — сказал Декан.

Профессор уселся. Они уставились на маленькую картинку.

Это не похоже на Музыку Рока, — сообщил Казначей.

— Заткнись, — сказал Декан, шмыгая носом.

Музыка была печальна. Но эта печаль развевалась, подобно боевому флагу. Она говорила: вселенная выполнила свое предназначение, но вы-то все еще живы.

Декан, который был восприимчив как кусок разогретого воска, заинтересовался, сможет ли он научиться играть на гармошке.

Последняя нота истаяла в воздухе.

Аплодисментов не было. Публика размякла, как будто каждый слегка высунулся из непробиваемого панциря, в который он был закован, некоторые бормотали себе под нос что-то вроде «Да, вот оно как…» или «Я да ты, брат». Многие шмыгали носами, иногда попадая на соседей.

А потом реальность вступила в свои права, как это всегда и происходит.

Глод услышал, как Бадди очень тихо сказал:

— Благодарю тебя.

Глод наклонился к нему и проговорил, почти не разжимая губ:

— Что это было?

Бадди вздрогнул и, казалось, очнулся.

— А? Что? Эта вещь называется Сайони Бод Да. Как тебе?

— В ней есть… глубина, — сказал Глод. — В ней несомненно есть глубина.

Клиф кивнул. Только когда ты далеко от старых добрых шахт и гор, когда ты странник на долгом пути, когда ты — это ноющая пустота внутри, только тогда ты способен спеть глубину.

— Она смотрит на нас, — прошептал Бадди.

— Невидимая девушка? — спросил Глод, посмотрев на клочок незатоптанной травы.

— Да.

— А, да. Я вполне отчетливо ее не вижу. Отлично. А теперь, если ты прямо сейчас не сыграешь им Музыку Рока — мы покойники.

Бадди поднял гитару. Струны затрепетали под его пальцами. Он почувствовал воодушевление. Он мог играть перед ними — все остальное было сейчас не важно. Что бы ни произошло следом — не имеет значения.

— Такого вы еще не слышали, — сказал он.

Он задал ритм ногой.

— Раз, два, раз два три раз…

У Глода было время распознать мелодию, прежде чем музыка подхватила его. Он слышал ее всего несколько секунд назад. Только теперь это был качун.

Прудер вперился в свой ящик.

— По-моему, мы поймали это, аркканцлер, — сообщил он. — Только вот не знаю, что.

Ридкулли кивнул и продолжил изучение публики. Все они слушали, раскрыв рты. Арфа отмыла их души, и теперь гитара выжигала их спинной мозг.

А перед сценой по-прежнему было пустое место.

Ридкулли прикрыл один глаз рукой и фокусировал второй до тех пор, пока тот не заслезился. Потом он улыбнулся.

Он повернулся, чтобы взглянуть на членов Гильдии Музыкантов и с ужасом увидел, как Сумкоротый поднимает арбалет. Он делал это, казалось, весьма неохотно. Мистер Клит подбадривал его тычками.

Ридкулли воздел палец и словно бы почесал нос.

Даже сквозь звуки музыки он расслышал звон, с которым лопнула тетива арбалета и, к его тайному удовлетворению, визг мистера Клита, которого она хлестнула по уху. Этого он даже не планировал.

— Я просто старая размазня, вот в чем моя проблема, — сказал себе Ридкулли. — Хат. Хат. Хат.

Это совершенно замечательная идея, знаете ли, — заявил Казначей, пока они следили за сменой крохотных картинок в хрустальном шаре. — Какой превосходный способ наблюдать за событиями. Может быть, мы сможем заглянуть в Оперный?

— А как насчет Клуба Скунса на Пивной? — предложил Главный Диспутатор.

— Зачем? — спросил Казначей.

— Просто пришло в голову, — быстро сказал Главный Диспутатор. — В любом случае, я там никогда не бывал, вы понимаете.

— Мы ни в коем случае не можем позволить себе поступать таким образом, — заявил Профессор Современного Руносложения. — Это совершенно недопустимый способ использования магического кристалла.

— Не могу придумать лучшего использования магического кристалла, — сказал Декан. — Чем наблюдение за людьми, исполняющими Музыку Рока.

Уткоман, Гроб Генри, Арнольд Сбоку, Вонючий Старина Рон, Запах Вонючего Старины Рона и собака Вонючего Старины Рона рысцой перемещались по краю толпы. Объедки были чрезвычайно хороши. Их всегда было полно там, где в продажу поступали хот-доги Достабля. Есть вещи, которые люди неспособны съесть даже находясь под влиянием Музыки Рока. Есть вещи, которые даже горчица не может замаскировать.

Арнольд собирал огрызки и складывал их в корзину в своей тележке. Сегодня ночью под мостом намечалось приготовления Короля Всех Супов. Музыка обтекала их со всех сторон. Они ее игнорировали. Музыка Рока относилась к сфере мечты, а мечтания не приживались под мостом. Затем они замерли и вслушались в новую музыку, залившую парк, наполнившую каждого мужчину, каждую женщину и каждую вещь в нем и указавшую ему, ей и ей дорогу к дому.

Нищие стояли и слушали, раскрыв рот. Если бы кто-то мог видеть невидимых нищих, он бы заметил на их лицах такое, что немедленно бы отвернулся.