Принцесса вандалов - Бенцони Жюльетта - Страница 60

– И все-таки об одной вещи мне удалось договориться. В случае, если эта девица будет ждать ребенка, ее заберут от меня, и она станет фрейлиной в свите королевы!

– Королевы? Поруганной супруги? Наяву я это слышу или во сне?

– Наяву. Свита моей золовки гораздо более многочисленна, чем моя. Там она будет незаметна, появится на короткий срок, а потом будет жить в отдалении до… Но мы еще посмотрим, что из всего этого выйдет! – голос Мадам сорвался чуть ли не на крик. – Может настать день, когда я ее просто не вынесу! Господи боже мой!

Внезапно она поднесла к губам платок, сильно побледнела, огляделась вокруг и, увидев пустую вазу на консоли, схватила ее обеими руками. Ее вытошнило. Изабель поддержала бедняжку и громко позвала служанок, чтобы они помогли уложить принцессу в постель. Сев у постели Генриетты, она с беспокойством стала к ней приглядываться. Вот уже несколько дней Генриетта плохо выглядела, жаловалась на слабость, отказывалась от еды.

– Мадам часто чувствует тошноту? – спросила Изабель.

– Почти каждое утро. И еще, когда приходит Месье… Он душится такими духами…

– А что говорят врачи?

– Ничего! Я не желаю видеть никаких врачей! Вы представить себе не можете, до чего я их ненавижу!

Изабель рассмеялась, и ее смех не понравился Мадам.

– Не вижу, что тут такого смешного.

– Нет ничего смешного, но есть радостное: все это значит, что Мадам ждет ребенка. И что я очень счастлива быть первой, кто ее с этим поздравляет. Месье будет на седьмом небе!

– Вот в этом я не уверена, – прошептала Генриетта и, откинувшись на подушки, закрыла глаза, давая этим понять, что хочет спать. Или делая вид, что хочет.

Изабель поняла ее и разделила ее беспокойство: до самого последнего дня своей беременности Мадам будет жить в тревоге. Если родится мальчик, на кого он будет похож? Если на Месье, то лучшего и желать нельзя. Супруг будет в восторге и оставит на долгий срок ее в покое, так как интерес красавчика-принца к женщинам был весьма ограниченным. Если на короля, можно будет сослаться на семейное сходство… А если не на короля? В семье Граммонов было свое семейное сходство, отец и сын тоже были очень похожи, и в этом случае…

Но ведь может родиться и девочка…

Вернувшись к себе, герцогиня – в Тюильри благодаря дружбе с принцессой Изабель были отведены небольшие отдельные покои – отругала себя за преждевременное беспокойство. К чему воображать всякие ужасы! Во-первых, Генриетта в самом начале беременности, впереди еще много времени, и многое может измениться. Во-вторых, у принцессы хрупкое здоровье, и неизвестно, сможет ли она выносить ребенка… И вообще, нечего тревожиться заранее. Все в свой час станет ясно. И все же она не могла успокоиться и принялась считать. По ее подсчетам выходило, что опасаться можно было только де Гиша, потому что уехал он совсем недавно. Король же заинтересовался Лавальер, похоже, гораздо раньше. В общем, нужно было только узнать, когда он сделал ее своей любовницей. Сказать это мог только один-единственный человек – граф де Сент-Эньян.

Граф был неравнодушен к Изабель, но трудно было себе представить, что он готов открыть ей все секреты, которые казались ему, судя по важному виду, чуть ли не государственной тайной. В конце концов, отцом мог быть и Месье, законный супруг. Он хоть и не жаловал женщин, но никогда не скрывал своего намерения и желания иметь детей, чтобы продолжить свой род на тот случай, если «старшая линия угаснет», как он говорил. Так что время от времени он навещал свою супругу, хотя ночи с ним – его молодая жена не скрывала этого от Бабель – были для нее нелегкой обязанностью.

Но не прошло и нескольких часов, как Изабель позабыла о сложных взаимоотношениях царственных особ, потому что ей предстояло заняться проблемами в собственном доме, постаравшись их как-то разрешить. На главной лестнице, прыгая через две ступеньки, Бастий догнал Изабель. Он сообщил ей, что госпожа де Бутвиль вернулась из Валансэ больная, остановилась в Мелло, надеясь увидеться с дочерью, и, никого там не встретив, отправилась дальше в Преси, попросив, чтобы дочь приехала к ней.

– Зачем она уехала? Почему не осталась у меня? Впрочем, спрашивать без толку! А кто приехал к нам с этими вестями?

– Сын Грандье. Мать снаряжала его в Париж за покупками, когда привезли из Преси поручение от госпожи де Бутвиль, он и приехал. Сейчас поехал выполнять поручения матери, а я поспешил к вам.

– Сейчас же предупрежу Мадам, и мы отправимся в путь. Если мама пожелала быть непременно в Преси, значит, она больна всерьез. Но прежде придется заглянуть ко мне и собрать вещи.

– Не беспокойтесь, Агата уже все сложила и ждет вас в карете.

Несмотря на охватившее ее беспокойство – Изабель очень любила мать, хотя виделись они не часто, – она не могла не улыбнуться.

– Чем я заслужила таких чудесных помощников, как вы? Подожди меня здесь, Бастий! Я только загляну на минутку к Мадам!

В покоях Мадам Изабель увидела только госпожу де Лафайет, вернувшуюся от королевы-матери. Изабель в нескольких словах рассказала ей свои новости и попросила извиниться за нее перед принцессой.

– Не знаю, сколько времени мне придется отсутствовать, – сказала она.

– Поезжайте и не о чем не тревожьтесь, – успокоила ее госпожа де Лафайет. Мадам очень привязана к своей матери, так что она вас поймет. Однако постарайтесь быть осторожной и не вздумайте заразиться. Вы знаете, как мнителен Месье. При нем даже чихнуть нельзя!

– Берегите Мадам, – прибавила Изабель, обнимая на прощание приятельницу.

Приказав следовать за собой Бастию, Изабель скорым шагом прошла по галерее, а по парадной лестнице, вопреки этикету, просто побежала бегом, подхватив юбки. Она и внимания не обратила на два ряда швейцарцев, выстроившихся шпалерами в просторной прихожей замка. С каждой секундой беспокойство Изабель за здоровье матери возрастало. Как только она приедет в Преси, она тут же пошлет курьера в Шантийи к принцу и попросит его прислать доктора Бурдело, лечившего всех Конде. Это был единственный врач, которому она безоглядно верила.

Изабель, все еще придерживая юбки, чтобы они ей не мешали, влетела в парадную дверь и словно врезалась в стену! Таково было ее первое, довольно неприятное ощущение.

Стену, снабженную большими сапогами, украшенными бантами алого цвета, рассмотреть ей не достало времени. Могучие руки гиганта, одетого в пурпур и золото, подняли ее в воздух, и она увидела перед собой красное лицо, обрамленное буклями парика, и голубые глаза, которые смотрели на нее с восхищением.

– Вот это да! Какая красавица! – воскликнул великан по-немецки.

В подтверждение своего безмерного восхищения, незнакомец впился в Изабель поцелуем, от которого она едва не задохнулась. В довершение неслыханной дерзости от наглеца еще и разило вином.

Подогретый негодованием боевой дух, присущий Изабель, немедленно дал себя знать.

– Ну и невежа! – возопила она, оттолкнув незнакомца, и тут же дала невеже такую звонкую пощечину, что в полном изумлении он ее отпустил.

Как только ноги Изабель вновь обрели под собой твердую почву, она не глядя по сторонам побежала дальше и, увидев во дворе свою карету, стоявшую чуть в стороне, ринулась к ней и сама забралась на сиденье, не дожидаясь услуг кучера, который обычно распахивал дверцу и опускал подножку.

– Домой! – крикнула она.

– А разве госпожа герцогиня не подождет Бастия? – удивился кучер.

– Конечно, подожду! Но где он там копается?

Изабель высунулась в окно кареты и заметила, что весь парадный двор заполонили военные в незнакомой ей униформе, и многие из них смотрят на нее с испугом и негодованием. Ей нужен был Бастий! И немедленно! Они и так потеряли много времени!

Бастий появился не один, а в сопровождении Сент-Эньяна. Только граф не смотрел на герцогиню с испугом и ужасом, а с лукавым смехом в глазах. Изабель хорошо знала графа, он был так болтлив! А она так спешила! Поэтому заговорила первая: