Принцесса вандалов - Бенцони Жюльетта - Страница 1

Жюльетта Бенцони

Принцесса вандалов

© Кожевникова М., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Часть первая

Цирцея

Глава I

Когти льва

Целый месяц провела Изабель в Шатильоне, и все это время гнев если и оставлял ее, то только во сне. Впрочем, и это не так. Ей и ночами снились полные гнева сны.

Дни молодой герцогини были полны хлопот. Изабель старалась вновь наполнить пустые амбары и кладовые. Принц де Конде со своими молодчиками успел уничтожить все припасы в замке и опустошил погреба горожан, хотя и объявил во всеуслышание, что «из уважения к памяти покойного герцога Гаспара, который сражался с ним рука об руку», не будет ни у кого ничего забирать. Низкий лицемер! По счастью, у герцогини Шатильонской не было недостатка в деньгах. Она снабдила ими своего верного Бастия и отправила его вместе с другими слугами в Монтаржи. Городок этот имел неоспоримое счастье принадлежать непотопляемому Месье – герцогу Орлеанскому, брату короля Людовика XIII. Герцог обладал завидным умением с выгодой менять друзей и взгляды, однако с самого начала Фронды поддерживал де Конде и именно поэтому сохранил зерно в ригах и бочки с вином в подвалах.

Затем герцогиня занялась приведением в порядок самых пострадавших домов в городке, и, конечно же, своего многострадального замка.

Сделав что было возможно, вернув жизнь в привычное русло и отдав необходимые распоряжения слугам, Изабель поспешила в столицу, где расположился де Конде со своим главным штабом, воспользовавшись тем, что юный Людовик XIV, его мать, Анна Австрийская, и немногочисленные преданные им придворные находились в летнее время в замке Сен-Жермен.

Изабель не хотела вновь оказаться в Монтаржи, где, вполне возможно, по-прежнему пребывала герцогиня де Лонгвиль, и она решила добраться через Питивье и Бельгард до Этампа, а дальше следовать в Париж по орлеанской дороге. Бельгард[1], соответствуя названию, был хорошо вооруженной крепостью, и принц де Конде, снова встав на путь мятежа, назначил главным в ней Франсуа де Монморанси-Бутвиля, младшего брата Изабель. Любимого младшего брата! А он и пальцем не пошевелил, когда де Конде, обожаемый им военачальник, разорял земли и замок сестры, которую Франсуа будто бы очень любит!

– А нужно ли нам заезжать в Бельгард? – отважился поинтересоваться Бастий, когда госпожа сообщила ему, как они поедут.

– Не только нужно – необходимо! – решительно ответила Изабель. – Не хочу держать в себе обиду. Злость и обида разъедают душу!

– Обида может увеличиться. Столкни два кремня, посыпятся искры…

– Искры не всегда чреваты пожаром. Я должна поговорить с братом!

– А что если он не расположен вас видеть?

– Никогда не поверю, что брат решится отказать мне в свидании. Он слишком хорошо меня знает!

И, действительно, как только они приблизились к ощерившимся пушками стенам Бельгарда и Бастий назвал имя госпожи де Шатильон, как решетка ворот поднялась и мост опустился. Более того, навстречу сестре выбежал сам Франсуа де Бутвиль и подал руку, чтобы помочь ей выйти из кареты. На лице его сияла улыбка.

– Вот нежданная радость! Я уж отчаялся когда-нибудь свидеться с вами! Почему вы не приехали ко мне раньше?!

Темные, весело поблескивающие глаза, тонкие губы, тронутые ласковой, чуть насмешливой улыбкой, длинный острый нос – молодой человек был похож на хитрого лиса. Если бы не горб, что согнул его спину, он был бы довольно высокого роста, но никто не вспоминал о горбе, видя изящество и живость его движений. Дерзкий бретёр, лихой наездник, Франсуа обожал женщин, и они платили ему взаимностью, не в силах устоять перед его обаянием. К тому же он успел прославиться как военачальник, обучившись искусству войны у великого Людовика де Конде, который был образцом для него, если не сказать, божеством. Де Бутвиля обожали солдаты, что случалось не часто, а де Бутвиль был внимателен к их нуждам, что бывало еще реже. Отваги и мужества ему было не занимать, в чем сестра его не замедлила убедиться.

– И вы еще спрашиваете?! – возмущенно накинулась она на него. – Самодовольства, я вижу, у вас предостаточно! Но если вы хотели меня видеть, скажите лучше вы, что вам помешало? Не пожелали смотреть, как умирают от голода и жажды мои горожане?! А почему вы не вмешались? Вы могли бы помешать, а не потворствовать вашему дорогому принцу, когда он грабил мой город, словно вражеский!

– Но я все это время просидел в Бельгарде! Я не был в ваших краях, сестричка! И понятия не имею, что там у вас творится.

– Расскажите это кому-нибудь другому, но только не мне, Франсуа! Я никогда не поверю, что вы понятия не имеете о безобразиях, учиненных в моем замке!

Лицо Франсуа стало очень серьезным.

– Принца можно понять, Изабель! Понять и простить. Под Блено он выстоял, но день был невыносимо тяжелым… Принц был вымотан, ранен… За ним чуть ли не гнались враги, поэтому дружеский кров…

– Под дружеским кровом не творят бесчинства! Там не крушат все, что видят, там не гадят, не опустошают закрома и не вытаптывают поля! Нет, я не готова его понять и тем более простить!

– И все-таки придет день, когда вы его простите! Однако… Не кажется ли вам, что нашу беседу мы продолжим с большим удовольствием, если вы переступите порог моего дома? Тем более что я приглашаю вас разделить со мной трапезу. Ваш покорный слуга, госпожа де Рику, – обратился он к Агате, которая терпеливо ждала, когда ее госпожа, наконец, соизволит сойти со ступеньки кареты и даст возможность ей тоже спуститься на землю.

Они вошли в дом, и хозяин повел дам к столу с такой непринужденностью, словно развлекал их в милом загородном павильоне, а не в крепости, ощетинившейся пушками. Обед был не изобилен, но вкусен, а Франсуа так внимателен, любезен и весел, что горькие обиды Изабель начали понемногу таять. Да и какими бы ни были ее обиды, сердиться долго на Франсуа она не могла. А он, внезапно сделавшись серьезным и озабоченным, спросил:

– Почему вы вдруг решили ехать через Бельгард, а не через Монтаржи? Хотели повидаться со мной?

– Желание повидать вас не кажется вам серьезным поводом? Да, я хотела, чтобы вы узнали, что я думаю… о вашем поведении. И нисколько не хотела вновь увидеться с нашей дорогой кузиной де Лонгвиль.

– Но в Монтаржи ее уже нет. Как нет де Немура и де Ларошфуко, хотя я бы не смог вам сказать, где «их ноги оставляют следы», пользуясь изысканным выражением милейшей мадемуазель де Скюдери. Кстати, я не без грусти вспоминаю порой наши, такие приятные, вечера в Голубой опочивальне госпожи де Рамбуйе. Боюсь, нам больше никогда не испытать таких невинных и изысканных радостей!

– И кто в этом виноват? Мне смертельно скучно в сотый раз повторять одно и то же, и я не стану этого делать. Но я точно знаю, что вы пришли в этот мир не для того, чтобы рабски поклоняться принцу де Конде. Вместо того чтобы следовать за ним в его заблуждениях, было бы достойнее вернуть его к исполнению долга перед королем.

– А я уже сто раз говорил вам, – сердито откликнулся Франсуа, бросая салфетку, – что принц готов служить королю, но не Мазарини!

– Да! Вы повторяете это без конца, но мне кажется, усвоили теперь и другое: вести войну против него нельзя без помощи испанцев! А почему бы вам не взять за образец герцога де Бофора?