Правда - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 6

– Но он выглядит в точности как…

– Да. Поразительно, правда? Но давайте не будем усложнять. Мы стены лжи, берегущие правду, джентльмены{9} . Только мы стоим между этим городом и забвением, так что давайте используем этот уникальный шанс наилучшим образом. Да, Ветинари хочет, чтобы люди стали меньшинством в своем собственном великом городе, но смерть Патриция от руки убийцы стала бы весьма… неудобным событием, честно говоря. Это вызовет беспорядки, а беспорядками трудно управлять. И все мы знаем, что есть люди, которые извлекут из этого слишком большую выгоду. Нет. Есть третий путь. Мягкий переход из одного состояния в другое.

– А что потом будет с нашим новым другом?

– О, нанятые нами люди знамениты своими разносторонними талантами, джентльмены. Я уверен, они знают, что делать с личностью, ставшей нелицеприятной для нас, э?

Все рассмеялись.

В Невидимом Университете случились небольшие неприятности. Волшебники перебегали от здания к зданию, с опаской поглядывая на небо.

Проблема, конечно же, была в лягушках. Не в дожде из лягушек, каковые в последнее время случаются в Анк-Морпорке очень редко, а в особых лесных лягушках из влажных клатчианских джунглей. Эти маленькие, ярко окрашенные, жизнерадостные создания выделяли один из ядовитейших в мире токсинов; как раз по этой причине присматривать за большим виварием, где лягушки в счастье и довольстве проводили свои дни, всегда поручали первокурсникам: если студент сделает что-нибудь неправильно, понапрасну пропадет не так уж много педагогических усилий.

Изредка лягушку доставали из вивария и сажали в маленькую баночку, где она ненадолго становилась очень-очень счастливой лягушкой, а потом засыпала и просыпалась уже в великих джунглях на небесах.

Так получали активный ингредиент, который добавляли в таблетки, предназначенные Казначею, чтобы он оставался в своем уме. Как минимум, по-видимости в своем уме, потому что в старом добром НУ простых путей не искали. На самом деле, он был неизлечимо безумен и более-менее постоянно галлюцинировал, однако, предприняв недюжинное мыслительное усилие, его коллеги пришли к выводу, что дело поправимо: достаточно найти препарат, который вызовет у него галлюцинацию о том, что он полностью в своем уме.

Это сработало. Хотя поначалу было несколько сбоев. Например, однажды Казначей несколько часов воображал себя книжным шкафом. Однако теперь все стало нормально, ему постоянно грезилось, что он казначей, а на незначительный побочный эффект, который заставлял его думать, что он вдобавок может летать, можно было просто не обращать внимания.

Конечно, во вселенной полным-полно людей, которые, особенно после того как примут местный эквивалент таблеток из сушеных лягушек, ошибочно полагают, что могут без последствий игнорировать гравитацию; это приводит к дополнительной работе для основных законов физики и небольшим дорожным пробкам на улице, там, внизу. Однако когда волшебник воображает, что может летать – это совсем другое дело.

– Казначе-е-ей! Спускайтесь сейчас же! – рявкнул в свой мегафон Аркканцлер Наверн Чудакулли. – Вы же знаете, я не велел вам подниматься выше стен!

Казначей мягко спланировал на лужайку.

– Я вам нужен, Аркканцлер?

Чудакулли помахал у него перед носом листком бумаги.

– Вы мне говорили вчера, что мы тратим кучу денег на гравировщиков, верно?

В мозгу Казначея начали набирать скорость какие-то шестеренки.

– Я так говорил? – переспросил он.

– Вы сказали, это подрывает наш бюджет. Очень хорошо это помню.

Зубцы наконец зацепились друг за друга в черепной коробке Казначея.

– О, да, да. Точно, – сказал он. – Целое состояние тратим каждый год, опасаюсь. Гильдия Граверов…

– Вот этот парень утверждает, – Аркканцлер взглянул на листок, – что может сделать нам десять копий текста в тысячу слов за один доллар. Это дешево?

– Думаю, гм, здесь какая-то ошибка была в гравировке, Аркканцлер, – сказал казначей, наконец придав своему голосу мягкий увещевательный тон, наиболее подходящий для общения с Чудакулли. – За эти деньги у них даже покупка самшита не окупится.

– Здесь говорится, – шелест бумаги, – вплоть до шрифта десятого размера, – заявил Чудакулли.

Казначей на секунду потерял самообладание.

– Это просто смешно!

– Что?

– Извините, Аркканцлер. Я имею в виду, это не может быть правдой. Даже если кто-то умудрится вырезать такие мелкие буквы, они раскрошатся после пары оттисков.

– О, вы неплохо в этом разбираетесь, да?

– Ну, мой двоюродный дядя был гравировщиком, Аркканцлер. И счета за печать главная статья наших расходов. Впрочем, я могу определенно заявить, что уговорю Гильдию снизить расценки до очень…

– Они приглашают вас на свои ежегодные пирушки?

– Ну, в качестве ключевого клиента, Университет, конечно же, получает приглашения на их ежегодный обед и я, как ответственное лицо, естественно, считаю своей обязанностью…

– Пятнадцать перемен блюд, я слыхал.

– …и, конечно, поддерживать дружеские отношения с Гильдиями является частью нашей поли…

– Не считая орешков и кофе.

Казначей помедлил. Аркканцлер имел тенденцию сочетать ослиное упрямство с нервирующей прозорливостью.

– Проблема в том, Аркканцлер, – попытался объяснить он, – что мы всегда были очень против использования наборных шрифтов для решения магических задач, потому что…

– Да, да, об этом я знаю, – прервал его Аркканцлер. – Но ведь каждый день появляется что-то новое, все чаще и чаще… Всякие формы и графики, и бог знает что еще. Вы же знаете, я всегда мечтал воплотить в жизнь концепцию безбумажного офиса…

– Да, Аркканцлер, именно поэтому вы прячете бумаги в буфете и по ночам выбрасываете их из окна.

– Порядок на столе, порядок в голове, – объявил Аркканцлер.

Он сунул листовку в руки Казначею.

– Просто быстренько смотайтесь туда, и проверьте, не пустая ли это похвальба. Пешком, пожалуйста.

На следующий день Вильяма как будто силой притянуло в сарай позади «Ведра». Помимо всего прочего, ему просто нечем было заняться, а он не любил ощущать себя бездельником.