Посох и Шляпа - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 26

– Ты не поверишь, но… – начал было он.

– Тише! – прошипел Кардинг. – Это поразительно!

Койн сидел на табурете в центре круга. Одна рука лежала на посохе, другая была вытянута и держала что-то маленькое, белое и похожее на яйцо. Оно было странно нечетким. Это было что-то огромное и находящееся страшно далеко. А мальчишка запросто держал эту штуку в руке.

– Что он делает? – шепотом спросил Лузган.

– Сам толком не знаю, – пробормотал в ответ Кардинг. – Насколько мы можем понять, он создает для волшебников новый дом.

Вокруг размытого яйцеобразного предмета, словно отблески далекой грозы, мелькали зигзаги разноцветного света. Сияние освещало Койна снизу, придавая лицу мальчика вид маски.

– Не понимаю, как мы все там поместимся, – отозвался казначей.

– Кардинг, прошлой ночью я видел…

– Все, – сказал Койн.

Он поднял яйцо, которое время от времени вспыхивало внутренним огнем и выстреливало крошечными белыми протуберанцами. «Оно не только очень далеко, – подумал Лузган, – оно еще и чрезвычайно тяжелое». Тяжесть здесь теряла свое значение и выворачивалась наизнанку, создавая странное царство противоположностей, где свинец – невесомый вакуум. Лузган снова схватил Кардинга за рукав.

– Кардинг, слушай, это очень важно. Когда я заглянул в…

– Я тебя серьезно прошу – прекрати.

– Но посох, его посох, он не…

Койн поднялся на ноги и направил посох на стену, в которой немедленно появилась дверь. Дернув за ручку, он отворил ее и шагнул через порог, предоставив волшебникам трусцой кинуться следом.

Мальчик пересек садик аркканцлера (стайка волшебников тянулась за ним, как хвост – за кометой) и, не останавливаясь, дошел до берега Анка. Здесь росло несколько дряхлых ив, а река текла – или, по крайней мере, двигалась, – огибая петлей небольшой, кишащий тритонами лужок, известный под оптимистичным названием «Услада Волшебников». Летними вечерами, когда ветер дул в сторону реки, здесь было приятно прогуляться после ужина.

Над городом по-прежнему висела теплая серебристая дымка. Койн преодолел мокрую траву и, остановившись в центре лужка, подбросил яйцо в воздух. Оно описало полую дугу и с чавкающим звуком шлепнулось на землю.

– Отойдите подальше, – повернулся к подоспевшим волшебникам Койн. – И приготовьтесь удирать.

Он направил октироновый посох в сторону наполовину ушедшего в грязь яйца. Из кончика посоха вылетела октариновая молния и, ударив в яйцо, заставила его взорваться дождем искр, оставивших после себя синее и пурпурное свечение.

На мгновение воцарилась тишина. Дюжина волшебников выжидающе рассматривала яйцо.

Налетевший ветерок совершенно нетаинственно встряхнул ивы.

И больше ничего.

– Э-э… – подал голос Лузган. Вот тогда земля содрогнулась в первый раз. С деревьев упали несколько листьев, и вдали, перепугавшись, сорвалась с поверхности воды какая-то птица. Звук начался с низкого стона, который скорее ощущался, чем слышался, словно ноги у всех внезапно превратились в уши. Деревья задрожали, их примеру последовала парочка волшебников.

Грязь вокруг яйца запузырилась.

И взорвалась.

Земля сползла с него, словно лимонная кожура. Капли дымящейся грязи окропили волшебников, бросившихся искать укрытия под деревьями. Только Койн, Лузган и Кардинг остались наблюдать за тем, как на лугу поднимается сверкающее белое здание, с которого сыплются трава и комки земли. Позади рвались в небо другие башни; сквозь воздух прорастали контрфорсы, объединяя все в одно целое.

Лузган заскулил, почувствовав, как почва уплывает из-под ног и заменяется плитками с серебряной искрой. Этот пол неумолимо устремился вверх, заставив казначея покачнуться, и вознес всю троицу высоко над деревьями.

Крыши Университета промелькнули и остались далеко внизу. Анк-Морпорк раскинулся у них под ногами, как карта; река была плененной змеей, а равнины – туманным, смазанным пятном. У Лузгана заложило уши, но подъем продолжался – все выше и выше, в облака.

Наконец, промокшие и замерзшие, они вырвались под обжигающие лучи солнца. Вокруг во всех направлениях простирался облачный покров. Рядом поднимались другие башни, ослепительно сверкающие в резком свете дня.

Кардинг неуклюже опустился на колени, осторожно потрогал пол и подал Лузгану знак сделать то же самое.

Лузган прикоснулся к поверхности, которая была куда более гладкой, чем камень. На ощупь она походила на теплый лед, а с виду – на слоновую кость. Она не была абсолютно прозрачной, но создавалось впечатление, что ей хотелось бы таковой стать.

У Лузгана возникло отчетливое ощущение, что если он закроет глаза, то пол под ним вообще пропадет.

Его взгляд встретился со взглядом Кардинга.

– Не смотри на, гм, меня, – буркнул он. – Я тоже не знаю, что это такое.

Оба волшебника взглянули на Койна.

– Это магия, – пояснил мальчик.

– Да, господин, но из чего это сделано? – спросил Кардинг.

– Из магии. Из сырой магии. Затвердевшей. Свернувшейся. Обновляющейся с каждой секундой. Для постройки нового дома лучше материала не найдешь.

Посох полыхнул огнем, рассеивая облака. Внизу появился Плоский мир, и отсюда, сверху, можно было увидеть, что он действительно представляет собой диск, приколотый к небесам при помощи стоящей в его центре горы Кори Челести, на которой обитают боги. Волшебники узрели Круглое море, которое было настолько близко, что в него, наверное, можно было нырнуть прямо отсюда; заметили громадный, сплюснутый континент Клатч. Краепад, окружающий Край света, казался сверкающей дугой.

– Он слишком большой, – пробормотал Лузган себе под нос.

Мир, в котором жил казначей, простирался ненамного дальше ворот университета, и Лузган никогда не жаловался на его размеры. В таком мирке человек может чувствовать себя уютно. А вот где он точно не может чувствовать себя уютно, так это стоя в воздухе на высоте полумили от земли на чем-то, чего, некоторым фундаментальным образом, просто не существует.

Эта мысль повергла его в шок. Он был волшебником, и он беспокоился насчет магии.

Осторожно, бочком, он придвинулся к Кардингу.

– Это не совсем то, чего я ожидал, – заметил старый волшебник.

– Гм?

– Отсюда, сверху, он кажется гораздо меньше…

– Ну, не знаю. Послушай, я должен сказать тебе…

– Посмотри-ка на Овцепики. Такое впечатление, можно протянуть руку и коснуться их. Они разглядывали отделенную от них двумя сотнями лиг величественную горную гряду, сверкающую, белую и холодную. Ходили слухи, что если путешествовать в сторону Пупа через потаенные долины Овцепиков, то в промерзших землях под самой Кори Челести можно обнаружить тайное царство Ледяных Великанов, которые были заточены там после последней великой битвы с богами. В те дни горы были островками в огромном море льда, и лед до сих пор правил в Овцепиках.

– Что ты сказал, Кардинг? – улыбнулся сияющей золотом улыбкой Койн.

– Воздух здесь очень чистый, господин. И горы кажутся такими близкими, маленькими. Я сказал, что почти могу дотронуться до них.

Койн махнул ему, приказывая молчать, и, вытянув худенькую руку, традиционным жестом закатал рукав, показывая, что никаких фокусов здесь нет. Сделав ладонью зачерпывающее движение, он повернулся к волшебникам, сжимая в пальцах то, что несомненно было пригоршней снега.

Двое волшебников в потрясенном молчании смотрели, как снег тает и капает на пол.

Койн расхохотался.

– Вам так трудно в это поверить? – спросил он. – Хотите, я достану вам жемчужин с краевого побережья Крулла или из песков Великого Нефа? Было ваше старое волшебство хотя бы вполовину таким же могущественным?

Лузгану показалось, что в голосе мальчика зазвучали металлические нотки. Койн напряженно всматривался в их лица.

Наконец Кардинг вздохнул и вполне спокойно ответил:

– Нет. Всю свою жизнь я искал магию, а нашел лишь разноцветные огни, простенькие фокусы и старые, высохшие книги. Волшебство ничего не сделало для мира.