Ноги из глины - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 43

Ваймс шел позади процессии до самого кладбища, которое находилось за Храмом Мелких Богов, и, пока священнослужитель что-то мямлил, неуклюже прятался за надгробными камнями и мрачными кладбищенскими деревьями.

«Боги создали обитателей Заводильной улицы бедными, честными и бережливыми, — подумал Ваймс. — Однако все жители Заводильной улицы очень религиозны. С тем же самым успехом они могли бы повесить себе на спины таблички с надписью „Пни меня“. Хотя в их поступках есть определенная логика: деньги — на черный день, жизнь — на черную вечность».

Наконец толпа рядом с могилами начала расходиться. Скорбящие потянулись потихоньку к выходу — с отсутствующими взглядами людей, чье ближайшее будущее сводится к традиционным послекладбищенским бутербродам и чаю.

Ваймс выделил в основной группе заплаканную девушку и осторожно приблизился к ней.

— Э-э… ты, случаем, не Милдред Ветерок будешь? — спросил он.

Она кивнула.

— А вы кто? — Она обратила внимание на его камзол и добавила: — Сэр?

— Это была та самая госпожа Ветерок, которая занималась шитьем? — поинтересовался Ваймс, тактично отводя ее в сторону.

— Да…

— А… маленький гроб?

— Это был наш малыш Вильям…

Похоже, девушка была готова снова разрыдаться.

— Можно с тобой поговорить? — осведомился Ваймс. — Я хотел бы прояснить несколько очень важных вещей.

Он ненавидел себя за это. Достойный человек выразил бы сочувствие и тихонько ушел. Но, пока он стоял среди холодных надгробий, его вдруг охватило ужасное, дурацкое предчувствие, что именно сейчас можно узнать все нужные ответы, если суметь задать правильные вопросы.

Милдред оглянулась на остальных скорбящих. Они уже дошли до ворот и стояли там, с любопытством рассматривая ее и неизвестного богатея.

— Э-э… я понимаю, это не самое подходящее время для подобных вопросов, — смущенно проговорил Ваймс. — Но когда дети играют в «классики» на улице, какая у них считалка? «Шишли-мышли, сопли вышли»?

Она с изумлением уставилась на его застывшую улыбку.

— Под эту прыгают через скакалку, — холодно ответила Милдред. — А в «классиках» кричат: «Билли Скункинс — мелкий вонючкинс». Но кто вы такой?

— Меня зовут Ваймс, и я командор Городской Стражи, — представился Ваймс.

«Значит… Вилли Дургинс жив, он был, есть и пребудет в памяти людской… А Старину Камнелица постарались как можно быстрее забыть…»

Девушка заплакала.

— Не волнуйся, не волнуйся, — как можно более успокаивающе забормотал Ваймс. — Просто я тоже вырос на Заводильной улице, вот я и… ну, то есть я… я здесь вовсе не затем, чтобы… послушай, я ЗНАЮ, что ты потихоньку носила домой еду из дворца. В этом нет ничего плохого. И я здесь не для того, чтобы… О черт, возьми, пожалуйста, мой платок, твой уже весь мокрый.

— Все так поступают!

— Да-да, я знаю.

— Кроме того, никто из поваров ничего не говорил…

Она опять начала всхлипывать.

— Да-да.

— Все берут понемножку, — продолжала Милдред Ветерок. — Это ведь не ВОРОВСТВО.

«А что же еще? — мелькнула предательская мысль. — Но меня это не касается».

Так, а теперь… хватаемся за медный шест и лезем на самую высоту, туда, где бушует гроза и бьют молнии.

— Э-э… в последний раз какую еду ты… принесла домой? — уточнил он. — Что это было?

— Немного сладкого желе и… ну, как это… что-то типа джема, сделанного из мяса…

— Паштет?

— Да. Я хотела побаловать…

Ваймс кивнул. Мягкая калорийная еда. Как раз для слабенького здоровьем ребенка и беззубой бабушки.

Итак, он уже стоит на крыше, над головой нависают черные и грозные тучи, теперь можно попробовать взяться за громоотвод. Время задать…

Как оказалось, неправильный вопрос.

— Прости, — спросил он, — но от чего именно умерла госпожа Ветерок?

— Скажем так, — промолвила Шельма. — Если бы крысы отравились свинцом, а не мышьяком, их носами можно было бы рисовать.

Она опустила мензурку.

— Ты уверен? — спросил Моркоу.

— Абсолютно.

— Двинутый Крошка Артур не стал бы травить крыс. Тем более крыс, которые идут в пищу.

— Я слышала, он не очень-то жалует гномов, — сказала Ангва.

— Да, но бизнес есть бизнес. Гномов никто не жалует — из тех, кто ведет с ними дела. Однако Двинутый Крошка Артур снабжает все гномьи кафе и кулинарии в городе.

— А может, крысы наелись мышьяка до того, как он их поймал? — предположила Ангва. — Ведь мышьяк — это все же крысиный яд…

— Некоторые действительно травят крыс мышьяком, — поморщившись, признал Моркоу.

— Но не может же быть, чтобы ПАТРИЦИЙ питал тайную страсть к крысам! — покачала головой Ангва.

— Витинари использует крыс как осведомителей, поэтому вряд ли он ест их на обед, — возразил Моркоу. — Хотя было бы неплохо разузнать, где Двинутый Крошка Артур их достает…

— Командор Ваймс сказал, что над делом Витинари работает он, — напомнила Ангва.

— Однако мы только что выяснили весьма важную вещь: крысы, которых подавали в кулинарии Буравчика, тоже где-то наелись мышьяка, — с абсолютно невинным лицом откликнулся Моркоу. — Так что пусть сержант Колон разузнает, что там к чему.

— Но… Двинутый Крошка Артур? — нахмурилась Ангва. — Он же… того самого, абсолютно чокнутый.

— Фред может взять в помощь Шнобби. Да, так и сделаем. Гм… Шельма?

— Да, капитан?

— Ты почему-то все время отворачиваешься… О, тебя кто-то избил?

— Никак нет, сэр!

— У тебя синяки под глазами, и губы…

— Сэр, со мной все в порядке! — отчаявшимся голосом произнесла Шельма.

— О, ну хорошо, если так… Тогда я… э-э… пожалуй, поищу сержанта Колона.

И Моркоу, виновато склонив голову, ретировался.

Ангва и Шельма остались вдвоем. «Ну вот, все девочки в сборе, — подумала Ангва. — Наверное, из нас двоих вполне получилась бы одна нормальная девушка».

— По-моему, тушь — это несколько лишнее, — осторожно промолвила Ангва. — Помада — да, неплохо, но тушь… Во всяком случае, мне так кажется.

— Наверное, мне надо еще попрактиковаться.

— Ты уверена, что хочешь оставить бороду?

— Ты говоришь про… БРИТЬЕ? — Шельма даже слегка отпрянула.

— Хорошо, хорошо. А как насчет железного шлема?

— Он принадлежал еще моей бабушке! Настоящая гномья работа!!

— Ладно, ладно. Не возражаю. Но начало положено.

— Э… а что ты думаешь… вот об этом? — спросила Шельма и протянула ей бумажку.

Ангва пробежалась глазами по строчкам. Это был список имен, большинство из которых были зачеркнуты:

Шельма Задранец

Шелма

Велма

Шемма

Люсинда Задранец

Шелла

Шелли

— Э-э… ну как? — взволнованно осведомилась Шельма.

— «Люсинда»? — подняв бровь, спросила Ангва.

— Мне всегда нравилось это имя.

— «Шелли» — звучит неплохо. Но ОЧЕНЬ похоже на твое настоящее имя. При нашей всеобщей безграмотности никто и не заметит, что ты что-то там поменяла.

Шельма глубоко вздохнула, как будто с плеч ее упал некий тяжкий груз. Когда решаешь крикнуть миру о том, кто ты есть на самом деле, испытываешь невероятное облегчение, узнав, что кричать можно и шепотом.

«Шелли… — подумала Ангва. — О чем говорит это имя? Приходит ли на ум железный шлем, железные башмаки, маленькое испуганное лицо и длинная борода?

Теперь приходит».

Где-то под Анк-Морпорком крыса шла по своим крысиным делам, беспечно прыгая через полуразрушенный сырой подвал. Она направлялась к магазину, который располагался поблизости, за углом, и торговал зерном, но, обогнув угол, она неожиданно столкнулась нос к носу с другой крысой.

Вторая крыса выглядела весьма необычно: она стояла на задних лапах, на ней был надет черный плащ и в лапках своих она сжимала косу. Мордочка незнакомки, торчащая из-под накинутого на голову капюшона, была странного костяного цвета.