Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле - Валенте Кэтрин М. - Страница 17

Ключик проскользнул между Долготой и Широтой, и в этот миг, в этот кратчайший миг в звездной темноте за экраном мира он споткнулся и шлепнулся на мерцающий пиджак одного хобгоблина, который как раз следовал из магического леса Броселианда в Атлантиду. Ключик тут же затесался меж других блестящих штучек, рассыпанных по пиджаку, и проследовал далее без лишних вопросов со стороны Бетси Базилик или ее горгульи Руперта.

Не обученный грамоте ключик не собирался посещать хрустальные голубые громады университетов Атлантиды, поэтому отстегнулся как раз вовремя, чтобы попасть в знакомый нам лаз, полный кореньев, плесени и червяков, но ведущий в Волшебную Страну. Ключик попал на восходящий поток морского воздуха и воспарил над кучевыми облаками, по пути поиграв в пятнашки с голубыми кайрами.

Он пробрался мимо ведьм и чудом не угодил в котел, куда его едва не засосал водоворот событий будущей недели.

Он пролетел над полем, усыпанным красными цветами, но там уже не было ни Вивернария, ни даже просто виверна, чтобы объяснить ему, как тут все обстоит сейчас или обстояло в былые дни.

Домик с сюрпризом ключик тоже нашел, но много позже Сентябрь, которую там так чудесно отмыли. Под бдительным присмотром Алкали ключик смиренно плюхнулся в самую маленькую ванну и отмокал там до блеска.

Паром, на котором Сентябрь убыла в Пандемониум, ключик упустил, поэтому ему пришлось ночевать на берегу, прямо в траве, где его подобрала девочка из семьи банши. Девочка от радости оглушительно взвизгнула и тут же приколола ключик к своей золотисто-зеленой груди. Мать не раз предупреждала ее, что не стоит подбирать всякие сомнительные побрякушки, тем более явно принадлежащие кому-то еще, но никто не в силах слушать визги возмущенной банши, и мать уступила. Вот так ключик попал на паром и прибыл в Пандемониум на третий день после того, как Сентябрь покинула город.

Ключ проклинал себя за медлительность. Он плакал оранжевыми слезами и даже немного заржавел.

Ключик помнил, как принадлежал зеленому пиджаку. Он помнил, как хотел нравиться. Как был еще совсем маленьким, едва вылупился из лацкана и в первый раз почувствовал дуновение ветра всеми гранями своих драгоценных камней. С горечью он вспоминал, как его вырвали из материнского лона зеленого пиджака, вспомнил и вкус крови юной особы, уколовшей себя иголкой его застежки. По ночам он содрогался от этих воспоминаний.

Ключик знал, что существует какая-то связь между ним и Сентябрь, что весь смысл его существования в том, чтобы быть с ней, близко к ее коже. Ключик был создан для того, чтобы девочка улыбалась. Он не мог расхотеть ее радовать, как мы не можем перестать ходить на двух ногах или как не можем начать дышать печенью вместо легких. Что если Сентябрь нуждается в нем? Что если мир вокруг нее стал темным и пугающим, а ключика нет рядом, чтобы утешить? Ключик знал, что должен лететь быстрее.

Беда только, что и девочка сама мчалась вперед так стремительно, будто не знала, что ключик изо всех сил старается за ней поспеть.

Глава VII

«Волшебная кинохроника»

– Ну, давай, – сказал Вивернарий, подталкивая девочку в оранжевом платье своим большим красным носом. – Спрашивай!

Сентябрь нерешительно прищурилась, глядя на бесстрастное бронзовое лицо.

На самом деле это было не просто бронзовое лицо – оно венчало столб из переплетенных бронзовых рук, которые словно замерли в тот миг, когда умоляли, молились, заклинали, витийствовали, свидетельствовали, призывали. Сплетение рук венчала чаша цветка, сложенного пятью ладонями с пальцами-лепестками. В чаше покоилось отполированное лицо с толстыми щеками, вытянутыми в трубочку губами, плотно зажмуренными глазами и огромными, больше самой головы, ушами. За этим сооружением вырастал огромный суетливый город, огражденный стеной. Из-за стены доносился невнятный, свойственный всякой суете городской шум. Стена не выглядела особенно прочной – она была собрана из разномастных пестрых лоскутков парчи, плотного шелка, сатина и сукна, и все это сшито толстыми, со ствол дерева, узловатыми канатами цвета патиссонов. Ворота, к которым приблизились путники, были из козлиной кожи. Привратник, как назвал его Аэл, выпятил бронзовые губы, точно для поцелуя. Ухоженные лужайки, пересеченные аккуратными тропинками, спускались к самому берегу Барлибрум. С лужаек приветливо кивали степенные фиалки. Солнечные часы медленно обводили тенью куст желтых пеонов. Не это вы ожидали увидеть в городе с загадочным названием Пандемониум, правда же? Купальни для птиц и скамейки с посвящениями? Это больше походит на Хэнском-парк в Омахе, чем на окраину Волшебного Города.

Привратник все еще тянул к ним бронзовые губы. На его непомерное ухо присел воробей и тут же полетел дальше, будто бронза обожгла ему лапки. Аэл настаивал, что вход в город именно здесь.

– Что спросить? – Сентябрь переминалась с ноги на ногу.

– Ты куда пойти-то хочешь? – Аэл зевнул, для разминки скручивая и раскручивая шею.

– Наверно, туда, где живет Маркиза.

– Тогда тебе в Бриарий.

– Но вообще-то… воры же выходят на работу по ночам, а мне надо действовать на воровской манер, раз уж я решила что-то украсть. Значит, придется ждать наступления ночи, чтобы легче было скрываться в темноте.

– О Сентябрь, Королева Воров, так ты никогда не попадешь в Пандемониум. У тебя должна быть Цель. У тебя должно быть Дело. Копуши, Бездельники и прочая Бестолочь могут прекрасно прижиться в других городах, но на Пандемониум у таких аллергия, и у Пандемониума на них тоже. Если у тебя нет здесь Дела, ты должна хотя бы притвориться, что есть, и сохранять озабоченный вид – а не хочешь, так научись питаться фиалками и беседовать с солнечными часами.

– Можно пойти в Городское Книгохранилище, повидать твоего… дедушку. – Сентябрь все еще сомневалась в теории Аэла насчет его происхождения.

От-А-до-Л залился румянцем, что в его случае означало приобрести оранжевый оттенок морды.

– Я… я не готов! – внезапно спасовал он. – Я давно не освежал своих познаний! Рога мои не начищены, рекомендательные письма не выправлены и все такое. Завтра, мы пойдем туда завтра… или через неделю.

– Аэл, не беспокойся! – Сентябрь вздохнула. – Ты и так прекрасно выглядишь. И к тому же ты самый умный зверь из всех, кого я встречала.

– И сколько же зверей ты встречала?

– Ну, во-первых, тебя… а еще Леопарду и звервольфа. Мне всего двенадцать! По-моему, целых три зверя – совсем неплохо для этого возраста.

– Я бы не назвал эту выборку представительной. Но это не имеет значения. Сегодня мы тут по твоим делам, а не по моим. Я не готов! Не готов – и все! – Умоляющие глаза От-А-до-Л заблестели ярко-бирюзовыми слезами.

– Не надо, Аэл, не плачь! Все хорошо. – Сентябрь погладила его по кожистому колену. Она повернулась к Привратнику, набрала побольше воздуху и заговорила как можно громче и строже:

– Послушайте, мистер Бронзовые Уши! Я хочу найти такое место, где есть прохладная тень, недалеко от Бриария, но не слишком близко, где можно отдохнуть и подурачиться, а еще и посмотреть что-нибудь в Пандемониуме, пока солнце не село.

– И лимонный сорбет, – прошептал Аэл.

– И чтобы там подавали лимонный сорбет, – твердо завершила свою речь Сентябрь.

Привратник испустил протяжный тонкий свист. Щеки его опали, как спущенные воздушные шарики, а уши задрожали. Все руки пришли в движение, сжимая и разжимая кулаки.

– Документы! – сказал Привратник еле слышным механическим голосом. Литые бронзовые шары глаз бдительно поблескивали.

Сентябрь выудила из внутреннего кармана пиджака зеленую книжечку, полученную от Бетси Базилик. Пиджак был очень горд, что сумел сохранить ее. Сентябрь подняла книжечку повыше, чтобы бронзовый херувим мог ее рассмотреть. Тот высокомерно хмыкнул.