Маскарад - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 49

Агнесса осторожно извлекла букет из корзины и принялась нащупывать во мраке пустую вазу. Нашла не лучшую, но и эта сойдет. А потом девушка просто сидела и смотрела на призрачные цветы, пока не…

…Пока кто-то не кашлянул. Она дернула голо вой и поняла, что уснула.

— Госпожа?

— Господин?!

Голос звучал мелодично и грозил вот-вот сорваться на пение.

— Слушай внимательно. Завтра ты поешь партию Лауры в «Мистере Ха». У нас полно работы. Одного вечера тут явно маловато. Большую часть времени мы потратим на арию из первого акта.

Послышался короткий отрывок мелодии, исполняемой на скрипке.

— Сегодня вечером ты выступала… хорошо. Но есть арии, над которыми еще надо поработать. Будь внимательна.

— Это ты прислал розы?!

— Они тебе понравились? Эти розы расцветают только в темноте.

— Но кто ты?! И не твое ли пение я слышала только что, на сцене?!

На мгновение воцарилось молчание.

— Мое. А потом:

— Итак, давай повторим роль Лауры из «Мистера Ха» — он же «Мастер Маски», он же, как его называют простолюдины, «Человек с Тысячью Лиц»…

Когда на следующее утро ведьмы явились к Козлингеру, то обнаружили на лестнице очень большого тролля. Тролль сидел, положив на колени дубинку, и, когда ведьмы попытались пройти мимо, предостерегающе вскинул ладонь размером с лопату.

— Туда никому нельзя, — предупредил он. — У Козлингера собрание.

— И сколько это собрание продлится? — осведомилась матушка.

— Обычно у господина Козлингера как собрание начнется, так до вечера и не кончается.

Матушка с уважением посмотрела на тролля.

— И давно ты в издательском деле? — спросила она.

— С утра, — гордо ответил тролль.

— Господин Козлингер ваял тебя на работу?

— Угу. Пришел в наш Каменоломный переулок и выбрал меня. Этот работник, говорит, словно создан для… — Брови тролля искривились, пока он пытался припомнить незнакомые слова. — Для стремглав развевающего издательства мирового масштаба.

— И что именно ты делаешь?

— Сижу.

— Прошу прощения, — отодвинув матушку, нянюшка протолкнулась вперед. — Этот тип почвы я везде узнаю. Ты ведь с Медной горы, что в Ланкре?

— И что?

— Мы тоже из Ланкра.

— Правда?

— Это матушка Ветровоск собственной персоной.

Тролль недоверчиво улыбнулся. Лоб у него опять пошел глубокими расселинами. Охранник перевел взгляд на матушку.

Она кивнула.

— Та самая, которую ваши парни зовут Ааоограха хоа, — уточнила нянюшка. — Та, От Которой Лучше Держаться Подальше.

Тролль уставился на свою дубинку, словно бы всерьез раздумывая, не забить ли себя до смерти.

Матушка похлопала по покрытому лишайником плечу.

— Как тебя зовут, дружок?

— Карборунд, госпожа, — пробормотал он.

Одна нога у него вдруг запрыгала от мелкой дрожи.

— Нисколечко не сомневаюсь, что здесь, в большом городе, ты хорошо устроишься, — сказала матушка.

— Вот-вот, так почему бы тебе не пойти и не начать устраиваться прямо сейчас? — подхватила нянюшка.

Тролль ответил ведьмам благодарным взглядом — и был таков. Он так торопился, что не стал даже тратить время на то, чтобы открыть дверь.

— Они и в самом деле так меня называют? — задумчиво произнесла матушка.

— Э-э. Да. — Нянюшка ущипнула себя за ногу, чтобы не ухмыляться особо широко. — Само собой, это у них признак уважения.

— О.

— Э…

— Ты же знаешь, я всегда старалась ладить с троллями.

— Ну да.

— А гномы? — продолжала расспрашивать матушка, очень смахивая на человека, который вдруг обнаружил фурункул и не может удержаться, чтобы не поковырять его. — Они меня тоже как-то называют?

— Пошли, посмотрим, на месте ли господин Козлингер, — бодро предложила нянюшка.

— Гита!

— Э-э… ну… По-моему, они тебя кличут К'ез'рек д'б'дуз.

— И что это значит?

— Э-э… Эту Гору Лучше Обходить Стороной, — ответила нянюшка.

— О.

Весь путь вверх по лестнице матушка была не характерно молчалива.

Нянюшка не стала утруждать себя стуком к дверь. Повернув ручку, она тоненьким голосом окликнула:

— Эге-ге-ей, господин Козлингер! Это опять мы, как вы и думали. О, будь я на твоем месте, я бы не стала пытаться вот так выходить через окно — ты ведь на третьем этаже, а с таким мешком денег лазить по карнизам очень неудобно.

Бочком перемещаясь вдоль плинтуса, Козлингер шмыгнул обратно за свой огромный стол, очевидно надеясь, что эта ненадежная преграда хоть чуть-чуть защитит его от ведьм.

— А разве на лестнице нет тролля? — спросил он.

— Он решил порвать с издательской карьерой, — объяснила нянюшка. Усевшись, она улыбнулась ему во весь рот. — Ты ведь уже приготовил для нас деньги?

До Козлингера дошло, что он попался. Гримасы на его лице сменяли одна другую, пока он перебирал различные варианты ответа. А затем он улыбнулся — так же широко, как и нянюшка, — и плюхнулся в кресло прямо напротив нее.

— Само собой, период у издательства сейчас нелегкий, — начал Козлингер. — Можно сказать, худшего периода мне и не припомнить, — добавил он, привнеся в голос изрядную толику честной горечи.

И перевел взгляд на лицо матушки. После этого улыбка осталась на месте, но остальная часть лица господина Козлингера съехала набок.

— Понимаете ли, люди вдруг — раз! И перестали покупать книги, — поспешно продолжил он. — А одна стоимость граверных работ — это что-то зверское.

— Все мои знакомые покупают твои «Ещегодники», — возразила матушка. — По-моему, твой «Ещегодник» в Лайкре покупают все. Во всех Овцепиках покупают «Ещегодник», даже гномы. А ведь это ни много ни мало, как полдоллара. А книга Гиты тоже пользуется популярностью.

— Да, само собой, я очень рад, что она пользуется такой популярностью, но ведь еще остаются вопросы продаж, надо платить продавцам в разнос, не говоря уже о вопросах амортизации…

— Если обращаться с «Ещегодником» экономно, он всю зиму может прослужить, — возразила матушка. — При условии, что никто не болеет, а бумага мягкая и тонкая.

— А мой Ясончик покупает аж по два экземпляра, — добавила нянюшка. — Впрочем, оно и понятно, у него ведь семья большая. Дверь туалета иногда даже не закрывается…