Интересные времена - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 40

— Чай, я знаю, — ответил Ринсвинд. — Его доставляют из Очудноземья.

Сам-Себе-Харакири Достаби явно опешил.

— Ну… у нас есть порошок, его помещают в трубочки и…

— Для фейерверков? У нас есть фейерверки.

— Ну а как насчет самого тонкого фарфора на свете, это такая…

— В Анк-Морпорке живут гномы, так вот они сделают тебе такие тарелки, через них книжку можно будет читать, — сообщил Ринсвинд. Да. же если примечания в ней напечатаны cамыми мелкими буквами.

Достаби нахмурился.

— Похоже, вы очень умные дьяволы-кровопийцы, — произнес он и попятился. — Может вы и правда так опасны, как о вас говорят?

— Мы? О, нас бояться не стоит, успокоил его Ринсвинд. — В Анк-Морпорке чужеземцев почти не убивают. Мертвому чужеземцу очень сложно что-то продать.

— Тогда зачем же ты приехал сюда? Что тебе у нас нужно? Ты давай, давай, угощайся. Вот, пирожок с рисом. За счет пагоды. Хочешь попробовать свиные яйца? На палочке?

Ринсвинд выбрал пирог. Он не стал уточнять насчет свиней и яиц.

— У вас есть золото, — ответил он.

— А, золото. Но оно же слишком мягкое, из него ничего и не сделаешь, пожал плечами Сам-Себе-Харакири. — Однако трубы ничего получаются. И черепица.

— Гм… Осмелюсь заметить, в Анк-Морпорке золоту нашли бы более достойное применен сказал Ринсвинд.

Он перевел взгляд на монеты в чашке лотке Достаби.

Страна, в которой золото стоит столько же, сколько свинец…

— А это что? он указал пальцем на измятую четырехугольную бумажку, наполовину прикрытую монетами.

Сам-Себе-Харакири Достаби посмотрел на лоток.

— А, не удивительно, что ты спрашиваешь, — медленно произнес он. — Само собой, для тебя, наверное, это в новинку. Называется ку-пю-ра. Так можно носить с собой очень…

— Я спросил про клочок бумаги, — перебил Ринсвинд.

— Я тоже, ответил Достаби. Это ку-пю-ра в десять раину.

— И что она означает?

— Она означает именно то, что на ней написано, — нахмурился Достаби. А написано на ней, что она стоит десять вот этих кругляшков.

Он продемонстрировал золотую монету размером примерно с пирожок с рисом.

И зачем люди покупают эти бумажки? — Их не покупают, покупают на них. Ринсвинд непонимающе покачал головой.

— Ну, ты идешь на рынок, — Достаби опять заговорил медленно, словно пытался объяснить Некую очень сложную вещь форменному идиоту. — И говоришь: «Доброе ут-ро, мяс-ник, почем эти собачьи носы?», а он говорит: «Три райну. сёгун», ты говоришь: «У меня только пони, Пойдет?» (смотри, на купюре в десять райну вы-гра-ви-ро-ва-на пони), и он дает тебе собачьи носы и семь монет того, что мы называем «сда-ча».

А если бы на бумажке была обезьяна, это пятьдесят райну, он бы тогда сказал: «А помельче нет?» и ты…

— Но это всего-навсего клочок бумаги! — простонал Ринсвинд.

— Для тебя, может, и клочок бумаги, а для меня десять пирожков с рисом, — покачал головой Достаби. — А чем вы, заграничные кровопийцы, пользуетесь? Булыжниками с дырками?

Ринсвинд уставился на бумажные деньги.

В Анк-Морпорке были сотни бумажных фабрик, а некоторые умельцы из Гильдии Граверов могли выгравировать свое имя и адрес на булавочной головке.

Внезапно на него накатил порыв гордости за своих сограждан. Пусть они продажные, пусть корыстные, пусть жадные — но, видят боги, они настоящие мастера своего дела, а их тяга к знаниям поистине безгранична.

— Думаю, тебе стоит попытать судьбу. В Анк-Морпорке куча домов нуждаются в новой крыше.

— В самом деле? — Достаби навострил уши.

— О да! Дождь так и хлещет через дыры.

— И что, эти люди могут заплатить за новые крыши? Я, знаешь ли, слышал…

Ринсвинд вновь принялся разглядывать бумажные деньги. Потряс головой. Эта бумажки стоит десяти золотых…

— Они заплатят… э-э, купюрами ничуть не хуже качеством, чем эта, — сказал он. — А может, даже лучше. Я за тебя замолвлю словечко. А теперь, — поторопился добавить он, — ты не подскажешь, как мне побыстрее отсюда выбраться?

Достаби почесал в затылке.

— Все не так-то просто, — ответил он. — Кругом стражники и солдаты. И в этой своей шляпе ты слегка смахиваешь на чужеземца. М-да…

В некотором отдалении от них возникла какая-то суматоха — или, правильнее сказать, несколько усилилось уже имевшееся столпотворение. Толпа торопливо расступилась, как расступается любая толпа обычных горожан при появлении вооруженных до зубов людей. Стражники направлялись в сторону Достаби.

Тот тоже попятился, сияя дружелюбной улыбкой и всем своим видом показывая, что человеку с мечом всегда положена скидка.

Двое стражников волокли обвисшую фигуру. Когда они проходили мимо, фигура подняла окровавленную голову и прохрипела:

— Да Длится Вечно…

Но слова эти были прерваны ударом затянутого в перчатку кулака по губам пленника.

Стражники удалились прочь по улице. Толпа снова сошлась.

— Ц-ц-ц… — Сам-Себе-Харакири приложил палец к губам. — Похоже… Эй! Ты где?

Ринсвинд появился из-за угла. Сам-Себе-Харакири посмотрел на него г явным уважением. Тем более так уж вышло, что появление Ринсвинда сопровождалось негромким громовым раскатом.

— Похоже, еще одного взяли, Достаби показал головой. Наверное, поймали за развешиванием листовок.

— Одного из кого? — не понял Ринсвинд.

— Из Красной Армии. Ха!

— А.

— Я на это не очень обращаю внимание, — продолжал Сам-Себе-Харакири. — Все твердят, якобы сбудутся какие-то древние легенды насчет императоров и прочего. Я лично в это не верю.

— Вид у него был не слишком легендарный, — заметил Ринсвинд.

— Люди доверчивые, верят всему подряд.

— И что с ним сделают?

— Сейчас, когда император вот-вот умрет, трудно сказать. Скорее всего, отрежут руки и ноги.

— Как? Почему?

— Потому что молодой еще. К нему проявят снисхождение. Будь он постарше — торчать его голове на пике на дворцовых воротах.

— Такое жестокое наказание за то, что он просто наклеил листовку1?

— Зато потом ему уже нечем будет клеить. Ринсвинд бочком попятился.

— Спасибо, — — вымолвил он и заторопился прочь. — О нет, — бормотал он, прокладывая себе путь сквозь толпу. — Я не ввязываюсь в истории, в которых людям так запросто рубят головы.