Последствия больших разговоров (СИ) - Барышева Мария Александровна - Страница 24

   Он не был ненормальным, ты, старый осел! Он просто был болен!

   - Вы сказали, он голый бродил возле путей?

   - Да. Ни вещей, ни документов - ничего! Вероятней всего, их ограбили, и Севку выбросили из поезда. Представления не имею, что случилось с Валей. Вряд ли она еще жива.

   - Значит, он был один?

   - Разумеется, он был один! Я забрал его и уехал. Мне некогда было все выяснять, у меня бизнес стоял. Насколько мне известно, расследование ни к чему не привело - что я мог сделать?! Я сказал тебе достаточно. Не вздумай позвонить снова!

   Эша бросила телефон на подушку, перевернулась на спину и уставилась в потолок. Что же такого случилось в июле шесть лет назад? Это определенно был точный срок, потому что именно тогда Сева изменился. Двенадцатилетний мальчик, бродивший вдоль путей без одежды, совсем один... Его ограбили и бросили? Привезли и бросили...

   Привезли откуда?

   - Я пойду ужинать! - свирепо сказала Шталь лежащему на подушке телефону. - А потом пойду погулять! Или может, наоборот. С меня на сегодня хватит загадок! И странностей хватит! За один день я их получила больше, чем за все время работы на Георгича! Я в этом институте статистики сетевязания чувствую себя, как Алиса в кроличьей норе! Говорящие и их собеседники хороши в небольших дозах! Мне вполне хватает самой себя! К тому же, теперь еще Поля собирается в Шаю на постоянное местожительствование! Я не смогу врать, когда мне вздумается! Это кошмар! А если она устроится в мою контору?! Конечно, ее возьмут - такой крутой детектор лжи! Все их камешки по сравнению с ней - тьфу!

   От хризолита немедленно пошли негативные эмоции - ему явно не понравились ни тон, ни определение "тьфу!" Шталь сердито сдернула его с шеи и сунула под подушку, потом наклонилась, почти касаясь губами телефонного дисплея.

   - Ты считаешь, что я должна куда-то позвонить?! Считаешь?! А?!

   Тотчас же телефон то ли с перепугу, то ли в знак отрицания, то ли, что было наиболее вероятно, в силу естественных причин, писком известил о полной разрядке аккумулятора и, мигнув на прощание, отключился. Эша победно кивнула и, спрыгнув с кровати, схватила Бонни, задумчиво топтавшуюся по клавиатуре, переправила птицееда в его обиталище и решительно направилась в коридор, собираясь поменять местами ужин и прогулку. Ей совершенно определенно нужно проветриться и поменьше думать о Говорящих, о нечисти, о начальниках с горящими глазами и бедных голых мальчиках, бродящих вдоль железнодорожных путей! Но уже в прихожей Шталь сообразила, что из одежды на ней только полотенце и раздраженно вернулась в комнату.

   - Я ухожу! - сказала она платяному шкафу, выхватывая из него сразу пять вешалок с одеждой. - Я никуда больше не буду звонить! - сообщила она одежде, сваливая ее на кровать. - Во всяком случае, сегодня! - заверила она подушку, доставая из-под нее хризолит и возвращая его на шею.

   Эша выбрала темно-зеленое платье, закрутила волосы на затылке, добавила к имиджу длинные ажурные серьги, проверила еще раз террариум и китайскими шажками выбежала из комнаты.

   Через пару минут она вошла обратно - на сей раз суровыми славянскими шагами. Сдернула трубку городского телефона и еще раз набрала номер редакции газеты "Вечер". Она не рассчитывала на то, что звонок услышит неизвестно зачем забредший в редакцию припозднившийся сотрудник, и сделала это исключительно для того, чтобы убедить себя в том, что сделала все возможное.

   Шталь, томно разглядывая себя в зеркало, прослушала пять гудков и собралась уже положить трубку, когда в ней вдруг приглушенно сказали:

   - Хто ето?

   Голос определенно был женским, и в нем в невообразимо причудливых пропорциях смешались крепкий хмель, легкая сонливость, сильная усталость, немножко веселья, чуток раздражения и все это было как следует заправлено философской уверенностью в том, что все как-нибудь да образуется. Эша, слегка растерявшись, ответила:

   - Э-э... Я.

   - Как дела? - спросила трубка.

   - Устала, - честно призналась Шталь. - Столько работы!..

   - Работы? Ты не Светка, - сделала вывод трубка. - А-а, Ритка! А... ты де?

   - Пока дома. Собиралась пойти погулять, - машинально сообщила Эша. - А...

   - Дома в семь вечера? - в трубке протяжно вздохнули и чем-то брякнули. - Ты не Ритка... Наташка! А ты чего вчера не пришла?! Мы тебя ждали, ждали...

   - Я не смогла.

   - Так приходи сейчас! Я только на пару минут заскочила - телефон забыла. Хорошо, вовремя вспомнила - завтра ж все барахло вывозят.

   - Почему? - поинтересовалась Эша, недоумевая, зачем спрашивает о том, что ей совершенно не нужно.

   - Ну ты беспамятная! Я ж тебе еще неделю назад говорила! Прикрыли нас, все! Разогнали всех! Средств больше нет, рекламодатели разбежались. Вместо редакции теперь будет продуктовый магазин, типа мини-маркет... Сейчас же только торговцы на плаву. А куда теперь мне, в мои-то г-годы...

   - Да ладно, годы - ты еще у нас хоть куда!

   - Ты не Наташка, - тут же отреагировала невидимая собеседница и отчетливо зевнула. - Слушшай, а ты хто?

   - Да я это! - Эша, наконец-то, решилась взять инициативу в свои руки. - Узнала?! Только не говори, что нет! Только попробуй меня опять назвать чужим именем! Целый вечер тебе на сотовый звоню! Телефон с собой надо носить, елки!

   - А, это ты? - осторожно и с легкой враждебностью произнесла трубка. - Вот уж... как говорится... Ты слушай... а мы тут поминки по газете справляем. Присоединиться не желаешь? Все-таки бывший главный редактор!.. мать-основательница... Конечно, твоему Борьке никакой кризис не страшен! Я ведь просила тебя...

   Очень сложно вести разговор, когда ничего не знаешь ни о собеседнице, ни о себе, кроме того, что ты бывший главный редактор и у тебя есть Борька, которому не страшен никакой кризис. Все же, Эша попыталась.

   - Мне тут нужно кое-что уточнить, если ты не против. Ты ведь в июле две тысячи третьего уже в "Вечере" работала?

   - Ты что, Сергеевна, настолько уже?.. Ты ж сама меня в девяносто девятом на работу принимала!

   - Старенькая я стала, - сказала Шталь разбитым голосом, подмигивая своему зеркальному двойнику. - С памятью плохо. Да и лицо пошло морщинами. Ужасно выгляжу! Видела б ты меня!

   - Да брось, хорошо ты выглядишь! - запротестовала трубка с радостным сочувствием. - Правда, я давно тебя не видела...

   - Ты не помнишь, шесть лет назад, в июле нашли мальчика возле путей. Без вещей, бродил там совсем голый. Севой звали.

   - Не припоминаю, - пробормотала сотрудница газеты "Вечер", и Шталь показалось, что та начинает засыпать. - Июль две тысячи третьего?.. В июле не до мальчиков было... Ты ж еще здесь жила - не помнишь разве, что в Веселом творилось? Такие ливни были - полгорода смыло. Васька с Людкой, Кузьмины, так и уехали не отстроившись... В универмаге потом пожар был и у нас в редакции тоже. Куча несчастных случаев. Очень плохой был год... Да ты что ж - не помнишь? Ну ты даешь! А как сокурсницу нашу, Нинку, в электричке обворовали - помнишь? Тоже ж в июле!

   - Нинку? - переспросила Эша, лихорадочно записывая все, что ей говорили.

   - Ну да, Нинку, она еще у нас в военной части работала, потом уехала куда-то. Прямо в электричке обворовали - ее и еще кучу народу! Раздели до ниточки, в прямом смысле слова! Говорили, какой-то газ в вагон напустили - они все и поотключались. Кто-то вроде даже ранен был. Только я об этом ничего не знаю. Кажется, дела тогда никакого не заводили - эти обворованные, как только себе хоть какую-то одежонку сыскали, сразу же и разбежались. Никто и заявления не подавал. Нинка ведь тоже тогда и уехала. А потом это наводнение...

   Нинка из военной части? А это не Нина ли Владимировна часом?

   - А остались какие-то сведения?! Может, фотографии?! Список фамилий?! - взволнованно затараторила Эша. - Ты их видела?! Кто их видел?! В местной милиции ведь должны что-то знать?! Вы... то есть, мы же должны были писать об этом!