Джонни и мертвецы - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 20

— И тем не менее (веки вниз) мы живем (вверх!) сегодняшним днем, — отрывисто сообщила она. — Тех, кто умер, с нами нет, и, боюсь, они не имеют права голоса.

— Неправда. Они здесь, и у них есть право голоса, — сказал Джонни. — Я все обдумал. Это называется «преемственность поколений». На каждый наш голос приходится двадцать их голосов.

В зале стало тихо. Почти так же тихо, как в кинозале «К».

Потом мистер Аттербери зааплодировал. Кто-то поддержал его — Джонни увидел, что это медсестра из «Солнечного уголка», — и очень скоро хлопал весь зал, вежливо, но решительно.

Мистер Аттербери вновь поднялся с места.

— Мистер Аттербери, сядьте, — велела председательница. — Собрание веду я.

— Боюсь, это не так, — ответил мистер Аттербери. — Я не сяду. Я хочу сказать. Мальчик прав. Слишком многое утеряно уже безвозвратно, можете мне поверить. Вы перекопали

Хай-стрит — а сколько там было маленьких лавчонок! На этой улице жили люди! Теперь там сплошь тротуары и пластиковые щиты, и люди боятся ходить той дорогой по вечерам. Боятся — в родном-то городе! На вашем месте я бы сгорел со стыда. Раньше на нашей ратуше был герб, а теперь какая-то пластиковая загогулина. Вы скупили участки и построили Пассаж Нила Армстронга — и все мелкие магазинчики обанкротились. А какие там были красивые участки!

— Это был какой-то винегрет!

— Да — но прекрасный винегрет. Самодельные теплицы, сколоченные из старых оконных переплетов. Перед сарайчиками на допотопных стульях сидели старики. И везде — зелень, дети и собаки. Не знаю, куда делись все эти люди. Может, вы знаете? А потом вы снесли десятки домов и выстроили здоровенную многоквартирную башню, в которой никто не хочет жить, и назвали ее в честь какого-то мерзавца.

— Тогда меня еще на свете не было, — фыркнула председательница. — Кроме того, мысль построить «Джошуа Н'Клемент» уже давно признана неудачной.

— Вернее, дурацкой.

— Да, если вам непременно угодно прибегать к таким выражениям.

— Выходит, ошибки все-таки возможны?

— Тем не менее все очень просто: мы строим во имя будущего…

— Очень рад это слышать, госпожа председательница, поскольку вы, несомненно, согласны с тем, что чем глубже заложен фундамент, тем надежнее постройка.

Зал опять взорвался аплодисментами. В президиуме начали переглядываться.

— Я вижу, выход один: закрыть собрание, — деревянным голосом проговорила председательница. — Предполагалось, что оно будет носить оповестительный характер.

— Мне кажется, эта цель достигнута, — улыбнулся мистер Аттербери.

— Вы не можете закрыть собрание, — сказал Джонни.

— Еще как могу!

— Нет, не можете, — не уступал Джонни. — Это общественное здание, а мы все — общественность, и никто ничего противозаконного не сделал.

— Тогда мы уйдем, и собрание утратит смысл! — объявила председательница.

Она подхватила бумаги и величественно прошествовала по сцене, вниз по ступенькам и через зал. Президиум, бросив несколько робких взглядов на собрание, последовал за ней.

Председательница возглавляла исход.

Джонни неслышно взмолился.

Кто-то где-то услышал его молитву.

Вместо того чтобы потянуть дверь на себя, мадам ее толкнула. Дверь отозвалась дребезжанием, которое становилось все более яростным, — мисс Либерти начинала терять терпение. Наконец кто-то из представителей «ОСП» рванул ручку на себя, и дверь распахнулась.

Джонни рискнул оглянуться. И не увидел никого, кто был бы похож на мертвеца.

Неделю назад это прозвучало бы весьма странно.

Да и сейчас звучало не лучше.

— По-моему, сквозит, — нерешительно проговорил Джонни. — Вот только что вроде бы потянуло…

— В коридоре окна открыты, — ответил Ноу Йоу.

Их здесь нет, подумал Джонни. Придется самому. Ну ладно…

— А по шее нам не надают? — спросил Холодец. — Все-таки собрание общественности…

— А мы что, не общественность? — ответил Джонни.

— Да?

— А что?

Некоторое время все сидели молча, глядя на опустевшую сцену. Потом мистер Аттербери встал и прихрамывая поднялся по —ступенькам.

— Начнем? — спросил он.

Из кинотеатра вытекал холодный воздух.

— Да, вот это было поучительно.

— Если угодно знать, что я думаю, часть трюков — чистое надувательство.

— А что теперь?

— Нужно возвращаться.

— Куда?

— На кладбище, конечно.

— Мадам, ночь только начинается!

— Совершенно верно! Мы только начали развлекаться!

— Да! И вообще, я всегда говорю: могила от нас не уйдет.

— Я хочу гулять! Наслаждаться жизнью! При ЖИЗНИ мне никогда не бывало так хорошо!

— Томас Боулер! Извольте вести себя как пристало почтенному джентльмену!

Почувствовав дыхание холодного ветра, очередь у дверей закусочной сбилась плотнее.

— Томас Боулер? Да знаете ли вы… мне никогда не нравилось быть Томасом Боулером!

Собравшиеся в конференц-зале административного центра имени Фрэнка У. Арнольда притихли в легком испуге, точно школьники после того, как учитель вспылил. Демократия — отличная штука, но только в том случае, когда народу хорошенько растолковали, как ею пользоваться.

Кто-то поднял руку.

— Мы действительно можем их остановить? Все это звучало так… официально…

— По закону вряд ли, — сознался мистер Аттербери. — Была совершена законная сделка.'«ОСП» может полезть в бутылку.

— Но ведь столько других участков, — крикнули из зала. — На Сланцевом проезде, например, и там, где был старый склад…

— Мы можем вернуть им деньги!

— В двойном размере, — вставил Джонни. В зале захохотали.

— Мне кажется, — сказал мистер Аттербери, — что компаниям вроде «ОСП» нужно больше считаться с людьми. На галошной фабрике мнением работников никто не интересовался, уверяю вас. Фабрике это было ни к чему. Там делали галоши. И только. Но никто точно не знает, чем занимается «ОСП», поэтому им следует вести себя иначе. — Он потер подбородок. — Крупные компании вроде

«ОСП» не любят лишнего шума. И не любят становиться посмешищем. Если бы нашлось другое место для стройки… и стало бы ясно, что мы не шутим… а мы бы погрозились… э-э… возместить затраты в двойном размере…

— И с Хай-стрит тоже нужно что-то делать! — вмешался кто-то.

— И сделать нормальные детские площадки, а то в городе не продохнуть от этих зон отдыха повышенной комфортности!

— И взорвать «Джошуа Н'Клемент» и построить нормальные дома…

— Йоу! — вырвалось у Бигмака.

— Здесь! — отрапортовал Ноу Йоу. Мистер Аттербери, сохраняя полнейшее спокойствие, жестом утихомирил собрание.

— Не все сразу, — спокойно сказал он. — Давайте сперва перестроим Сплинбери. А об Иерусалиме можно подумать завтра.

— Кстати, нам нужно как-то назваться!

— «Общество сбережения Сплинбери».

— По-моему, это отдает банковскими вкладами.

— Тогда — «Общество предохранения Сплинбери» .

— А это что-то медицинское…

— «Дружные сплинберийцы», — вдруг сказал Джонни.

Мистер Аттербери примолк.

— Хорошее название, — сказал он наконец. Собравшиеся тем временем активно пытались выяснить друг у друга, что это за «Дружные сплинберийцы». — Но… нет. Не тот случай. К тому же официально они назывались «Сплинберийские добровольцы». Вот хорошее название.

— Но из него не понять, что мы собираемся делать…

— Если твердо решил, что будешь делать, главное — начать, тогда горы можно свернуть, — возразил Джонни. — Так говорит Эйнштейн, — с гордостью прибавил он.

— Что?! Альберт Эйнштейн? — удивился Ноу Йоу.

— Нет, Соломон Эйнштейн, — ответил мистер Аттербери. — Хм! Ты и о нем слыхал?

— Э… да.

— Я его помню. Когда я еще под стол пешком ходил, у него на Кейбл-стрит были чучельная мастерская и магазинчик «Рыболов-любитель». Он всегда изрекал что-нибудь этакое. Он был немного философ, этот Соломон Эйнштейн.