Движущиеся картинки - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 50

Но особенность этой книги была совершенно иного рода. Как правило, до людей доходит лишь подержанная, прошедшая через десятки рук копия, относящаяся к реальности в той же мере, в какой картина, изображающая взрыв, относится… скажем, к самому взрыву. То была книга, пропитавшаяся насквозь черным, как беспримесный графит, злом, составлявшим суть ее содержания.

Название ее крупными буквами было высечено над дверью – на случай, если какой-нибудь человек или органгутан его вдруг забудет.

НЕКРОТЕЛИКОМНИКОН.

Он вставил ключ в замок и вознес молитву богам.

– У-ук! – истово промолвил он. – У-ук!

Дверь распахнулась.

В непроглядной тьме еле слышно звякнула цепь.

– Она еще дышит, – проговорил Виктор.

Лэдди скакал по кругу, захлебываясь от лая.

– Слушай, может, тебе имеет смысл расстегнуть ее одежду… Э-э… Так, просто мысли вслух, – спешно поправился Гаспод. – И нечего на меня так смотреть. Я обычный пес, мне откуда знать, что нужно делать?

– На первый взгляд все в порядке, но… Посмотри на ее руки, – указал Виктор. – Чем она тут занималась?

– Пыталась открыть вон те двери, – ответил Гаспод.

– Какие еще двери?!

– Вон те.

Склон холма куда-то подевался. Над песками вздымались теперь массивные бастионы каменной кладки; там и сям торчали древние колонны, похожие на подвергнутые флюоризации зубы.

Между двумя такими колоннами начинался сводчатый коридор. Бледно-серые двери, ведущие в него, были сделаны то ли из камня, то ли из дуба, который по прошествии лет перестал уступать камню в прочности. Одна из дверей была немного приоткрыта, однако открыть ее полностью помешал песок, на котором остались две глубокие борозды. Джинджер пыталась в одиночку справиться с огромной дверью.

– Глупо. Жара жуткая, а она тут двери открывает… – только и смог сказать Виктор.

Он перевел взгляд на море, затем покосился на Гаспода.

Лэдди вскарабкался на песчаную горку и принялся облаивать расщелину между дверями.

– Что это с ним? – спросил Виктор. Внезапно по спине у него побежали мурашки. – Ты смотри, у него аж шерсть дыбом стоит. Может, им овладело это ваше таинственное животное предчувствие чего-то недоброго?

– Сейчас его понос со страху охватит, вот и все, – ответил Гаспод. – Лэдди, место!

Послышался жалобный визг. Лэдди отскочил от дверей, кубарем скатился по склону песчаного холмика, но, поднявшись на лапы, снова зашелся в яростном лае. Теперь в его лае звучало подлинное негодование – так облаивают загнанную на дерево кошку.

Виктор потянулся и потрогал дверь рукой.

Несмотря на вечный голывудский зной, дверь отдавала холодком. И едва заметно вибрировала.

Виктор пробежал по ее поверхности пальцами. На двери явно что-то было написано, только буквы с годами стерлись.

– Странная дверь… – проговорил за его спиной Гаспод. – Если хочешь знать мое мнение, очень непростая дверь, необычная такая, видишь ли, она… – он глубоко вздохнул, – предвещает.

– Как это? Предвещает что?

– А разве обязательно нужно что-то предвещать? – хмыкнул Гаспод. – Достаточно просто предвещать – это уже плохо, можешь мне поверить.

– Очень большая дверь, – заметил Виктор. – Такие обычно в храмах ставят. Но зачем Джинджер понадобилось ее открывать?

– Неизвестно куда подевался целый склон, а на его месте появилась таинственная дверь, – пробормотал Гаспод, недоверчиво поводя мордой. – Это точно предвещает. Ладно, пошли отсюда куда-нибудь подальше, там все и обдумаем.

Из груди Джинджер вырвался протяжный стон. Виктор опустился на колени.

– Она что-то сказала?

– Понятия не имею, – пожал плечами Гаспод.

– Мне послышалось: «Ах, поставьте меня…»

– С ума сойти, – невозмутимо отозвался Гаспод. – Должно быть, ты прав, ей солнцем голову напекло.

– Действительно, лоб у нее горячий.

Виктор сунул под тело девушки руки и, чуть пошатнувшись, поднялся на ноги.

– Надо идти, – решил он. – Попробуем спуститься в город, а то скоро начнет темнеть.

Он последний раз окинул взглядом низкорослые деревца. Здесь как раз пролегала ложбина, значит, должна выпадать обильная роса – почему тогда растительность такая чахлая?

– А знаешь, я здесь, кажется, уже был, – сказал он. – Точно, мы здесь ставили наш первый клик. Тогда я и познакомился с Джинджер.

– Очень романтично, – отозвался Гаспод, который успел уже отойти на довольно приличное расстояние. Лэдди радостно прыгал вокруг него. – Если из этой двери вылезет какая-нибудь тварь, можешь звать ее Нашим Монстром.

– Эй! Да подожди же!

– Ногами шевели.

– Слушай, а как ты думаешь, куда я должен был ее поставить?

– Если б я знал…

Они ушли, и ложбину вновь заполнило безмолвие.

Вскоре солнце начало клониться к горизонту. Длинные косые лучи врезались в дверь, углубляя и удлиняя незаметные выбоинки в линии некоего рисунка, складывающегося, если поднапрячь воображение, в фигурку человека…

Человека, вооруженного мечом.

И с едва слышным шебуршанием снова потекла песчаная струйка. К полуночи дверь приотворилась по крайней мере на шестнадцатую часть дюйма.

Голывуд грезил.

И видел во сне свое пробуждение.

Рубина затушила в печи жар, перевернула скамьи на столешницы. Она готовила «Голубую Лаву» к закрытию. Оставалось задуть последнюю свечу, но троллиха решила задержаться перед зеркалом.

Он, как всегда, опять будет поджидать у выхода. До сих пор он не изменял этой привычке. А сегодня целый вечер сидел в таверне и чему-то загадочно улыбался. Наверное, придумал что-то.

Рубина переговорила кое с кем из девушек, которые работали в кликах, и очередным дополнением к ее туалету помимо боа из перьев стала широкополая шляпка, украшенная какой-то уграа – кажется, вишней. Девушки в один голос уверяли, что средство это безотказное, бьет наповал.

Беда Рубины была в том, что она, э-э, не умела отказывать. Испокон веков ни одна троллиха не могла устоять перед троллем, который походил на увенчанный яблоком монолит. Предательские инстинкты во весь голос орали Рубине, что эти длинные клыки и кривые ноги есть предел мечтаний любой молодой троллихи.