Дамы и господа - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 46

— Ну, мы поскакали? — раздался слегка приглушенный голос казначея.

— Это не он, — быстро проговорил аркканцлер. — Это говорят пилюли из сушеных лягушек.

— Меня невкусно есть, — объявил казначей. — Лучше моего брата съешь, он такой ко… Мф-мф мф-мф…

— Понятненько, — покачал головой тролль. — Кажется мне… — И тут он заметил Казанунду. — Ага! — воскликнул он. — Контрабанда гномов.

— Не говори чепухи, — возразил Чудакулли. — Контрабанды гномов не существует.

— Неужели? Тогда кто это у вас здесь?

— Я — настоящий гигант. В определенном смысле, — сказал Казанунда.

— Гиганты, знаешь ли, побольше ростом.

— А я болел.

При этих словах тролль несколько растерялся. Для него это была неразрешимая задача. Но тролль явно нарывался на неприятности — которые и обрел на крыше кареты, где принимал солнечные ванны библиотекарь.

— А это что за волосатый мешок?

— Это не мешок. Это библиотекарь.

Тролль потыкал в кучу рыжих волос.

— У-ук…

— Что? Обезьяна?

— У-ук?!

Минутой спустя путешественники, перегнувшись через парапет, задумчиво рассматривали протекавшую далеко внизу речку.

— И часто с ним такое? — наконец спросил Казанунда.

— В последнее время не очень, — ответил Чудакулли. — Против… этой, как ее… не попрешь. Эй, Тупс, как там эта штука называется, ну, когда размножаешься и детям своим передаешь?

— Эволюция, — ответил Думминг. Волны все еще бились о берега.

— Она самая. Допустим, у моего отца был жилет с вышитыми фазанами, и он оставил его мне, и теперь я им владею. Это, стало быть, наследственность, а…

— На самом деле все не так… — начал было Думминг, впрочем не особенно надеясь на то, что Чудакулли станет его слушать.

— В нашем Анк-Морпорке разницу между обезьяной и приматом усвоили почти все, — продолжал Чудакулли. — Эволюция, брат… Очень трудно, знаешь ли, размножаться, после того как тебя отвозили по мостовой.

Рябь на воде исчезла.

— Как вы думаете, — поинтересовался Казанунда, — тролли плавать умеют?

— Нет, они просто тонут, а потом выходят на берег, — объяснил Чудакулли. Он развернулся и оперся на локти. — Эх, а знаете, это напомнило мне прошлое… Я имею в виду старую, добрую реку Ланкр. Здесь такая форель водится… Руку целиком откусить может.

— Судя по всему, здесь водится не только форель, — заметил Думминг, наблюдая за показавшимся из воды шлемом.

— А выше по течению — прозрачные заводи… — продолжал Чудакулли. — Полные… неизбывной прозрачности. В них можно купаться голышом, и никто тебя не увидит. И залитые водой луга, полные… воды, представляете? И цветы, и все такое прочее. — Он вздохнул. — Ведь именно на этом мосту она сказала мне, что…

— Он уже вылез из реки, — сообщил Думминг. Но тролль не слишком торопился, поскольку заметил, что библиотекарь с самым беззаботным видом выворачивает из моста огромный камень.

— Именно на этом мосту я спросил ее…

— Какая большая у него дубина, — произнес Казанунда.

— Да, именно на этом мосту я почти…

— Ты не мог бы держать этот камень чуть менее вызывающе? — спросил Думминг.

— У-ук?

— Это нам не помешало бы.

— Если кому-нибудь интересно, именно на этом мосту вся моя жизнь…

— Может, поедем дальше? — предложил Думминг. — Тролль еще долго будет там ковыряться.

— И вообще, ему сильно повезло, что у нас нет времени здесь торчать! — поддакнул Казанунда.

Думминг развернул библиотекаря и подтолкнул его к карете.

— В действительности на этом самом мосту…

Чудакулли обернулся.

— Ты ехать собираешься? — осведомился Казанунда, взяв в руки вожжи.

— Я только что пережил мгновение ностальгических воспоминаний, — с укором произнес Чудакулли. — Но вы, сволочи, ничего, конечно, не заметили.

Думминг держал дверь открытой.

— Есть такое высказывание, аркканцлер: нельзя войти дважды в одну и ту же реку.

Чудакулли в недоумении уставился на него.

— Думаешь, второй раз библиотекарь его туда не зашвырнет?

При въезде в Ланкр сидевший на крыше кареты библиотекарь взял почтовый рожок, машинально откусил мундштук и так сильно дунул, что рожок разом превратился в трубу.

Стояло раннее утро, и улицы Ланкра были безлюдны. Все настоящие крестьяне давно уже встали, обругали нерадивую скотину, швырнули в нее ведром и снова завалились спать.

Звук рожка-трубы эхом отразился от стен.

Чудакулли выскочил из кареты и театрально набрал полную грудь воздуха.

— Нет, вы чувствуете, какой запах?! Настоящий свежий горный воздух! — Он постучал себя по груди.

— Я как раз наступил на что-то очень свежее и сельское, — сообщил Думминг. — А где замок?

— Полагаю, это вон та мрачная черная громада с башнями, — высказал свое мнение Казанунда.

Аркканцлер вышел на центр площади и принялся медленно поворачиваться, широко расставив руки.

— Видите ту таверну? — спросил он. — Ха! Если бы мне давали по пенсу каждый раз, когда меня вышвыривали из нее, у меня было бы… пять долларов и тридцать восемь пенсов. Там, дальше, находится старая кузница, а это — дом госпожи Персифлюр, у которой я жил. А вон ту вершину видите? Это — Медная гора. Однажды я забрался на нее вместе со старым троллем Карбонатником. Эх, какие были деньки… А видите тот лесок чуть ниже, на склоне холма? Именно там она…

Его голос перешел в бормотание.

— Подумать только. Я все вспомнил… Какое это было лето. Таких уж больше и не бывает. — Аркканцлер вздохнул. — Знаете, я бы все отдал, чтобы еще хоть разок прогуляться с ней по лесу. Мы столько всего не успели… Ладно, пошли.

Думминг оглядел Ланкр. Он родился и вырос в Анк-Морпорке, поэтому всегда считал, что сельская жизнь — это то, что случается с другими людьми, причем у большинства из них — четыре ноги. С его точки зрения, сельская местность представляла собой полный хаос, предшествовавший тому моменту, когда была создана вселенная, то есть нечто цивилизованное, связанное с каменными стенами и булыжными мостовыми.

— Это, стало быть, столица Ланкра? — недоверчиво уточнил он.

— Похоже на то, — пожал плечами Казанунда, который также считал, что город без тротуара — не город вовсе.