Carpe Jugulum. Хватай за горло! - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 32

Маграт сплела пальцы и уставилась в пол, покусывая костяшки рук. Когда она подняла голову, выражение ее лица было решительным. Она ткнула пальцем в Овса.

– Ты найдешь какой-нибудь мешок и сложишь туда все вещи из вон того верхнего ящика. Потом возьмешь ночной горшок, маленькую тележку, соберешь чучельца зверюшек, пеленки, не забудь мешок для грязных пеленок, еще захвати ванночку, полотенца, ящик с игрушками, и заводные тоже прихвати, музыкальную шкатулку, ползунков побольше и шерстяной чепчик, а ты, Агнесса, найди кусок ткани, из которой можно соорудить что-нибудь типа перевязи. Вы поднялись по черной лестнице? По ней и спустимся.

– А зачем нам перевязь?

Маграт склонилась над колыбелькой и подняла закутанную в одеяльце девочку.

– Я ее здесь не оставлю!

Из угла, где суетился всемогучий Овес, донесся грохот. У священнослужителя уже были заняты обе руки, а в зубах он держал большое чучело кролика.

– Нам точно все это понадобится? – спросила Агнесса.

– Кто знает, – пожала плечами Маграт.

– А целая коробка с игрушками зачем?

– А вдруг она рано начнет развиваться? Веренс считает, что такое вполне возможно.

– Ей же всего две недели от роду!

– Да, но всякому правильно развивающемуся мозгу необходимо стимулирование даже на ранних стадиях, – возвестила Маграт, кладя крошку Эсме на стол и засовывая ее в детский комбинезончик. – Кроме того, чем раньше у ребенка разовьется координация движений, тем лучше. Такие вещи нельзя пускать на самотек… Кстати, о самотеке. Захватите детскую горку. И желтого резинового утенка. И губку в форме медвежонка. И медвежонка в форме губки.

Гора вокруг Овса все росла. С нее уже начали сходить лавины.

– Но что такого важного в этой шкатулке? – спросила Агнесса.

– Ну, в самой шкатулке нет ничего ценного… – ответила Маграт и оглянулась через плечо. – Да, еще захвати тряпичную куклу, ладно? Мне кажется, Эсме ее очень любит. Проклятье! Красный мешочек!… Да-да, спасибо, там все лекарства. Так о чем ты спрашивала?

– О шкатулке матушки, – подсказала Агнесса.

– Ну, она… просто важна для матушки.

– Это волшебная шкатулка?

– Что? Конечно нет. Во всяком случае, насколько мне известно. Но все хранящееся в шкатулке принадлежит ей, понимаешь? Лично ей, а не дому, – пояснила Маграт, взяв дочь на руки. – А кто у нас хорошая девочка? Ну конечно, ты! – Она окинула взглядом комнату. – Ничего не забыли?

Овес выплюнул кролика.

– Потолок еще остался.

– Тогда пошли.

Стая сорок кружила вокруг замковой башни. Большинство стишков про сорок содержат десять-двенадцать строчек, но здесь собрались сотни птиц, хоть усочиняйся. И все эти стишки содержат разного рода предсказания, да только все они неверные. Ведь стишки сочиняли люди, а у сорок свои рифмы и свои приметы.

Граф сидел в темноте и вслушивался в сорочьи мысли. Самые разные картинки мелькали перед его глазами. «Вот как нужно управлять государством, – думал он. – Людские мысли так тяжело читать, люди должны находиться совсем рядом, чтобы ты видел слова, прячущиеся за их речами. Но птицы… Птицы способны проникнуть куда угодно, узреть всякого крестьянина в поле, всякого охотника в лесу. Кроме того, они умеют слушать. Куда лучше, чем летучие мыши и крысы. Очередная традиция канула в Лету…»

Однако никаких признаков присутствия матушки не наблюдалось. Наверняка какой-то хитрый фокус. Впрочем, не важно. В конце концов она найдет его. Не в ее природе хорониться по всяким норам. Ветровоски всегда смело глядели врагу в лицо и предпочитали открытый бой, даже если точно знали, что потерпят поражение.

Несколько сорок следили за каким-то человечком, таскающимся по лесам. Следом за человечком покорно бродил ослик, нагруженный всевозможными приспособлениями для ловли птиц. Граф мельком глянул на Ходжесааргха, увидел перед собой разум, битком набитый мыслями о соколах, и презрительно хмыкнул. И этому человечку, и его глупым птицам скоро придет конец – они заставляли сорок нервничать. Надо бы не забыть отдать соответствующий приказ стражникам.

– Ооаауооу!

Однако ни одна комбинация гласных не смогла бы точно передать тот восторженный вопль, который издала нянюшка Ягг при виде малышки. В нем сливались звуки, известные только кошкам.

– Моя ненаглядная! – замурлыкала нянюшка. – Где-то у меня была конфетка…

– Она еще не ест твердую пищу, – сказала Маграт.

– Что, по-прежнему не дает по ночам спать?

– И днем тоже не дает. Правда, сегодня, слава богам, спала крепко. Нянюшка, передай ее господину Овсу и давай разберемся, что происходит.

Действуя в точности как большинство мужчин, молодой священнослужитель робко принял девочку на вытянутые руки – так, словно она могла взорваться или по крайней мере сломаться.

– А кто это у нас такой?… – попытался он наладить контакт.

– Итак… что случилось с матушкой? – спросила Маграт.

Нянюшка и Агнесса, перебивая друг дружку в самых ответственных местах, изложили цепь событий.

– Кривая земля в горах? – переспросила Маграт, когда они почти закончили рассказ.

– Именно, – подтвердила нянюшка.

– Да что это за кривая земля, в конце-то концов? – не выдержала Агнесса.

– В тех горах много магии, – сказала нянюшка. – Горы возникают, когда глыбы земли сталкиваются, известный факт. Поэтому, когда магия попадает в ловушку, возникают… своего рода места, в которых пространство… своего рода перекручивается. Если б смогло, оно заняло бы большой объем, но так это место становится похожим на сучок внутри дерева. Или на использованный носовой платок… когда скомкан – маленький, а развернешь – большой.

– Но я не раз бывала там и не видела ничего, кроме обычной вересковой пустоши!

– Тут нужно знать правильное направление, – объяснила нянюшка. – В таких местах хрустальный шар показывает не пойми что. Все размытое, все прыгает. Словно смотришь на что-то близкое и далекое одновременно. От этого даже шар слезится.

Она подвинула к Маграт стеклянный шар.

– Вы двое толкайте, а я буду рулить…

– Э… Вы собираетесь заняться ведьмовством? – со страхом спросил Овес.

– А в чем проблема? – осведомилась нянюшка.

– Я просто интересуюсь… – Он густо покраснел. – Ну, не собираетесь ли вы, случаем, срывать с себя одежды, устраивать дикие пляски и вызывать распутных и похотливых демонов? Боюсь, я не смогу принять в этом участие. «Книга Ома» категорически запрещает общаться с ложными пророками и обманщиками-псевдочародеями.

– С псевдочародеями я тоже не стала бы общаться, – сказала нянюшка. – У них бороды отваливаются.

– А мы – настоящие, – добавила Маграт.

– И никаких распутно-похотливых демонов вызывать не собираемся, – заключила Агнесса.

– Хотя можем, если захотим, – едва слышно хмыкнула нянюшка Ягг.

– Ну… Тогда все в порядке, – с облечением произнес Овес.

Ведьмы встали в кружок и сосредоточились. «Мне не нравится Маграт, – вдруг заявила Пердита. – Она стала какой-то другой».

«Это неудивительно», – откликнулась Маграт.

«Она начала распоряжаться и уже не суетится, как раньше. И глаза у нее нормальные, а не мокрые».

«Это потому, что она теперь мать, – подумала Агнесса. – У матерей глаза бывают лишь чуточку влажными».

Хотя сама Агнесса была не слишком высокого мнения о материнстве. Оно, конечно, – дело важное и необходимое, но что в нем такого трудного? С материнством даже кошки справляются. Но все женщины вели себя так, словно их наградили медалью, которая давала им право вертеть людьми направо-налево. «Теперь я – мать, видите большие буквы на ярлыке? А на вас всех написано – „дети“…»

Агнесса мысленно пожала плечами и сконцентрировалась на предмете в руке.

Внутри зеленого шара свет то становился сильнее, то ослабевал. Агнесса участвовала в гадании на магическом кристалле всего пару раз, но не помнила, чтобы свет так пульсировал. Стоило появиться изображению, как свет начинал мерцать и тут же перескакивал на что-нибудь другое… На небольшой, поросший вереском клочок земли… На дерево… На бурлящие облака…