Carpe Jugulum. Хватай за горло! - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 25

– Лакки, попробуй. Ну, ради папы, – сказала графиня. – Быстрее, пока оно не свернулось.

– Вино, моя дорогая, всегда остается жидким.

– Правда? Как удобно.

– Влад? – Граф, наполняя бокал, повернулся к сыну, который следил за его действиями с явным испугом.

– А ты представь, что это кровь винограда. Возможно, так будет проще, – предложил отец, и Влад взял у него бокал. – Лакки?

Дочь решительно скрестила руки на груди.

– Ха!

– Мне казалось, тебе нравятся подобные вещи, – заметила графиня. – Ведь именно этим увлекаются твои подружки.

– Не понимаю, о чем ты говоришь!

– Гуляют аж до полудня, носят яркие одежды, дают друг другу странные имена, – объяснила графиня.

– Например, Гертруда, – с издевкой произнес Влад. – Или Пэм. И считают, что это круто.

Лакримоза резко повернулась и попыталась вцепиться ему в лицо ногтями. Он схватил ее за запястья и усмехнулся.

– Это не твое дело!

– Леди Стригуль говорит, что ее дочь теперь предпочитает, чтобы ее называли Венди, – пожаловалась графиня. – И что это на нее нашло? Иероглифика – такое красивое имя для девушки. И на месте ее матери я бы настояла, чтобы она хоть чуточку подводила глаза…

– Согласна, – не сдавалась Лакримоза. – Но никто из них не пьет вино. Только настоящие извращенцы, которые специально стачивают зубы, пьют вино.

– А Маладора Крвойяк пьет, – возразил Влад. – Или как ее там нынче? Фреда?

– Нет, не пьет!

– Да ну? Она носит на шее серебряный штопор на цепочке – иногда даже с пробкой!

– Это просто модный аксессуар! Да, она хвастается, будто бы без ума от портвейна, но на самом деле наливает в бокал кровь. Однажды Генри принес на вечеринку бутылку вина, так она от одного запаха брякнулась в обморок!

– Генри? – переспросила графиня.

Лакримоза потупила взор.

– Мрачн Гиераки, – едва слышно произнесла она.

– Это тот, что коротко стрижет волосы и притворяется, будто работает бухгалтером? – уточнил Влад.

– Надеюсь, кто-нибудь сообщит об этом его отцу, – сказала графиня.

– Замолчите же! – воскликнул граф. – Все это не более чем культурная адаптация, понимаете? Прошу вас! Я столько трудился ради этого! Нам не нужен весь день целиком, а только его часть! Неужели я прошу слишком многого? А вино – это просто вино. В нем нет ничего таинственного. Итак, возьмите бокалы. Лакки, ты тоже. Пожалуйста. Ну, за папочку?

– Когда ты расскажешь об этом «Кириллу» и «Тиму», они просто обалдеют, – шепнул Влад Лакримозе.

– Заткнись! – прошипела она. – Пап, я боюсь, мне будет плохо!

– Твое тело приспособится, – успокоил ее отец. – Я его уже пробовал. Немного водянистое, на мой вкус. Слишком кислое, но вполне съедобное. Пожалуйста.

– Ну, хорошо…

– Отлично, – кивнул граф. – Итак, поднимите бокалы…

– Приветствуем тебя, новая кровь! – возвестил Влад.

– Карпе дием, – сказал граф.

– За горло, – добавила графиня.

– Мне просто не поверят, – пробормотала Лакримоза.

Все дружно пригубили вино.

– Ну? – осведомился граф Сорокула. – Не так уж и плохо, верно?

– Немного холодное, – заметил Влад.

– Я закажу подогреватель вина, – пообещал граф. – Я не какой-нибудь безрассудный вампир. Дети, надеюсь, еще какой-нибудь год, и все мы справимся со своей фенофобией и сможем позволить себе легкий салат…

Лакримоза театрально повернулась к родителям спиной и сделала вид, что ее тошнит в вазу.

– И тогда, Лакки, ты обретешь свободу. Одиноким дням наступит конец! И не только им одним, но и…

Влад был готов к чему-то подобному, поэтому он даже глазом не моргнул, когда отец резким движением выхватил из кармана какую-то карточку и вскинул ее высоко в воздух.

– Двойная змея, – спокойно сообщил он. – Символ джелибейбийского культа воды.

– Вот видишь?! – взволнованно воскликнул граф. – Ты даже не вздрогнул! И богофобию можно победить! Я всегда это говорил! Да, временами наш путь тяжел, но…

– Терпеть не могу, когда ты выпрыгиваешь из-за угла и обливаешь нас святой водой, – прошипела Лакримоза. – Хорошо, хоть последнее время ты немного подуспокоился.

– Ну, не такой уж и святой, – возразил отец. – Сильно разбавленной. В худшем случае лишь слегка благочестивой. Но благодаря ей ты стала сильной, а?

– Ага. Сначала все время простужалась, а потом ничего, закалилась.

Граф резко выдернул руку из кармана. Лакримоза лишь устало вздохнула.

– Всевидящий Лик Ионитов, – сказала она.

Граф едва не заплясал от радости.

– Видишь? Получилось! Ты даже не поморщилась! А это один из самых сильных религиозных символов. Ну, разве я зря старался?

– Надеюсь, это стоило тех мук, которые мы перенесли, когда ты заставлял нас спать на набитых чесноком подушках.

Отец схватил ее за плечи и повернул лицом к окну.

– Неужели тебе не достаточно знать, что весь мир – это наша устрица?

Она в недоумении наморщила лоб.

– А зачем мне превращать весь мир в какую-то скользкую морскую тварь?

– Потому что их едят живыми, – ответил граф. – К сожалению, вряд ли где-либо существует ломтик лимона длиной пятьсот миль, но сама метафора мне нравится.

Лакримоза повеселела и даже улыбнулась.

– Ну-у…

– Отлично. Мне нравится, когда моя дочурка улыбается, – одобрил граф. – Итак… кого мы предпочитаем на завтрак?

– Ребенка.

– О нет, я так не думаю. – Граф дернул шнурок колокольчика рядом с камином. – Это не дипломатично. Пока мы не можем себе это позволить.

– Эта, с позволения сказать, королева выглядит почти бескровной. Жаль, Влад отпустил ту толстушку, – сказала Лакримоза.

– Не начинай, – предупредил Влад. – Агнесса… очень интересная девушка. Я чувствую, в ней много чего скрыто.

– О да, – кивнула Лакримоза. – В таких размерах можно столько всего скрыть… Решил приберечь на крайний случай?

– Перестаньте, – вмешался в их спор граф. – К вашему сведению, ваша любимая мамочка, когда мы познакомились, не была вампиром и…

– Ты рассказывал об этом миллион раз, – перебила его Лакримоза, закатывая глаза с раздражительностью человека, который проходил в подростках целых восемьдесят лет. – Балкон, вечернее платье, ты в плаще, а она как заорет…

– Тогда многое было проще, – признал граф. – И гораздо глупее. – Он вздохнул. – А куда запропастился Игорь?

– Гм… Кстати, дорогой, я собиралась поговорить с тобой о нем, – сказала графиня. – По-моему, от него нужно избавиться.

– Правильно! – воскликнула Лакримоза. – Над ним смеются все мои подружки!

– А лично меня крайне раздражает это его сверхготическое отношение к жизни, – добавила графиня. – А уж этот его дурацкий акцент… И знаете, за каким занятием я застала его в старых подземельях на прошлой неделе?

– Не могу даже представить, – сказал граф.

– У него была коробка с пауками и кнут! Он заставлял их плести паутину по углам!

– А я-то ломал голову, откуда у нас повсюду паутина!

– Я согласен с мамой, отец, – вступил Влад. – Игоря можно было терпеть в Убервальде, но мы теперь в приличном обществе, и едва ли тебе захочется, чтобы такой тип открывал твоим гостям двери.

– И от него так воняет, – пожаловалась графиня.

– Вот уже много веков он был неотъемлемой частью нашей семьи, – сказал граф. – Но вынужден признать, последнее время он совсем распоясался. – Он еще раз дернул шнурок колокольчика.

– Йа, мафтер? – донесся из-за его спины голос Игоря.

Граф резко развернулся.

– Сколько раз я велел тебе никогда так не делать!

– Как не делайт, мафтер?

– Никогда не подкрадываться ко мне сзади!

– Я иначе не умейт, мафтер.

– Позови короля Веренса. Мы слегка перекусим вместе.

– Флушайт, мафтер.

Они проводили взглядами отчаянно хромавшего слугу. Граф покачал головой.

– Добровольно он не уйдет, – сказал Влад. – И намеков он не понимает.

– Это так старомодно, иметь слугу по имени Игорь, – промолвила графиня. – Терпеть его не могу.