Невеста капитана Тича - Прайс Джереми - Страница 67

К счастью, Тич только что проснулся и поэтому был еще достаточно трезв, чтобы быть в состоянии разобрать написанное. Он разгладил толстый хрустящий лист желтой бумаги и, водя пальцами по строчкам, медленно прочел слово за словом:

«Дано сие на основании Акта, принятого и утвержденного Сессией Верховного Суда, имевшей место в Столице Уильямсбурге одиннадцатого дня ноября месяца в Пятый год царствования Короля нашего Георга Первого, и поименного» Актом О Борьбе С Пиратством «.

Вышеуказанным Актом кроме всего прочего установлено, что всяк и каждый, или каждые, кто до или после четырнадцатого дня ноября месяца Господа нашего года одна тысяча семьсот восемнадцатого и до четырнадцатого дня ноября месяца будущего года Господа нашего одна тысяча семьсот девятнадцатого изловит или захватит в плен Пирата или Пиратов на суше или на море, или в случае сопротивления убьет таковых Пирата или Пиратов между тридцать четвертым и тридцать девятым Градусами Северной широты и в пределах ста лиг от Континента Виргиния, или в пределах Провинции Виргиния, или в пределах Северной Каролины, то оные будут уполномочены получить и получат из рук Казначея Колонии соответствующее вознаграждение, а именно: за Эдварда Тича, обычно именуемого Капитаном Тичем или Черной Бородой — сто фунтов, за любого другого командира Пиратского судна, парусника или галеры — сорок фунтов, и за каждого Пирата, захваченного на борту такого судна — десять фунтов.

Посему, для поощрения всех тех, кто изъявит желание послужить Его Величеству и своей Стране в таком справедливом и почетном деле, как Спасение от людей, которые поистине могут быть названы Врагами Человеческими, я почел целесообразным с Согласия и Одобрения Консула Его Величества издать настоящее Предписание.

Боже, храни Короля.

А. Спотсвуд, Его Величества Лейтенант —

губернатор и Главнокомандующий

Колонии и Доминиона Виргиния.»

К этому акту была приколота записка, написанная мелким аккуратным почерком Тобиаса Найта:

«Капт. Тич, спешу приветствовать Вас. Его Превосходительство сего дня получил дальнейшую информацию о том, что экспедиция, хоть и участвуют в ней двое Офицеров и сорок Нижних Чинов из Команд фрегата Его Величества» Перл»и шлюпа «Лайм», не имеет с собой никакой артиллерии, но вооружена только мушкетами и тому подобным ручным оружием. К тому же это Предписание не имеет никаких Прав и никакой Власти в этой Провинции, и если Вы предпочтете не тратить своих Людей на встречу с ними, то Вы приглашаетесь немедленно явиться к Его Превосходительству и разместиться здесь под законной охраной. Однако, поскольку стало известно, что в этой экспедиции участвует Женская Персона по имени Анна Блайт (или Хукер), которая заявляет, будто являлась членом Вашей Команды, и что Вы высадили ее на пустынный остров, откуда она была спасена Провидением и шлюпом Его Величества «Сифорд», Его Превосходительство несколько встревожен тем, что это обстоятельство может причинить ему неприятности в случае, если окажется правдой и станет известным в Провинции. Если, паче чаяния, Вы будете не в состоянии отрицать это обвинение, то, пожалуй, Вам следует предпочесть встретиться и расправиться с экспедицией силой, приняв меры к тому, чтобы вышеназванная Персона женского пола не осталась в живых.

Ваш покорный слуга,

Тобиас Найт.»

Тич ухмылялся, читая Предписание. То, что его голова оценена, да еще в два с половиной раза дороже головы любого другого капитана в Обеих Америках, чрезвычайно ему польстило. Он нисколько не был встревожен сообщением о какой-то экспедиции, которая состояла всего из двух жалких одномачтовых шлюпов и сорока человек, не имевших ни одной пушки. Но неожиданное известие о том, что Анне Блайт удалось спастись, привело его в сильнейшее волнение.

— Гиббонс, ты слышал? Эта проклятая девчонка все еще жива!

— Какая проклятая девчонка? — спросил Гиббонс, с болезненной гримасой приподнимаясь на локте. Он провел ночь на полу банкетного зала.

— Та, которая знает, где мы припрятали сокровище! — прорычал Тич, вскакивая с постели. — Сколько у нас людей?

— А черт его знает, капитан… — Гиббонс все еще не мог окончательно проснуться; он сидел на полу, зевая во весь рот и почесываясь. — Может, дюжина, а может — две…

Последствия ночного дебоша невыносимо мучили его, вызывая настоятельную потребность опохмелиться. Рыча от нетерпения, Тич сунул в руки своему неустойчивому лейтенанту флягу с ромом, искренне сожалея о том, что на прошлой неделе во время пирушки нашел весьма забавной идею исподтишка прострелить под столом колено Израэлю Хендсу. Теперь, благодаря этой дружеской шутке, Хендс находился в Баттауне, навсегда превратившись в хромого инвалида.

— Позаботься, чтобы шлюп был подготовлен к бою, — приказал Тич. — Да пошли в город пару матросов, чтобы вытащить из кабаков столько людей, сколько они смогут до наступления темноты!

Он сердито вырвал флягу из рук Гиббонса и влил себе в глотку изрядную порцию рома. Впервые в жизни он чувствовал себя застигнутым врасплох, растерянным и подавленным. И виной этому была все та же проклятая девчонка! Среди мертвецов всех рангов она была единственным призраком, который восстал из могилы, чтобы явиться к нему. Из всех товарищей, которых он предал, из всех злополучных жертв, которых он убил из прихоти, она была единственной, кого он не мог полностью выбросить из памяти. Остатки его личного дневника явственно свидетельствуют о том, что призрак Анны Блайт по меньшей мере дважды заставлял его просыпаться в холодном поту. Поскольку она в то время была жива, то не могла быть настоящим призраком и, следовательно, являлась просто порождением его нечистой совести. Кто знает — возможно, капитан Тич был не таким уж твердокаменным, каким он любил казаться…

Анна переоделась в бриджи, серую грубошерстную куртку с рубахой в синюю и белую клетку, серые шерстяные чулки и башмаки с круглыми носками и медными пряжками — единственную одежду, которую она смогла подобрать по росту в корабельной кладовой фрегата» Перл «. Она предпочла бы более женственный костюм ради возможности произвести впечатление на лейтенанта Мэйнарда, но резонно рассудила, что такой костюм был бы непрактичным в условиях плавания на маленьком шлюпе, настолько тесном, что в его носовой трюм могли поместиться одновременно только восемь из двадцати человек команды, а для защиты от дождя и ветра у штурвала служил простой брезентовый навес.

Лейтенант Мэйнард распорядился нарастить и укрепить — насколько это было возможно — бульварки обоих шлюпов, чтобы они могли противостоять хотя бы выстрелам из ручного оружия. Мистер Тобиас Найт был неправильно информирован, будто крохотные суденышки Мэйнарда не имели на борту никакой артиллерии. На носу каждого шлюпа красовался небольшой фальконет — пушчонка с диаметром ствола в два дюйма, стрелявшая полуторафунтовыми ядрами. Каждая из этих пушек весила по пятьсот фунтов — и, несомненно, это было лучшим из всего того, что Мэйнард мог подобрать при сложившейся ситуации.

Анна расхохоталась, впервые увидев их. Она так привыкла к огромным пушкам кораблей Черной Бороды, что фальконеты показались ей просто игрушкой. Ее смех вызвал одобрительные улыбки у матросов, которые занимались тем, что привязывали пушчонки канатами за казенную часть, чтобы они не скатились за борт при качке. Присутствовавший тут же лейтенант вопросительно поднял бровь. Он был в самом лучшем расположении духа, совершая свой первый шаг на пути к опасности.

— В чем дело? — спросил он. — Что здесь смешного?

— Ваши пушки-детеныши, — ответила Анна. — Они просто прелесть! Это из них стреляют по воробьям, да?

Взрыв хохота и оживленные возгласы последовали за этой шуткой, и на лице Мэйнарда появилась довольная улыбка. Обстановка показалась ему достаточно благоприятной для того, чтобы объяснить людям тактику предстоящего сражения и общую задачу всей кампании в том объеме, в каком им это необходимо было знать.

А тактика, которую он избрал, была предельно простой: Мэйнард знал, что в команде Тича насчитывалось не более тридцати или сорока человек, тогда как оба его суденышка могли взять на борт по двадцать человек каждое. Исходя из этого, Мэйнард собирался проскочить на своих плоскодонках сквозь плотную завесу артиллерийского огня пиратов, сознательно допуская при этом гибель половины своего людского состава, и с оставшимися двадцатью матросами взять корабль Тича на абордаж. В ходе схватки он надеялся убить Тича и таким образом положить конец сопротивлению пиратов. Он рассчитывал — как впоследствии оказалось, ошибочно, — что оба его шлюпа смогут пройти над отмелями залива Окракоки и приблизиться к тяжеловооруженному кораблю Черной Бороды с носа и с кормы, избежав благодаря этому бортового залпа его орудий.