Невеста капитана Тича - Прайс Джереми - Страница 37

— Да, да, конечно, — рассеянно ответила Анна. — То-есть, я хочу сказать — нет…

Она сделала несколько шагов по каюте и с огорчением заметила, что ее новые сатиновые бриджи слишком тесно обтягивают бедра. Пожалуй, их нужно будет потом распустить в швах, потому что материал превосходный, и жаль от них отказываться. Анна с удовольствием провела по бриджам рукой. «Как кожица на сливе», — подумала она про себя, а вслух сказала:

— Наверное, у вас не найдется иголки с ниткой, капитан?

— Что? Иголки с ниткой? — Тич подошел поближе и со странной кривой усмешкой поглядел на Анну сверху вниз. — Ах ты, маленький храбрый бесенок! Значит, ты взаправду решила обосноваться здесь со своей корзинкой для рукоделия? Выходит, ты и впрямь ничего не боишься, а?

Он грубо притянул ее к себе:

— Ну-ка, посмотрим, насколько я прав! Посмотрим, посмотрим…

Почувствовав его силу, Анна непроизвольно охнула. Тело капитана было твердым, как дерево. Когда он прижал ее к переборке, ей вдруг вспомнилось, как однажды в детстве одна из отцовских лохматых лоулендских рабочих лошадей прижала ее к стенке стойла. Ей даже показалось, будто она снова ощущает твердый лошадиный бок и шершавую колючую гриву. Отец, придя тогда ей на помощь, сказал, не повышая голоса: «Стой спокойно, Анна, не дай ей почувствовать, что ты испугалась. Стой спокойно…» Теперь, попав в лапы Тича, Анна вспомнила этот совет и не делала никаких попыток освободиться.

Тич, казалось, чувствовал себя на вершине блаженства:

— Знаешь ли что, козочка? Когда мы завтра придем в Сен-Китс, я на тебе женюсь! Что ты на это скажешь, а?

Анна ощущала острый мускусный запах его разгоряченного тела, жар которого проникал даже сквозь пропотевшую во время сна рубаху. Она ничего не ответила.

— Я спрашиваю: что ты на это скажешь?

Он встряхнул ее так, что Анне стало больно от железных пальцев, впившихся в ее плечи.

— Если вы… дадите мне возможность… я вам отвечу, — с трудом проговорила она, почти задыхаясь. С минуту Тич еще держал ее, явно обескураженный, но затем медленно ослабил объятия.

— Что ж, я вам отвечу, — повторила Анна, оправляя свой смятый костюм. — Во-первых, я не уверена, что вполне доверяю вам, капитан Тич, потому что вы уже дали мне несколько обещаний, выполнения которых я до сих пор жду. Кроме того, если бы я даже и была склонна выйти замуж за джентльмена… э-э… вашего звания и ранга, то об этом не спрашивают в подобной манере. Отсюда я полагаю, что это, должно быть, своеобразная шутка, а я, к сожалению, слишком тупа, чтобы понять ее!

— Джентльмена моего звания и ранга? — подхватил Тич те ее слова, которые больше всего его заинтересовали. — Это я-то — джентльмен со званием и рангом? И какого же ранга джентльменом я, по-твоему, являюсь?

У Анны чуть было не вырвалось, что она вообще не считает его джентльменом; но он даже отступил от нее на шаг, и на лице его отразилось такое уморительное желание поскорее услышать ответ, что она сочла неблагоразумным отказываться от столь многообещающего начала игры.

— Ну… — неуверенно протянула она. — По званию вы, скорее всего, капитан…

— Клянусь богом, это так! — самодовольно рявкнул Тич. — И я ношу это звание по праву, поскольку таковым и являюсь!

— В таком случае, хотя я и не помню, имеется ли в табеле о рангах упоминание о пиратском корабле, но в книге этикета говорится вполне ясно, что при распределении мест за столом, а также во время приемов или представлений, капитан военного судна — даже иностранного — имеет преимущества перед полковником и младшим сыном эрла или барона, а на борту собственного судна у него преимущество перед всеми, кроме членов королевской семьи и Министра Короны. Я довольно много времени провела за изучением подобного рода вещей в пансионате мисс Хукер.

— Ах, вот как?

— Да, капитан Тич, и я очень удивлена тем, что джентльмен вашего положения ведет себя так, как вы вели себя утром и ведете себя сейчас!

Анна, следуя наставлениям мисс Хукер, невольно подражала также ее тону. Опешивший капитан ошеломленно заморгал глазами, но затем его физиономия начала медленно расплываться в улыбке:

— Эй, эй — погоди-ка минутку! Ты, кажется, собираешься читать мне нотации? Не торопись, голубушка! Я не какой-нибудь модный щелкопер, — я мужчина, в чем ты скоро убедишься! И у тебя не будет нянек, чтобы прикладывать примочки к синякам, когда я тебе это продемонстрирую!

— Воистину, капитан Тич, вам должно быть стыдно говорить со мной таким тоном! У нас в Шотландии есть предводители кланов, которые спят на земле со своими людьми и едят простую, грубую пищу. Однако это благородные люди и джентльмены чести. И хотя они так же, как и вы, завоевали свои титулы в бою, ведя своих людей к победам, они никогда не посмеют нарушить обещания, данного ими леди!

— Возможно, — пожал плечами Тич. — Ты лучше скажи-ка, что это за обещание, о котором ты мне все уши прожужжала, словно пчела?

— Вы обещали, — холодно ответила Анна, — что дадите мне два пистолета и научите с ними обращаться, чтобы я могла защитить себя от тех из вашей команды, кто не является джентль… ну, кто будет плохо себя вести по отношению ко мне. Не думаю, чтобы я смогла по-настоящему убить человека, но напугать его…

— Однако, ты сделала чертовски удачную попытку прострелить мне башку! — улыбнулся Тич. Анна покраснела:

— Я тогда очень испугалась… — виновато проговорила она. — Но ведь вы же сами потом убили человека, который покушался на мою честь. Мне сказал об этом Лори. Конечно, это ужасно, но… Мой отец, например, тоже убил нескольких человек в споре, касавшемся вопросов чести, а Лори заколол по крайней мере двух джентльменов на Дуэли… Я хотела сказать, что очень сожалею о случившемся, капитан, и в то же время глубоко признательна вам за то, что вы рисковали жизнью, защищая мою честь. Я думаю, что это был благородный поступок, хотя и надеюсь, что вам больше не придется его повторить!

Тич, который уже совершенно позабыл о Захи Лонге, должен был напрячь мозги, чтобы сообразить, о чем, черт побери, толкует эта девчонка.

— А-а, — протянул он, с трудом пытаясь подавать усмешку. — Да, конечно, это было чертовски благородно с моей стороны! Так ты говоришь, за столом я должен занимать такое место, словно я почище графа, да?

Это сообщение было для него поистине ошеломляющей новостью.

— Младшего сына эрла, капитан Тич!

— Черт побери! А я даже и не подозревал об этом!

Тич был не единственным среди пиратов, кого одолевали честолюбивые стремления казаться лучшими, чем они были на самом деле. Серьезность, с которой старшие по званию и положению буканьеры именовали себя «лордами», тщеславие, которое заставляло их выцарапывать грубые подобия гербов на рукоятках своего оружия, тот факт, что не было в мире ни одного пиратского капитана, который не изобрел бы собственного флага для украшения мачт своего судна, — все это явственно свидетельствовало о том, что каждый из них (хотя в большинстве своем все они были безродными отщепенцами) тешил себя иллюзиями, будто он в той или иной степени принадлежит к аристократам, будучи незаслуженно забытым и обойденным судьбой.

— Скажи-ка, а может ли это дать мне право носить титул и иметь собственный герб, если я, предположим, переберусь в Лондон, и меня до той поры не повесят? — заинтересованно спросил Тич. Что ж, ничего плохого не было в том, чтобы знать о подобных вещах, хотя, конечно, трудно было ожидать, что они когда-нибудь осуществятся.

— Любой джентльмен со званием и положением может быть удостоен дворянского титула и права на ношение собственного герба, капитан Тич!

— Разрази меня гром! — сказал потрясенный Тич. — Чтоб меня смыло за борт через кормовой клюз!

Он подошел к кровати и тяжело опустился на нее.

— Надеюсь, вы не сочтете за грубость, капитан, если я напомню вам о пистолетах?

— Что? Ах, да — пистолеты! Конечно же, ты получишь пистолеты, поскольку я дал тебе слово джентльмена. У тебя будут два маленьких хорошеньких пистолета с серебряными рукоятками, которые не стыдно носить и королю! Слишком малы для мужских ладоней, но убивают они достаточно ловко. В синем бархатном ящичке на полке в… нет, лучше я сам достану их для тебя!