Невеста капитана Тича - Прайс Джереми - Страница 23

В глазах майора зажегся плотоядный огонек.

— А теперь, я думаю, вам необходимо обсушиться. Как же нам поступить? Позвать негров, чтобы они стащили с вас мокрые тряпки? Или вы позволите мне самому сделать это? Я очень сожалею, но у меня на борту нет ни одной женщины…

— Оставьте меня… — не глядя на него, непослушными губами хрипло прошептала Анна.

— Но, но — вы не должны оскорблять моего гостеприимства! — смеясь, возразил Боннет. — Как же вы думаете в этой мокрой одежде разделить со мной постель?

Анна попыталась что-то ответить, но голос ей не повиновался. Ее всю трясло от холода, слабости и нервного перенапряжения. Она сжалась в комок на полу, вцепившись пальцами в мягкий ворс ковра, словно противясь всяким попыткам оторвать ее от него. Редкие переживания могут так потрясти человеческую натуру, как поимка во время, казалось бы, успешной попытки к бегству.

Боннет сидел, молча наблюдая, как желтый свет лампы отражается на мокром шелке ее разорванного платья. Внезапно он почувствовал все возрастающее раздражение, зная по опыту, что игра окончилась.

— Очень хорошо, — сказал он. — Только я не собираюсь сидеть здесь всю ночь с вами. Так что, если вы не желаете причинить неприятности вашему брату… — при этих словах Анна подняла голову.

— Ну, вот и отлично! — сказал Боннет. — Рад, что вы, наконец, удостоили меня своим вниманием. Так вот: скоро сюда доставят вашего брата. Для него, бедняжки, немногое изменится — он всего лишь перейдет из одного канатного ящика в другой — но не в этом дело. Главное, что я не собираюсь во время сна подвергаться опасности с вашей стороны. А вы, я знаю, можете пойти на любое безрассудство, несмотря на обманчивую внешность!

Боннет видел, что Анна его слушает; большего от нее я данный момент и не требовалось.

— Я отдал распоряжение, чтобы завтра вашего брата подвесили к стеньге и высекли кнутом. Это произойдет без дополнительных напоминаний с моей стороны, и произойдет обязательно, если только я не отменю своего распоряжения. Пока я сплю, вы останетесь здесь, со мной. И — слушайте меня внимательно, дитя мое! — если к завтрашнему дню вы не заслужите моего доброго расположения, то не вы, а ваш брат подвергнется весьма чувствительному наказанию!

Он притворно зевнул, вежливо прикрывая пальцами рот, затем поднялся и потянул за шнурок звонка.

На вызов последовал почти мгновенный ответ в виде осторожного стука в дверь, что свидетельствовало о пребывании за нею бдительного стража.

— Запри дверь снаружи, приятель, — сказал Боннет, повысив голос, чтобы его было слышно по ту сторону тяжелой дубовой двери. — И не открывай ее ни при каких обстоятельствах, если я сам не прикажу тебе сделать это. Понял?

— Да, сэр! Так точно, сэр! — донесся в ответ хриплый голос, сопровождаемый стуком тяжелого смазанного засова.

Боннет дружелюбно кивнул Анне, которая в ужасе глядела на него широко раскрытыми глазами.

— Итак, — сказал он, — перед вами довольно сложная проблема. Поистине, я сгораю от любопытства, как вы ее решите!

Он снова зевнул, более естественно на сей раз, и, налив себе щедрую порцию бренди, принялся раздеваться. Однако, из какой-то нелепой скромности, он снял с себя только кафтан, сбросил сапоги и расстегнул подвязки.

Поколебавшись одно мгновение, он задумчиво взвесил в руке пистолет, затем аккуратно уложил его под подушку и натянул на себя тонкое одеяло. Лампу он оставил гореть и, лежа, продолжал некоторое время глядеть на Анну, открыв в улыбке тонкую белую линию зубов, поблескивавших из-под темных усов.

Анна слышала, как доставили на борт Лори. С палубы донеслись короткие звуки борьбы, возбужденные голоса, затем несколько резких криков боли, которые заставили Анну вздрогнуть, хотя она и не знала, кто кричал: Лори или его стражники. Шум борьбы переместился к носу. Затем загремела якорная цепь, и босые ноги торопливо затопали по палубе, готовя судно к выходу в море. Обессиленная Анна упала ничком на ковер, когда «Ройял Джеймс» качнуло на морской волне, и затем, не успев подняться, свалилась снова, когда судно встало под ветер. Теперь до нее доносились только птичье поскрипывание рангоута и погромыхивание штурвальной цепи.

Боннету, очевидно, надоело разглядывать ее, потому что он допил бренди и поплотнее завернулся в одеяло.

Анна долго неподвижно лежала на полу. Затем, когда силы понемногу возвратились к ней, и судорога от неудобной позы начала сводить ее члены, она осторожно поднялась на ноги, стараясь не производить шума, который мог бы разбудить Боннета. Спящий, он походил на дохлую земляную крысу с кустистыми усами, выступающими вперед зубами и тонкими приоткрытыми губами. Анну даже слегка замутило от презрения и отвращения к нему. Она все еще не в состоянии была задуматься над своим теперешним положением. В сущности, Боннет был бы даже удивлен, узнай он, как мало она поняла из того, что именно он от нее ожидает. Она знала лишь, что он возобновит свою грязную игру с ней. как только проснется, и инстинкт ей подсказывал, что, подобно испорченному мальчишке, швыряющему камни в подбитую птицу, он не остановится, пока его жертва не будет уничтожена.

Кок и Пок, устав охотиться за капельками морской воды, стекавшими с ее платья, отправились искать укромное местечко для сна на кровати своего хозяина. Внезапно Анна насторожилась: один из котов поднялся на кровати со вздыбленной, топорщащейся шерстью на спине, колыхавшейся, словно трава под ветром. В то же мгновение вскочил и второй кот, задрав вверх вытянутый, как палка, хвост с подергивавшимся концом. Они оба смотрели в одном направлении, и, следуя за их взглядами, Анна увидела серую тень, бесшумно скользившую по полу. Сначала ей показалось, будто это мохнатая шерстяная перчатка, растопыренные пальцы которой самостоятельно нащупывают себе дорогу. Затем, приглядевшись внимательнее, она увидела, что это огромный тропический паук. В обычное время он бы ее до смерти перепугал, но теперь она еще больше испугалась того, что коты разбудят Боннета.

Серое чудовище неторопливо проследовало в затемненный угол каюты, и оба кота, успокоившись, опять улеглись на кровати. Боннет продолжал безмятежно спать. Море, видневшееся сквозь несколько узких окошек в каюте, начало постепенно светлеть, предвещая близость рассвета.

Испуг при виде паука словно оживил Анну. Присев на полу, она задумалась над тем, что ей делать дальше. Можно было, воспользовавшись глубоким сном Боннета, вытащить пистолет у него из-под подушки… Хоть это было и рискованно, но стоило попытаться, чем просто сидеть без дела.

Анна осторожно подошла к кровати, шелестя пропитанными солью юбками. Коты подняли головы и с царственным любопытством уставились на нее. Она была уже у самой кровати и, сдерживая себя, осторожно запустила руку под подушку, как вдруг в ужасе заметила, что глаза Боннета широко раскрыты. Сколько времени он следил за ней — она не знала. Майор усмехнулся:

— Так… — процедил он. — Значит, вы решили повременить до рассвета?

Он подвинулся в постели, освобождая место для нее:

— Много же вам придется совершить за весьма короткое время, моя милая, если вы собираетесь спасти шкуру вашего братца! Но все же, — он приподнял край одеяла и насмешливо взглянул не нее, — я должен быть честным до конца и дать вам возможность попытаться!

— Нет! — в ужасе воскликнула Анна.

Боннет сел в постели. Через мгновение у него возникнут подозрения, и он вспомнит про пистолет…

— Я… я испугалась… — пробормотала Анна. — Я видела… огромного паука. Он заполз в угол, под стол…

Голос ее дрожал вполне убедительно.

— В самом деле? — проведя всю жизнь на Вест-Индских плантациях, где гигантские пауки были обыкновенным явлением, Боннет относился к ним едва ли с большим отвращением и опаской, чем Анна к мясной мухе. Тем не менее, он все же повернулся на локте, чтобы посмотреть туда, куда указывала Анна. Это движение приподняло угол подушки, и Анна, молниеносным движением схватив холодную, отделанную серебром рукоятку пистолета, мгновенно отпрыгнула в сторону. С легкой гримасой боли от впившейся в ее нежный палец твердой стали она с трудом взвела курок; черный порох блеснул на затравке. Боннет метнулся к ней, но было уже поздно. Усмешка исчезла с его лица.