В погоне за тайной века - Пасецкий Василий Михайлович - Страница 33

Только утром 25 июля каклигмюты оставили путешественников в покое. Но после полудня они появились снова. На этот раз только мужчины. Каждый был вооружен луком и ножом. Американцы потребовали табаку. Кашеваров дал каждому по листу. Но этого показалось им мало. Они вымогали новые подарки, снова уговаривали Утуктака покинуть моряков, не скрывая, что намерены в скором времени перебить путешественников и завладеть вещами экспедиции.

«Наше ласковое обращение не располагало их к дружелюбию, — писал Кашеваров. — Положение экспедиции сделалось более чем сомнительно…».[183]

Алеуты убеждали начальника, что им, измученным многонедельным переходом на байдарках, вряд ли удастся отбить нападение сорока крепких и сильных эскимосов, которые снова собрались вблизи их палаток.

Кашеваров со своими спутниками покидает беспокойное пристанище. Но каклигмюты гонятся за ними. Когда байдарки путешественников проходят мимо селения, они видят подозрительную суматоху. Жители снимают палатки, грузят байдары. Группа каклигмютов, завидев моряков, гонится за ними по берегу, держа в руках маленькие байдарки.

Кашеваров уходит в море к западо-северо-западу, надеясь скрыться от эскимосов, плывущих за ними по пятам на тяжелых байдарках. Густой туман неожиданно скрывает его от преследователей. Вскоре он проходит мимо небольшого песчаного островка, к которому хочет пристать, чтобы переждать сильное волнение. Но на его берега уже высадились каклигмюты. И Кашеварову приходится снова уходить в открытое море.

Несколько часов плывут они на восток и снова убеждаются в невозможности пристать к берегу, где их с нетерпением ждут готовые к нападению каклигмюты. У путешественников в конце концов не остается другого выбора, как повернуть обратно.

«С неизъяснимо прискорбным чувством, — писал Кашеваров, — которое не изгладится во мне во всю жизнь мою, я приказал грести к мысу Барроу, располагая по компасу и волнению курсом. Необходимостью принужден я был избежать явной, а может быть, и общей гибели людей вверенной мне экспедиции».[184]

Путешественники повернули назад, когда лишь недельный переход отделял их от устья реки Маккензи. Еще одно усилие — и исследование северных берегов Русской Америки было бы закончено и окончательно было бы доказано существование пути между двумя океанами. Моряки на обратном пути тщательно проверили правильность выполнения ими описи.

4 августа отряд достиг речки, в устье которой находилась байдара с пятнадцатью членами экспедиции. За время отсутствия Кашеварова они выстроили на случай зимовки избу и запаслись продовольствием.

Через два дня экспедиция направилась к мысу Лисбурн и затем занялась промером прибрежных вод. Вскоре путешественники узнали от эскимосов, что в заливе Коцебу, у острова Шамиссо, находится русское судно. Кашеваров немедленно направился на его поиски, но «Полифема» не застал… Он нашел только следы недавнего пребывания корабля. Много дней прошло в томительном ожидании. Всех волновал вопрос: придет ли за ними «Полифем» или экспедиции придется зимовать на угрюмом берегу Северного Ледовитого океана? Наконец 5 сентября на горизонте появился корабль. На следующий день экспедиция перебралась на его борт.

Работы А. Ф. Кашеварова на севере Аляски были закончены. Путешественник и его помощники тщательно исследовали и картировали северное побережье Русской Америки от мыса Лисбурн до мыса Врангеля. Обследованный русскими моряками берег на север от мыса Барроу назвали берегом Меньшикова. На основе работ 1838 года А. Ф. Кашеваров составил гидрографические карты, которые вошли в несколько русских атласов. Итоги трудов экспедиции высоко оценили современники, отмечавшие, что ее деятельность «ознаменована сколько усердием, столько и отважностью исполнения».

Через тридцать один год после окончания экспедиции в «Записках русского географического общества» за 1879 год был опубликован «Журнал, веденный при байдарной экспедиции, назначенной для описи Северного берега Америки». Он дает представление о том, какой большой круг вопросов интересовал Кашеварова. В журнале содержатся астрономические определения, систематические данные о температуре воздуха в определенные сроки, направлении ветра, температуре воды океана, особенностях атмосферных явлений. Кашеваров подробно описывает встреченные речки, озера, характер берегов, горные породы, их слагающие, глубины и грунты моря, состояние и характер льдов, почву тундры и находящуюся под ней вечную мерзлоту. Он интересуется прибрежными горами, растениями, распространением леса в местах, расположенных к югу от исследуемого побережья, количеством оленей, бобров, эскимосскими селениями и их жителями.

«Сопутник наш дикарь Утуктак, — пишет Кашеваров, — проводя все время с туземцами и, по желанию моему, выведывая от них об их обычаях, поверьях, образе жизни и о прочем, касающемся до быта здешних жителей, как каклигмютов, так и силалинагмютов, объявил мне, что у них все то же, что у прибрежных жителей залива Нортон и зунда Коцебу. Главнейшее пропитание жителей доставляет промысел оленей, которых здесь изобильно, в особенности летом, когда бывают жаркие дни; тогда олени, обеспокаиваемые на тундре множеством комаров, бегут большими табунами к берегу искать прохлады. Оленей бьют стрелами, пущенными из лука, или стараются загнать оленей в озеро, в котором, подъезжая к ним в легких байдарках, колют копиями. Зимой во время глубоких снегов, роют в снегу волчью яму, в которой упавший олень делается верной добычей охотников».[185]

Этнографические заметки Кашеварова не утратили своего значения до нашего времени и высоко ценятся советскими учеными.[186]

В 1843 году Кашеварова вызвали в Петербург и определили на службу в Гидрографический департамент морского министерства. Его первой заботой было издание «Генеральной карты», которая отражала результаты его работы на северном побережье Русской Америки. Одновременно ему было поручено составить «Атлас Восточного океана». А. Ф. Кашеваров ревностно взялся за порученное дело. Атлас, по его словам, составлялся «не по одной какой-либо съемке, но по всем исследованиям этих морей и берегов, старинным и новым, русским и иностранным, с тщательным просмотром всех этих источников».[187]

Кроме сборного листа, Атлас включал шестнадцать карт, посвященных отдельным районам северной части Тихого океана, Берингова моря и Северного Ледовитого океана, наиболее важным проливам и входам в Петропавловский и Ново-Архангельский порты.

Едва Кашеваров довел до конца работу над «Атласом», как его назначили начальником Аянского порта. Он участвовал в обороне Аяна от англо-французской эскадры, нападение которой было успешно отбито русскими моряками.

Всю свою жизнь, которая оборвалась 26 сентября 1866 года, Александр Филиппович Кашеваров отдал служению России, науке и флоту. Он оставил богатое литературное наследство, в котором глубоко затронул многие проблемы отечественной географии.

Кроме дневников, записок и журналов Североамериканской экспедиции, его перу принадлежат оригинальные работы по истории отечественного мореплавания в северной части Тихого океана и русских поселений в Америке. Существовал талантливо и чрезвычайно интересно написанный дневник, отрывки из которого были напечатаны в «Санкт-Петербургских ведомостях» в конце 1845 года. Этот замечательный документ бесследно исчез, как исчезло и дело экспедиции, которое хранилось в архиве морского министерства. Известен фонд, номер так называемой единицы хранения, но документов нет и никто не может объяснить, куда же они девались.

Однако вернемся к Крузенштерну, одному из инициаторов этого путешествия. Когда вести о делах экспедиции Кашеварова дошли до столицы, Россия отмечала 50-летие флотской службы своего первого кругосветного мореплавателя. Его пришли поздравить и ученики, и убеленные сединами матросы — участники первого кругосветного плавания, порой прошагавшие много верст, чтобы снова стать под флаг своего адмирала.