Сокровище чаши - Александров Глеб Юрьевич - Страница 17

Дрожь пробежала по спине Амедея.

Одно дело - убивать врага в сражении, видеть его глаза, сталкиваться смерчами взвинченной воли и побеждать в неимоверном напряжении сил, но совсем другое дело – убить практически спящего человека просто потому, что так надо.

Кому надо? Зачем? И надо ли вообще?

Незаметно подошёл Гьянг и положил руку на плечо Амедея:

- Этот благородный воин ждал нас.

- Учитель, нам надо его убить, ведь он – наш враг, он хотел уничтожить этих людей и их мир…

- Никто не обязывал нас убивать врагов для освобождения и защиты, и если можно обойтись без смерти, то лучше сделать так.

- Но ведь он – враг и, не задумываясь, убил бы нас!

- Ты ничего о нём не знаешь, и к тому же ты не он, а потому его методы не могут быть твоими.

Амедею стало стыдно, рука Учителя укоризненно жгла плечо.

«Да, мы же не просто воины, но воины Света, наши методы – это сострадание к поверженному противнику, а не ритуальная казнь», – думал он.

Жизнь Наврунга осталась его жизнью, но судьба его была теперь в руках Гьянга – того, кто его спас.

Тибет, 1741 год

После разговора с Учителем я вернулся домой и, отдав свиток матери, уснул счастливым сном праведника.

Каково же было моё удивление, когда утром родители устроили мне пышные проводы! Казалось, что они всю ночь готовились, – так всё было продумано и спланировано.

Все родственники, все соседи - целая толпа народа - в праздничных одеждах, оставив свои дела, пришли поздравить моих родителей и выразить мне своё уважение.

Даже лавочник с нашей улицы, даже сборщик податей – все были здесь, радовались и смеялись, ели, сидя за празднично накрытыми столами, и делились своими впечатлениями о моей жизни. Оказалось, что все они (даже те, кто видел меня лишь несколько раз в жизни и не знал, как меня зовут) пророчили мне великое будущее и не сомневались в моём светлом пути.

Отчего такие пышные проводы? Это было больше похоже на свадьбу, но с присутствием одного жениха - меня.

Всё оказалось гораздо прозаичнее, чем можно было себе представить.

В то время, когда мой Учитель отсутствовал, он, оказывается, получал из рук самого Далай-Ламы важные награды и назначение, которые, собственно, ничего не значили для Учителя, но были очень значимы в глазах людей. Теперь, когда мой Учитель стал не просто уважаемым буддистом, но ещё и Учителем, признанным самим Далай-Ламой - авторитетом в области словесности и теологии, а я – его Чела, живущим под одной крышей с этим великим человеком, обожание и подобострастие, адресованные моему Благословенному Учителю, распространялись и на меня. Вот и вся причина. Узнав из восхищённых слов моих родителей эту нехитрую правду, я сразу успокоился и стал набивать рот всякими вкусностями, которыми и по великим праздникам меня не особенно баловали. На самом деле, не я, а самый старший из братьев, Гелонг, был опорой и надеждой отца, а сейчас он сидел насупившись и сердито поглядывал на меня, ведь потчевали меня, а не его…

Когда солнце достигло зенита и объевшиеся гости спрятались в тень, я стал прощаться с родителями. Они не были огорчены, скорее наоборот: моя судьба складывалась таким образом, что в лучах моей теперешней славы им тоже что-то да перепадало. Уважение родственников и соседей дорого стоит в мире простых людей, а раз так, то моё ученичество уже оплатило моим родителям все хорошее, что они сделали для меня в этой жизни.

Наконец прощание закончилось, и я с узлом необходимых вещей в руках появился у двери комнаты моего Учителя.

Он ждал меня примерно к этому времени и показал мне мое жилье. Оказалось, что в наши комнаты один вход из коридора, а моя к тому же выходит как раз в ту комнату, где происходили все наши встречи.

Счастью моему не было границ, о таком я и мечтать не смел! А тут – вся моя жизнь превратилась в счастливую сказку!

Остаток дня я провёл со стариком Ламой, который терпеливо и медлительно объяснял мне основные правила жизни в монастыре, показывал помещения, в которых мне предстояло учиться, и знакомил с теми учениками, кто был определён мне в сотоварищи, а вернее, к кому был определён я.

Всё было замечательно, но, как я понял, от всех этих учеников меня отличает некий статус – я не был монахом в этом монастыре, не жил вместе со всеми в общежитии, питался отдельно и, вообще, с моей точки зрения, пользовался благами, несопоставимыми с размерами моей скромной личности. На мой взгляд, на месте моего Учителя я бы поместил меня к этим ребятам и забыл бы о моём существовании, пока не набрался бы уму-разуму и не напитался бы всякими знаниями, как колодец водой, чтобы служить неведомым путникам прохладой вод и надеждой отдыха.

Причину этого моего особенного положения Учитель объяснил мне вечером:

- Ты будешь посещать не все предметы, но лишь те, что я отметил в твоём листе ученика. Некоторые предметы и занятия мы просто пропустим: нет времени ими заниматься, да и не нужны они тебе. Я не собираюсь делать из тебя монаха или священника.

- А кого же?

От удивления я раскрыл рот: если не монах, то кто же?

- Не всё то золото, что блестит, и не все монахи становятся Учителями, и не все Учителя были монахами. Монашество и ученичество хотя и подобны, но не одно и то же.

- Учитель, но почему мои цели должны расходиться с целями этих учеников, разве не Учению Будды мы пришли служить?

- Ты стараешься объять вселенную, которая тебе не по силам. Воин-арбалетчик и воин-мечник оба будут воинами, но учатся они разному искусству, не так ли?

Я был обескуражен этим сравнением: неужели внутри Учения Будды есть разные методы и течения? Почему я об этом не знал и не задумывался?

- Учитель, а какое течение буду познавать я?

- Ты должен знать, Чела, что среди последователей тантрического буддизма махаяны есть ответвление, основанное совершенным Цзон-Ка-Пой. Это – Учение Калачакры, переданное Владыкой Шамбалы последователям самой чистой религии на земле – буддизма - семьсот лет назад. Вот его-то ты и будешь изучать, и для успешного продвижения по этому нелёгкому пути тебе требуется освоить начальные ступени тантрической школы. Не все, но лишь те, что необходимы для изучения Калачакры.

- А чем отличаются науки Тантризма от наук Калачакры? Они разные? Их все основал Будда или не все? Какое учение чище?

- Малыш, все учения, что будут преподавать тебе, чисты, но некоторые предметы требуются для одних целей, иные – для других. Не все реки впадают в Брахмапутру, но все они, в конечном итоге, впадают в океан. Не все практики взяты Калачакрой из Тантризма, но все они ведут к конечному освобождению всего живого на земле самой короткой тропой - в этом ты можешь не сомневаться.

Учитель улыбнулся своей мягкой улыбкой, и сердце моё запело от счастья.

Я что-то слышал о могущественных школах Калачакры, спрятанных от людей среди вековых ледников нагорий срединного Цзанга. Они были могущественны и таинственны, эти Учителя Калачакры, и, оказывается, мой Учитель – один из них! Значит, он вхож в таинственную Шамбалу и, может быть, даже знаком с самим Великим Ригденом! Так много счастья в один день – это было слишком, ум мой был перегружен донельзя и требовал срочного отдыха.

Глядя на мой рассеянный взгляд и блуждающую глупую улыбку, Учитель всё понял без слов:

- Тебе пора спать, завтра начнёшь обучение согласно графику. Думаю, ты быстро догонишь пропущенный материал, там было немного важного для тебя, а в свободное время твой старый знакомый, Лама, будет ждать тебя у Зеркала Правды, и я буду приходить.

Сон наступил мгновенно, как если бы в сознании погасили свечу, удерживающую мой мир от мрака забытья. Без сновидений, просто сон вернул мне силы, и утром я, свежий и отдохнувший, ринулся в погоню за знаниями.