Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра - Мединский Владимир Ростиславович - Страница 25

Еще одна дочь Ярослава Мудрого стала венгерской королевой.

В негласном рейтинге «Самые перспективные женихи/невесты Европы» Русь уверенно занимала одну из верхних строчек.

Венцом матримониальных успехов был брак отнюдь не с французским монархом. Франция тогда – нецентрализованное, слабое государство. Реальная власть зачастую принадлежала не королю, а герцогам и графам, кои и сильного короля не очень боялись, а как на троне оказывался слабак, так и вовсе в грош его не ставили.

Настоящим дипломатическим успехом был брак княжны Евпраксии с германским императором Генрихом IV. Он, правда, в семейном плане был неудачным и закончился шумным бракоразводным процессом. Дело в том, что император Генрих оказался поклонником сатаны… Он пытался вовлечь в этот мрачный культ и молодую жену… Ей удалось бежать. Она дала скандальные показания, после которых папа отлучил императора Генриха от Церкви.

Наконец Евпраксия вернулась в Киев. В Киеве «грубых варваров» и «греховников германцев» осудили, а вчерашнюю императрицу все жалели.

Между тем брат Евпраксии Владимир Мономах женился на принцессе Гите – последней представительнице англосаксонской королевской династии, свергнутой Вильгельмом Завоевателем.

Этот брак давал Мономаху, а еще больше его потомкам, детям Гиты, формальное право на британский престол. Нормандские короли Британии были очень недовольны: вдруг князь Руси захочет стать еще и королем Англии?! Кстати, почему бы и нет? Совершенно реальный поворот событий, для тех времен ничего необычайного.

Васнецов В. М. (1848–1926). Баян

А в самом конце века, когда геополитическая обстановка изменилась и с юга Русь подперли половцы, стали заключаться совсем другие браки. Как сказали бы сейчас на МИДовском языке: «Сменился геополитический вектор внешней политики».

Летопись свидетельствует: «В лето 1094 сотворил мир Святополк с половцами и взял себе в жены дочь Тугоркана, князя половецкого». Это был уже другой Святополк, не Окаянный.

Постпиар русских королевен

В общем, никакой… У нас не знают, насколько плотно была вовлечена наша страна в общеевропейский экспорт-импорт монархов в начальные века своей истории. А ведь это – самое явное для того времени свидетельство международного престижа Руси. Был он, получается, не ниже, чем престиж Российской империи XIX века. И повыше, чем в XVIII веке. Потому что весь XVIII век русские императоры могли брать жен только в захудалых германских княжествах.

И лишь в XIX столетии у русских императоров появились серьезные датские, британские, голландские родственники… Прямо как на Древней Руси, во времена Ярослава Мудрого.

ВОЛЬТЕР (Франсуа-Мари Аруэ, 1694–1778) – корреспондент и политический советник Екатерины II, которая после его смерти купила его библиотеку за 40 000 золотых рублей. За библиотекой Вольтера был послан специальный корабль. Это может показаться кому-то странным, но свои собственные письма к Вольтеру Екатерина Великая не выкупила. В результате их последующего скорого опубликования вся Европа убедилась в том, насколько умна и просвещенна императрица российская

Об экспорте-импорте принцев и принцесс писала Лариса Васильева в своих «Женах русской короны». Разошлась книга хорошо, но давно не переиздавалась. В любой стране Запада на нашем месте написали бы целые библиотеки, выпустили бы на экраны не одну «Ярославну – королеву Франции», а снимали бы и снимали сериалы.

«Железная маска» русской истории

В середине XVIII столетия в Амстердаме вышла книга на французском языке, в которой рассказывалось, помимо прочего, о таинственном узнике времен Людовика XIV. Его лицо постоянно закрывала бархатная маска.

История приобрела популярность (к ней обращались и Вольтер, и Дюма). Маска, путешествуя из книги в книгу, постепенно стала железной. А ко времени Французской революции и «борьбы с проклятым царизмом» общепринятой версией стало то, что «Железная маска» – близнец Людовика XIV. Людовик XIII будто бы велел воспитывать этого принца тайно, чтобы предотвратить возможную путаницу с королями. Когда трон занял Людовик XIV, он якобы узнал о брате и сразу велел его заточить. Дабы избежать нежелательных последствий от их поразительного сходства, король заставил несчастного всю жизнь носить железную маску.

МАРЕ Жан (1913–1998). С этим французом наши бабушки изменяли нашим дедушкам. В фантазиях, конечно. Любимое амплуа – герои в приключенческих и исторических фильмах. Трюки отважно делал сам – режиссеры специально так ставили кадр, чтобы было видно его лицо. Но наши бабушки, конечно, и представления не имели, что Маре – один из самых известных гомосексуалистов Франции

Такое варварское обращение с живым человеком – кандалы, надетые на лицо, – должно было обнажить перед революционным народом звериную сущность прогнившей монархии. В наши дни посредством расписного красавчика Ди Каприо эту легенду популяризировал Голливуд, а несколькими десятилетиями раньше не менее успешно это сделал Жан Маре.

К счастью, американские кинематографисты еще не прознали про судьбу несчастного князя Судислава, а то бы уже точно порезвились по мотивам его трагической судьбы с помощью какого-нибудь Киану Ривза.

ДЮМА-отец, Александр (1802–1870). Считается автором выражения «развесистая клюква», символизирующего «глубину» познаний иностранцев о нашей стране. В результате его путешествия по России появился роман о русской жизни и многочисленные путевые очерки. Писатель, вообще-то, не тяготившийся необходимостью точно следовать историческим фактам, нашу страну описывал достаточно точно.

У Дюма-старшего есть роман, полностью посвященный России, – «Учитель фехтования». Роман, как говорится в голливудских фильмах, based on a true story, основан на реальных событиях. Кто-то из молодых декабристов был сослан в Сибирь – и с ним уехала невеста-француженка, даже не жена. Эта дворянка, последовав в Сибирь за молодым и небогатым офицером, жила как простая крестьянка. Их любовь не разрушилась, они поженились там, в Сибири… Очень романтичная история.

Приехав позднее в Россию, Дюма был на приеме у одного сибирского губернатора… И вот два момента, которые меня в свое время потрясли. Этим губернатором оказался бывший декабрист. Многие декабристы – насколько они были не правы по своим политическим действиям – настолько же вели себя порядочно в ссылке, не спились, не деградировали, не превратились в моральных уродов. Хозяину, принимавшему Дюма, было лет 60, он был реабилитирован при Александре II – и стал губернатором. И второе: знаменитый французский беллетрист на этом балу случайно встретился с героями собственного романа! Он их до этого не знал, просто ему кто-то рассказал romantic story. Они были уже пожилыми людьми – декабрист Иван Александрович Анненков и модистка Полина Гебль, в замужестве Прасковья Егоровна Анненкова. Все равно что встретить живого графа Монте-Кристо, не правда ли?

Костомаров писал, что после случившейся на охоте смерти Мстислава помимо Ярослава оставался еще один сын Владимира Святого – Судислав, живший в Пскове.

«Ярослав по какому-то оговору, тотчас по смерти Мстислава, засадил его в тюрьму в том же Пскове, и несчастный сидел там безвыходно до кончины Ярослава», – отмечал историк XIX века Николай Костомаров, явно недоумевая, почему великий князь повел себя с такой необъяснимой жестокостью.