Королевский корсар - Поуп Майкл - Страница 7

А имело место вот что.

За секунду до того, как несчастному шотландцу предназначено было отправиться в пучину морскую, впередсмотрящий «Веселого бретонца» увидел на горизонте корабль и громко известил об этом капитана и команду.

Леруа, взбежав на мостик, велел подать подзорную трубу. Хоть и оцарапанную, но весьма зоркую. Бросив в нее один опытный взгляд, он тут же обнаружил на траверзе своего корабля некое странное плавучее средство. Громадный деревянный остов с одной фок-мачтой. Вне всяких сомнений, этот путешественник или претерпел жестокий шторм, или подвергся жестокому нападению. И то и другое было на руку Леруа. Он мгновенно понял свою выгоду в данной ситуации и приказал готовиться к бою.

И Жаке, и все прочие в мгновение ока поняли капитана. Для хищника нет ничего более приятного на свете, чем беззащитная добыча.

Подняв все паруса, запалив пушечные фитили, «Веселый бретонец» решительно двинулся на незнакомца.

— Вывесить красный флаг? — спросил Пирес.

Леруа отрицательно покачал головой, не отрываясь от своей трубы:

— Зачем мы будем предупреждать их о наших намерениях. По тогдашним каперским правилам, судно, идущее на абордаж, обыкновенно вывешивало красное полотнище.

— Пусть они догадаются о них, когда мы всадим абордажные крючья в их палубу.

Леруа руководила не только его абсолютная бессовестность, но и трезвый расчет. Израненный корабль выглядел подлинным гигантом.

Три пушечные палубы.

Не менее восьмидесяти пушек.

Стало быть, сотни полторы сабель и мушкетов, не считая прочей многочисленной команды.

Имея не более шести дюжин вооруженных людей, в данной ситуации глупо играть в благородство.

Леруа вспотел от возбуждения: за столько месяцев бесплодных скитаний по морям наконец-то судьба дает ему в руки шанс. Настоящий шанс. Одна корабельная казна такого судна может представлять собою целое состояние.

— Корабль под флагом Ост-Индской компании! — громко объявил капитан, и Жаке и Пирес понимающе переглянулись.

— Антуан, положи руля к ветру! Канонирам держать фитили. Трубача сюда!

Все команды выполнялись толково и молниеносно. Капитан поднял руку, не отрываясь от окуляра:

— А-а, забегали!

На одномачтовом гиганте наконец поняли, чем угрожает им стремительное приближение небольшого нагловатого парусника. Предстоит еще одно сражение.

Может быть, еще более жестокое, чем-то, что разрушило их корабль.

— Огонь!

Все пять пушек правого борта стреляли по верхней палубе — обычный корсарский прием. Стремление уничтожить живую силу противника, способную помешать успешному осуществлению абордажа.

Артиллеристы регулярного флота, если нет особой команды, стреляют по корпусу вражеского корабля, стараясь его затопить.

Леруа сам повел своих людей в атаку. Ответные выстрелы вестиндца сделали в бортах «Бретонца» несколько пробоин, впрочем не слишком опасных.

Решительному ревущему навалу корсаров противостояло довольно большое количество вооруженного народа, при этом довольно слабо организованного.

Все силы защищающихся были растрачены в прошлом бою, и у них не осталось настоящей воли к сопротивлению.

Кроме того, насколько можно было судить, у них не имелось единого командования. Кроме мушкетеров в красных мундирах королевской пехоты мелькали странные люди в синих кафтанах и желтых шароварах с изогнутыми клинками. На головах у некоторых были белые чалмы.

Мусульмане защищали корму, где обычно располагаются каюты высокопоставленных пассажиров и капитана. Несмотря на пыл боя, Леруа сообразил, что именно туда нужно направить главный удар.

Французский мошенник оказался великолепным фехтовальщиком. Белые тюрбаны налетали на него, оскалив зубы и вопя какие-то устрашающие обещания, но это им не помогало, так же как их кривые сабли. Обыкновенная толедская шпага — самый короткий путь к вражескому сердцу.

Оставив на усыпанной мусором и залитой кровью палубе пять или шесть трупов в желтых шароварах, Леруа пинком тяжелого ботфорта ударил в высокую решетчатую дверь, закрывавшую путь в большую каюту.

На пол посыпалось цветное стекло.

Навстречу ринулся еще один свирепый охранник.

Ему досталась пуля из пистолета, попавшая прямо в вопящий рот.

В каюте был полумрак. В наклонные решетчатые окна падал тусклый свет. На столе было не убрано: остались следы недавней попойки. Перевернутые бутылки, расколотые тарелки, лежащие на боку подсвечники.

И никого.

Но кто же тогда стонет?

Леруа осторожно прикрыл дверь, ведущую на палубу, — шум боя сделался тише. Стоны — слышнее.

Но откуда они идут?!

В каюте никого нет.

Никого!

А-а! Вот оно что.

Леруа подошел к большому посудному шкафу в стене, противостоящей входу, и внимательно осмотрел его. Один край его был слишком утоплен в стену, другой соответственно слишком выпячен. Леруа навалился плечом на тот, что был утоплен, надавил. Шкаф стал со скрипом поддаваться.

Образовался проход.

Француз протиснулся в него. И обнаружил, что рядом с большой каютой имеется другая, потайная. Никогда ни с чем подобным ему сталкиваться не приходилось. Но не этот факт произвел на корсара самое сильное впечатление.

Он увидел человека, одетого в богато расшитый халат, залитый кровью, которая недавно текла из выбитого глаза.

Но и не в человеке, явно родовитом, было дело.

А в сундуке, служившем умирающему ложем.

Сундук был длиною футов пять, окованный широкими медными полосами, и украшен тяжелым висячим замком.

Леруа плотоядно улыбнулся в ответ на улыбку судьбы. Он увидел ее в этом сундуке.

Это романтическое свидание один на один с сундуком продолжалось недолго. Леруа даже не успел обдумать создавшуюся ситуацию, как ситуация изменилась. За спиною раздались крики, грохот каблуков по битым стеклам, усыпавшим пол, задыхающиеся от волнения и алчности голоса.

В каюту втиснулись Жаке, Пирес и пара негров, от которых едко пахло потом, своей и чужой кровью.

Увидев картину под названием «сундук и мертвец», они затихли, видимо мысленно представляя размеры богатства, свалившегося на их головы.