Королевский корсар - Поуп Майкл - Страница 31

— Отдайте, например, приказ завтра с рассветом выйти из гавани.

— Зачем?

— Как — зачем, а французы?! Мы атакуем их. Не полковник Маллин и не этот его «Повелитель морей». Капитан Кидд и его «Блаженный Уильям» — вот кто будет настоящим героем.

Взгляд Кидда загорелся.

— Я отдаю такой приказ!

— Надо позвать кого-нибудь.

— Зачем?

— Надо, чтобы все убедились, что это ваша воля, что именно вы герой, а не какой-то там полковник.

Все уже понявший Билли кинулся на нижнюю палубу и мгновенно привел боцмана и троих канониров, которые и стали свидетелями того, что приказ о тайном бегстве из эскадры полковника Маллина был отдал именно капитаном Киддом, а не кем-либо иным. Отдание приказа было тут же отмечено еще одним стаканом рома, и это было последнее великое дело, совершенное Уильямом в этот день.

Он со спокойной душой отправился спать.

Рассвет подал лишь первые признаки своего приближения, а якорь «Блаженного Уильяма» был уже поднят. По вантам поползли десятки матросов. Команды отдавались вполголоса. Никаких боцманских дудок и горнов.

Каллифорд (именно он распоряжался при спящем капитане) следил не столько за тем, как идет установка парусов, сколько за тем, что происходит на берегу и на «Саутгемптоне».

Там ничего не происходило. И чем дольше это продолжалось, тем отчетливее вырисовывались контуры успеха. Пока люди Маллина поднимут паруса, выдерут якоря из дна да, Господи, пока они глаза продерут, «Блаженный» уже выйдет из бухты.

В запасе у него будет не менее двух часов. За это время, при свежем утреннем бризе, можно будет уйти на безопасное расстояние.

Можно было бы тронуться с места ночью, но только в том случае, если бы бухта была хотя бы отчасти знакомой. В темноте слишком велик риск сесть на донный камень или горб отмели,

С каждой секундой уверенность Каллифорда в успешном завершении операции крепла.

На берегу, правда, оставалось около сотни его людей. Но что поделаешь, философски заключил Рваная Ноздря, люди — это то, чем чаще всего приходится жертвовать в жизни. Тем более сомнительно, чтобы полковник повесил их всех в наказание бежавшим. Это слишком даже для закоренелого строителя военных тюрем.

Берджесс сообщил, что все готово.

— Кладите руль к ветру. Будем потихоньку выбираться.

Смелость, с которой действовал Каллифорд, объяснялась еще и тем, что на случай неудачи у него было алиби. Все можно было свалить на этого полоумного Кидда. Приказ он отдавал при свидетелях.

Каллифорд снова подошел к фальшборту и стал вглядываться в очертания флагмана — до него было не более двух кабельтовых. Утренняя дымка быстро рассеивалась.

Кажется, они до сих пор ничего не заметили.

Нет, дьявол, заметили! Над бортом замелькали треуголки. Кто-то начал карабкаться на фок-мачту, в гнездо впередсмотрящего.

Не-ет, опоздали.

«Блаженный» уже набрал вполне ощутимый ход. Войдя в облако утреннего тумана, он громко хлопнул парусом, как бы прощаясь с товарищами по эскадре.

Неприятность для остающихся заключалась еще и в том, что сам полковник находился на берегу.

Пока он проснется, пока он доберется до «Саутгемптона», пока он…

Каллифорд самодовольно осклабился:

— Эй, там, на носу, воду смотреть!

Выход из бухты — две песчаные косы, густо поросшие наклоненными в сторону моря пальмами, — быстро приближался.

Юмор ситуации заключался в том, что в тот самый момент, когда «Блаженный Уильям» стремился покинуть бухту, кое-кто собирался в нее проникнуть.

Два десятка длинных индейских пирог, набитых французами до предела.

Вчерашние буканьеры, скрывшиеся при появлении английской эскадры, попали в лапы французского патруля. Дело в том, что в одной из соседних бухт укрывались от любопытных глаз два рейдера, плавающих под белолилейным флагом. Капитан Делез, взвесив все обстоятельства, решил, что у него есть шансы разгромить англичан.

Первое — фактор неожиданности. Судя по тому, что британцы высадились на берег и даже устроили пикник, никакого нападения ни с суши, ни с моря они не ждут.

Второе — если ударить сразу с двух сторон, это сведет на нет некоторое преимущество противника в численности.

В совокупности этих двух обстоятельств должно было хватить для победы.

Поскольку с моря невозможно подойти незамеченным, ставку надо сделать не на артиллерийскую дуэль, а на абордаж. Его легче всего провести с помощью пирог. Пока англичане будут продирать глаза и раздувать фитили своих пушек, пироги пересекут бухту и пришвартуются к обреченным английским посудинам.

А там уж начнется…

В общем, расчеты капитана Делеза следует признать верными. Все вышло бы так, как он задумал. Когда бы не одно обстоятельство.

Едва «Блаженный Уильям» вошел в самое узкое место между двумя отмелями, как оказался в самой гуще стремительно несущихся сквозь утренний туман пирог.

Французы оказались просто парализованы, когда увидели, что на них вываливается из воздушного молока черная громадина.

Человеку, который собирался застать кого-то врасплох, очень трудно перестроиться, если он обнаруживает, что сам стал жертвою неожиданного нападения.

С точки зрения французских солдат, «Блаженный» вел себя как дикий зверь. Он крушил, давил, ломал пополам оказавшиеся такими хрупкими пироги. Люди падали в воду с криками и стонами. Поскольку крики и стоны были произносимы на ненавистном в данный момент языке, англичане очень скоро сообразили, что происходит, и волей-неволей ввязались в совершенно не планировавшийся бой.

Выстрелы у выхода из бухты разбудили не только тех, кто оставался на кораблях, но и тех, кто еще блаженствовал на берегу. Человек, услышавший непонятные выстрелы, тянет руку к оружию.

Французы, засевшие в зарослях неподалеку от берега и ожидавшие только того момента, когда начнется атака пирог на корабли, растерялись.

Они не могли понять, что же все-таки там происходит, у входа в бухту. Неизвестность гасит боевой азарт. И без того было ясно, что драка предстоит жестокая, а теперь было непонятно, что и думать. Одно дело — резать спящих англичан, другое — нарваться на них, на бодрствующих и злых.