Юность - Гетто Виктория - Страница 31

– А что делать с пленниками теперь? Не убивать же их?

Все смотрят на меня, и я улыбаюсь:

– Зачем убивать? У меня есть гораздо лучшее предложение.

– И какое же, граф?

– Давайте их отпустим.

– Отпустим?! – почти единодушный вздох потрясённых лордов. Отпустить потенциальных врагов?! Граф дель Парда сошёл с ума?

Но я откровенно смеюсь:

– Естественно, что не по домам… А – в город!

Теперь смеются все. Поняли, наконец! Тысяча дополнительных жаждущих ртов… Рабы оглядываются на смех, но тут дель Саур отдаёт приказ:

– Приступайте!

Надсмотрщики начинают орать, ворот приходит в движение, верёвки натягиваются, и со скрежетом и визгом щит начинает медленно ползти по направляющим. Течение сразу прижимает его к вбитым в дно реки стволам, тросы натягиваются до звона. Ещё миг – и они оборвутся… Но тут рабы суматошно бросаются пробивать земляную стенку. Минута, вторая – и первая струйка мутной воды плещет в прорытый канал. Напор сразу ослабевает, и щит снова медленно ползёт вперёд. А вода всё больше и больше устремляется в новое русло, размывая себе путь, прорывая землю глубже и глубже. Она окрашивается в бурый цвет местной почвы, тем более что щит наконец стал на место. И лишь тонкие, но бурные струйки выбиваются из-под него. Пленники торопливо сбегают по дамбе вниз, закладывают эти щели камнями, засыпают землёй. Ура! Получилось!!! Всюду, куда ни посмотри, – синее от ила дно, на глазах покрывающееся сетью трещин. Бьётся рыба, разбрызгивая чешую, бурлят неглубокие ямы – там целые косяки. Обнажается фундамент городской стены, в которой громадные ворота для пропуска барж. Но сейчас ворота висят в воздухе, зато под ними лес копий. Это тушурцы решили, что мы сейчас начнём атаку. Зря решили! Никто из нас умирать не собирается. Зато в эти места разом ударяют спрятанные до поры до времени за возами камнемёты, и до нас доносятся сочные шлепки камней и брёвен, бьющих в людей, и вопли искалеченных… А потом со стен города доносится тоскливый вой. Поняли наконец! Да слишком поздно. Ну нельзя же быть настолько тупыми!

Всех пленных сгоняют в кучу. Те стоят с видом обречённых, уже попрощавшись с жизнью. Насколько мы знаем, рёсцы пленных всегда убивают. Но вместо воинов с мечами появляются опять надсмотрщики и гонят их плетьми по руслу к городу. Камнемёты прекращают обстрел – им отослан соответствующий приказ. Защитники города расступаются, и люди из последних сил спешат под защиту стен…

– Что дальше, сьере граф? – На меня смотрят в упор двадцать две пары глаз.

– Теперь надо подождать. Несколько колодцев внутри есть. Но думаю, они быстро иссякнут. Ещё: поставить дополнительные заслоны здесь и позади города. Откуда раньше вытекала река.

Мне согласно кивают…

– И – ждать. Полагаю, не больше десяти дней.

…Но всё заканчивается раньше. Уже этой ночью отчаявшиеся попытались спуститься со стен и разрушить плотину. Увы, никто из них не вернулся. Камнемёты удержали тушурцев от открытия ворот, а смельчаков быстро вырезали. Их тела перебросили обратно в город требучетами. Живых никого не было. Обозлённые горожане вывели на стены заключённых местной тюрьмы и казнили их на наших глазах. Варварски. Разрубали на части, сдирали кожу заживо. Вспарывали животы и удавливали собственными кишками… Зачем?! Среди них наших соотечественников не было. А публичными казнями они добились лишь того, что если у кого из фиорийцев и были капли жалости к тем, кто сейчас страдает от жажды, то после таких показательных смертей всё улетучилось. Рёко и Тушур стоят друг друга. Так что не жалко ни тех ни других. Чем больше погибнет в обоих государствах, тем легче будет Фиори…

Было ещё две попытки уничтожить плотину. И обе безуспешные. На шестой день над городом взвилось белое знамя. Затем делегация городских старшин вынесла нам символические ключи от города на золотом блюде. А дальше начался грабёж. Причём грабёж цивилизованный. Мы не стали вводить в Сырх своих солдат. Горожан даже сейчас было куда больше, чем нас. Совету города были просто озвучены наши требования: столько-то золота, столько-то серебра, столько-то камней, продовольствия, лошадей, оружия, тканей и тому подобного. Для изголодавшихся по женской ласке солдат затребовали женщин и девушек. И чуть отодвинули щит в сторону. Струйка воды по старому руслу только раззадорила жаждущих людей, тем более что из города их не выпускали. До того момента, пока нам не уплатят выкуп… И уже к вечеру дня капитуляции всё было собрано, погружено и доставлено в лагерь. И только тогда мы пустили воду назад, в город.

Наши потери составили двенадцать человек. Двое погибли, когда вдруг обломился рычаг требучета и рухнул вниз, на расчёт. Выяснилось, что не заметили трещину, возникшую после множества выстрелов. Десять временно вышли из строя – кто стёр ноги, кто подхватил болезнь. Зато в итоге… Двадцать тысяч золотых монет. Двести тридцать тысяч серебряных. Шесть больших возов золотой посуды, почти сорок – серебряной. Ткани, благовония, шёлк, хлопок, продовольствие, фураж, кони, оружие. Четыре большие бочки драгоценных камней… В один миг город стал нищим, а мы, фиорийцы, несметно богатыми. Люди радовались. Тушурцы – рыдали. Зато они остались живы, чего не случилось бы, захвати город имперские войска.

А Грыхт всё ещё держался… Прознав о нашей победе, примчался командир рёсцев и потребовал свою долю. Он её получил. Самого его не стали калечить. Но всю его свиту лишили ушей. Граф дель Парда всегда держит своё слово. В столицу отправили императорскую десятину, сдав по описи особому чиновнику. Так что плоскомордому оставалось только бессильно скрипеть зубами и выть на луну. А мы – праздновали. Что простые воины, что мы – лорды. Нам прислуживали самые красивые девушки города, самые знатные горожане. Не обошлось без эксцессов, естественно. Но между собой мы разобрались быстро. А горожан мы не трогали. Ведь им было дано слово…

Неделю все кузнецы города работали на нас. Им было приказано изготовить оружие по нашим образцами, и те трудились изо всех сил. Ведь плотина по-прежнему была в наших руках, и в любой момент мы могли запереть ворота города и вновь перекрыть воду. А на всю жизнь не напасёшься.

От Сырха наш корпус уходил полностью, за исключением моего отряда, перевооружённым и на конях. Следом тянулся большой обоз с трофеями, которые мы вскоре, чтобы не вызывать зависти и злобы, отправили в Фиори через купеческий караван сьере Ушура. Но народ как-то воспрянул духом, расправил плечи. Первый успех сплотил нас лучше наказаний и угроз. И когда поступил новый приказ, исполнять его мы отправились с уверенностью, что мы победим… И вернёмся домой, в Фиори…

Я задумчиво отрываюсь от свитка, который мне доставили приказчики сьере Ушура. Матушка, как всегда, в своём образе любящей и доброй женщины. И чем её взяла саури? Нет, девчонка будет делать всё для блага моего владения. Ей кровь из носу надо добиться того, чтобы графство выжило и по возможности окрепло. Потому что только сильная Парда даст ей возможность выжить на этой дикой планете. Естественно, будь она копией человека, то смогла бы как-то замаскироваться, притвориться местной и жить сама по себе. Но такое отличие, как длинные уши, скрыть невозможно. Да и черты лица очень отличаются… М-да… Пожалуй, я единственная соломинка, которая может её спасти. А Ооли ведь не знает, что вскоре сюда прилетят наши и её, естественно, отправят в лагерь. Точнее, не в лагерь, а в специальную тюрьму службы безопасности Империи. Оттуда же ещё никто не возвращался…