Юность - Гетто Виктория - Страница 21

– Ещё… Одно… Больше так не высовывайся. Я, конечно, понимаю, что ты хотел навести порядок. И благодарен тебе за это. Но впереди у нас битвы и кровь. И каждый фиориец для нас там – на вес золота.

– Я понимаю, Урм…

Герцог поднимается из-за стола. Мы прощаемся, и дель Саур уходит.

А ночью мне передают толстую пачечку бумаг, покрытую письменами. Он просто не мог успеть написать всё это за столь малое время. Да и видно, что листы потёрты и относятся к разным временам. Значит, Урм дель Саур мне доверяет… Насколько это возможно в такой ситуации. Во всяком случае, прямым текстом выдал, что дело нечисто и что уровень знаний здесь гораздо выше, чем я считал. И связи с нашим миром, похоже, были или даже сейчас имеются. Но в любом случае это допуск не майора, даже бывшего спецназовца, а кое-кого гораздо выше… Опять двадцать пять! И снова полное отсутствие информации. Хотя… может, что и найдётся в этих листах. Тогда цена этих записок, что у меня в руках, очень высока. Пять тысяч человеческих жизней, включая мою. Стоят они этого? Надеюсь, да.

И я погружаюсь в чтение, пока есть возможность и вокруг спокойная обстановка. До утра времени много. Днём отосплюсь. Благо командиры у меня грамотные. Присмотрят за лагерем и людьми. Тем более что я вызывал из лагеря дополнительную охрану. Ах да, последнее на сегодня. Лист мелованной бумаги с моих мануфактур. Личная печать. Красивая шкатулка, украшенная тонкой резьбой из драгоценного синего дерева, обшитая изнутри великолепным белым атласом. Пишу коротко: «Я признаю тебя своей законной женой, принцесса Ооли из рода саури, перед Высочайшим и людьми. Граф Атти дель Парда». Печать. Подпись. Алые чернила почти мгновенно впитываются в гладкий лист. Приложить печать, намазанную чёрной краской. Подождать несколько мгновений, пока оттиск высохнет. Готово. Сворачиваю трубочкой послание. Оборачиваю получившийся свиток брачным ожерельем. Закрываю ларец, завязываю ленточкой, капаю уже расплавившимся в чашке сургучом. Снова печать. Затем пишу подтверждение для матушки, где каюсь в содеянном грехе, умоляю меня простить и заявляю, что во искупление своей опрометчивости беру ушастика в законные жёны перед ликом Господа нашего и людьми, в знак чего посылаю Ооли брачное ожерелье. Выхожу в коридор, где на стульчике сидит слуга.

– Это нужно отправить в Парду и вручить моей супруге. Письмо же… – протягиваю ему шкатулку с лежащим сверху запечатанным конвертом, – для моей матушки, графини-матери досы Аруанн дель Парда.

Тот почтительно берёт, кланяется:

– Будет исполнено в кратчайший срок и со всем тщанием, сьере граф.

– Спасибо…

Возвращаюсь в покои и погружаюсь в чтение. Записки герцога действительно относятся к разным временам. Написаны бессвязно, сумбурно, это нечто вроде дневника.

Передо мной раскрывается завязь интриг, подлости, отвратительных, жутких злодеяний. Герцог перед собой был честен. И поведал многое и из своих дел. Не щадя, без оправданий и приукрашивания. Откровенно. Не знаю, смогу ли я теперь общаться с ним так, как раньше. Воистину, внешность обманчива. Впрочем, по сравнению кое с кем, кто упоминается в его записках, дель Саур просто ангел. А ещё есть две карты. Первая – тайники, где хранятся ценности герцога, там сделана быстрая приписка: приданое Лондры. Что же, я не собираюсь отбирать у сироты её деньги. Насчёт этого, сьере герцог, можете быть спокойны. Но вот вторая… Покрытая кучей непонятных значков. И тоже короткая надпись сверху – убежища Владык. Места, где те могут спрятаться. Почти в каждом владении есть свои тайники. А в Парде? Хвала Высочайшему – нет. Зато имеется ряд схронов неподалёку от замков Тумиан, Поли, Варезо. Вернусь – передам своим диверсантам, пусть начинают зачистку. Проклятые души! Вы заплатите за всё!..

Отрываюсь от последнего листка – за окном брезжит рассвет. Небо стремительно светлеет, но сна нет ни в одном глазу. Но всё равно надо лечь, потому что рано или поздно сон меня свалит, да и завтра уже вновь трогаемся в путь. Так что хочешь не хочешь, но надо отдохнуть. И я укладываюсь на кровать, чтобы снова и снова, с закрытыми глазами, обдумать свои дальнейшие шаги…

Глава 8

– Ооли! Девочка! Письмо! Письмо от Атти! – раздался крик в коридоре.

Саури торопливо вскочила с кровати, выбежала из спальни, – последнее время она неважно себя чувствовала. Это доса Аруанн, мама… человека… Но она не виновата, что её сын такое чудовище в облике разумного… И… ей надо помочь. Им всем надо помочь. Иначе это место уничтожат. И её, принцессу кланов, тоже. Жаль, но выжить она сможет, лишь защитив это владение…

Двери распахнулись, и на пороге появилась сияющая женщина. Для человека она красива. Не так уродлива, как все остальные. В руках – деревянная шкатулка, покрытая резьбой, очень необычного цвета. Аруанн торопливо протянула то, что держала в руках, девушке:

– Это тебе. Подарок от сына!

От него? От существа, которому она почему-то отдала свою невинность? Опозорившего её на всю жизнь?! Ооли едва удержалась, чтобы не швырнуть подношение на грубый шерстяной ковёр на полу. Эта человечка и так очень добра к ней. Поселила в лучших покоях замка, принадлежавших раньше ему, называет дочерью, хотя это скорее можно считать оскорблением – считать благородную саури родственной презренному человеку! Но Аруанн делает это из лучших побуждений. Женщина действительно относится к ней по-доброму…

Помедлив, девушка вскрыла печать, затем откинула крышку и замерла – тонкой работы ожерелье из драгоценной платины. А на нём… Ооли не поверила своим глазам – огненный камень невероятно чистого голубого цвета! Да это же… Аруанн заглянула внутрь и ахнула:

– Не может быть! Позволь…

Бесцеремонно выхватила листок, пробежала глазами… расцвела в счастливой улыбке, протянула руки, обняла саури, прижала к себе. Девушка едва успела отодвинуть ларец в сторону.

– Милая моя! Как же я рада! Какой Атти молодец!

– Молодец?!

Ооли не могла понять, в чём тут дело, но женщина торопливо протянула ей короткое, в одну строчку послание. Саури прочла. Потом, не веря тому, что там написано, ещё и ещё раз.

– Это…

Она взяла в руки драгоценный, без всякого преувеличения, подарок, позволив камню свободно раскачиваться…

– Такое украшение девушка получает лишь один раз в жизни, дорогая моя. Это знак замужества.

– Замужества?! – взвизгнула Ооли.

– Да, замужества.

Внезапно всё как-то завертелось перед глазами, в горле возник комок, заурчало в желудке и… Она едва успела добежать до отхожего места. Согнулась над раковиной умывальника, и её вырвало. Всё, что она съела за завтраком, выплеснулось наружу безобразной, дурно пахнущей кашей. Чуть полегчало. Тяжело дыша, открыла неуклюжий деревянный кран, промыла губы, прополоскала рот. Обернулась. На неё смотрели внимательные глаза человеческой женщины.

– Давно у тебя так? – бесцеремонно спросила она, вытирая её лицо полотенцем.

Как же плохо! А ещё эта человеческая самка так надоедлива! Но приходится её терпеть. Как и остальных.

– Что… так?

Вместо пояснения, женщина вдруг коснулась груди девушки, и Ооли вскрикнула.

– Пойдём, я отведу тебя в постель. А потом заварю травы.

Перед глазами всё плыло, и саури не стала сопротивляться. Кое-как переставляя ноги и опираясь на досу Аруанн, она дошла до спальни, с облегчением улеглась на кровать. Сразу стало легче.

– Так давно с тобой такое? Тошнит, пропал аппетит и грудь стала очень чувствительна?

Проклятье! Она не отстанет. Придётся признаться.

– Вторую неделю.

– И ты молчишь?! Дурочка! Так ведь и умереть можно!

О чём она?!

Аруанн торопливо выбежала наружу, донёсся её голос, куда-то посылающий служанок и слуг, началась суета. Но женщина вернулась с мокрым полотенцем, осторожно положила его на лоб. Прохлада принесла облегчение. А ведь она что-то знает! Что-то такое, что со мной… Наверняка какая-то местная болезнь. Спросить?